Хайнц Конзалик - Смерть и любовь в Гонконге

Когда она вошла в вестибюль ресторана «Джуно Револвинг» и с любопытством огляделась, то обратила на себя внимания не больше, чем остальные гости, вместе с ней поднявшиеся на лифте на 26-й этаж, чтобы вкушать там яства в самом роскошном и знаменитом на весь Коулун ресторане. Изысканные блюда, напитки на любой вкус и вдобавок восхитительный вид на Коулун и Нью-Территорис:[1] на миллионы огней, на мерцающую водную гладь, на тысячи джонок и сампанов, на высотные здания и жалкие хижины бедняков, на широкие проспекты и кривые улочки и переулки, на парки и каменные глыбы у самой воды, на пестрое море рекламы и непроглядную тьму в той стороне, где проходила граница красного Китая. От этой картины, открывавшейся из окон небоскреба на Натан-роуд, 655, захватывало дух, ее просто невозможно было забыть. Один раз в час стеклянный куб ресторана на крыше небоскреба поворачивался вокруг своей оси. И пока на стол подавали отборных омаров, крепчайшее виски и свежайшую икру или искуснейшим образом фаршированных фазанов с соусом «бордо» и гроздьями винограда, у ног гостей лежал прекраснейший в мире город, город сегодняшний и послезавтрашний, хотя ему уже несколько тысяч лет от роду, город открытый, современный и вместе с тем загадочный и таинственный – Гонконг!

Город, многогранность которого непостижима. Город, как в зеркале отражающий чудо человеческого существования: как же по-разному, непохоже друг на друга могут и способны жить люди! Тысячи путей, тысячи возможностей!

Сдав свой легкий, прошитый золотыми нитями плащ в гардероб, молодая женщина задержалась ненадолго перед зеркалом, несколькими движениями руки пригладив свои длинные, до плеч, иссиня-черные волосы. Это была одна из тех восхитительных китаянок-полукровок, у которых не преобладали ни азиатские, ни европейские черты. Рост выше, чем у средней китаянки, стройная, с формами той мягкой и законченной округлости, которая возбуждает самые смелые фантазии мужчин. На узком лице миндалевидные глаза того же цвета, что и волосы, полные, чувственные губы. Стоя сейчас в холле «Джуно Револвинга», в облегающем платье темно-зеленого цвета со стилизованными золотыми и серебряными драконами, с сумочкой из золотой соломки в левой руке, она всем своим видом полностью соответствовала той категории гостей, которых в «Джуно» ждут и всегда рады видеть.

К ней поспешил один из метрдотелей, отдал легкий поклон и вежливо спросил:

– Мадам одна? У вас заказано место, мадам? Боюсь, все места у окон…

Молодая женщина улыбалась какой-то нездешней улыбкой и смотрела как бы сквозь него. Она прошла мимо, прямо в огромный стеклянный зал, и неторопливо, но уверенно, словно точно знала, куда именно идти, направилась к внешнему кольцу ресторана.

– Мадам! – вежливо прошелестел над ее ухом метрдотель, заметно смущенный ее явным к нему невниманием. – Я мог бы предложить столик во втором ряду… Если вы соблаговолите последовать за мной…

Однако она не обратила на него ни малейшего внимания, а подошла к отдельному столику на четверых, стоявшему совершенно особняком у самой стеклянной витрины. Трое из сидевших за ним принадлежали к одной компании, это были французские туристы: месье Жак-Клод Ривер, мадам Мари Ривер и брат мадам, месье Луи Шамфор. Они прилетели в Гонконг дневным рейсом, сняли шикарные апартаменты и по совету одного из недавно побывавших в Гонконге приятелей предпочли поужинать в «Джуно Револвинге», а не в «Гадди», в отеле «Пенинсула», где собирались записные гурманы и сладкоежки. Один вид из «Джуно» чего стоит…

Четвертым за столиком сидел высокого роста, широкоплечий мужчина с бычьей шеей и седыми висками. Он заказал к заячьему филе белое вино – от чего французов стошнило бы – и между второй и третьей переменами закурил сигарилло (тонкая и длинная мексиканская сигара). При этом у мадам Ривер презрительно опустились уголки губ.

На нем был смокинг от отличного портного, к которому совершенно не шла отливающая серебром цветастая бархатная жилетка, то и дело посверкивавшая. По-английски он говорил громко и раскатисто, что выдавало его американское происхождение. За столом они друг другу не представились. Знакомство продлится какие-то три часа, хватит и нескольких ни к чему не обязывающих фраз, больше сближаться незачем.

Вот перед этим столиком и остановилась молодая женщина редкостной красоты. Взглянув на мужчину в смокинге, она улыбнулась. Ни один мускул на лице не дрогнул, глаза ее как бы пронизывали его насквозь, и только чувственные губы слегка приоткрылись в улыбке.

Мужчина в смокинге с нескрываемым восторгом смотрел на писаную красавицу, несомненно удивленный все же – чем он заслужил ее улыбку? Он поднял голову, при этом по его лицу побежали бесчисленные морщинки. Все еще несколько сконфуженный, ответил на ее улыбку, а семейство Ривер с затаенным любопытством ожидало, как обернется дело.

Красавица изящным движением открыла свою сумочку из золотистой соломки, достала маленький хромированный пистолет, одну из этих маленьких, но смертельно опасных дамских игрушек, которые можно купить в Гонконге в любой боковой улочке. Она все еще улыбалась. А потом подняла оружие и, направив в лоб мужчины, дважды выстрелила.

Голова мужчины резко откинулась назад, словно по ней дважды ударили молотком, из дырочек над переносицей проступила кровь… С повисшими вдоль туловища руками и удивленными глазами мужчина повалился на спинку кресла между подлокотниками, ничего больше не понимая. Он умер сразу.

Тем же изящным движением руки молодая дама положила пистолет в вечернюю сумочку и с улыбкой повернулась спиной к столику. Метрдотель смотрел на нее открыв рот, на несколько мгновений оцепенев. Лишь после того, как мадам Ривер пронзительно вскрикнула, он пришел в себя и как тигр бросился на элегантную китаянку. Но никаких сверхусилий с его стороны не потребовалось, потому что та и не думала сопротивляться. И с абсолютно спокойным видом дала себя увести. Когда метрдотель завел ее в коридор перед кухней и силой усадил на табурет, она продолжала улыбаться и не произносила ни слова.

Старший официант в ресторане проявил необычайную расторопность – накрыв мертвого огромной скатертью, он поклонился семейству Ривер и сказал:

– Я позволю себе предложить господам другой стол. – И с не совсем уместным в данном случае холодным цинизмом добавил: – Дирекция ресторана хотела бы компенсировать этот фатальный инцидент бутылкой шампанского.

– Я хочу уйти отсюда! – истерически закричала француженка. – Хочу уйти! Уйдем! Уйдем!