Глеб Исаев - Истребитель (Пока не закончен)

Павел смахнул со лба капли пота, выныривая из бездумного азарта воздушного боя.

Его "Ишачок", поймав случайную очередь еле полз. Вихлял, и норовил свалиться на крыло. Что и говорить, потрепали их крепко. Хотя, и сами в долгу не остались. "Бомберы" скинули груз, и ушли, а их группа, связав "Мессеров", помешала им рвануть следом. Даже завалили парочку.

Покрутил головой, определяясь, оно, конечно, возвращаться, даже так, на карачках, всяко приятней, чем ползти в горку, прикрывая тихоходных бомбовозов. И топлива меньше, если полыхнет, хоть какой-то шанс успеть прыгнуть. Но самое главное, значит, еще один день наш, и безносая промахнулась. А вечером кино. Красота. Стоп. Не гони, на пень наскочишь. Сесть еще нужно". - Пилот выбросил из головы неуместные мысли и сосредоточил внимание на управлении. Прикинул по памяти ориентиры, привязался к изгибу реки с непонятным названием "Зябь", и перевел взгляд на приборы. Бензиномер бесстрастно сообщал, что горючее на исходе

"Ети его..". - Торопливо осмотрелся. Точно, над левым крылом едва заметная радуга от вылетающего в пробоину топлива. - Ну вот, раскудахтался. - Кино, Кино. Дернул карабины, проверяя лямки парашюта.

- Учлет Говоров, доложите причины, вызывающие увеличение расхода топлива. - Задал вопрос инструктор. Павел начал говорить о заслонке карбюратора, открученном трубопроводе. Тогда это казалось главным, однако инструктор вынул кусок железа и, подбросив на ладони, катнул по столу. - Вот, один осколок. И привет пехота. Поняли? Именно. Не нужно умничать. Уходит топливо, значит, поймал железо, и готовься к мягкой посадке на две конечности, если повезет. И помните. Пока в воздухе, старайтесь определиться. До боли в глазах всматривайтесь в карту, и перекладывайте ее на землю. Потому что по ней, матушке, вы через пять, десять минут потопаете. И от того, как вы запомните, зависит ваша жизнь, зяблики.

Бесполезная как тогда казалось, наука, теперь стала самой, что ни на есть явью. Павел, качнул крыльями, привлекая внимание соседа, и ткнув пальцем в радугу, изобразил руками крест. Андрюха развел ладони в сожалеющем жесте. - Понимаю, жаль, а что делать.

"Хорошо хоть за линию ушли. Хотя, это на картах у них все правильно и верно, а на деле? Что-то мне подсказывает, ни фига еще не перескочили. Облачность была, так что поплутали чуть, и вышли, как показалось левее. Ни зениток не слышно, ни вялой артиллерийской перестрелки. Но хочется верить" ... - Тишина, упала, словно опустили стеклянный колпак. Винт, провернулся и встал колом.

- "Вот и все, прощай, старичок.- Похлопал он фанерный борт кабины.

Набирая скорость, истребитель рухнул в пике. Пока не круто, но с каждым мгновением все больше заваливаясь и ускоряясь. Стрелка вариометра рванула по кругу, отматывая метры до встречи с землей.

-Пора.- Павел отстегнул ремни и неловко, цепляясь меховым регланом , словно купальщик из узкой лодки перевалился за борт.

Заорал во весь голос.- Падать страшно, хоть с крыши сарая, хоть с пятисот метров. А с криком, так вроде легче. Проводил взглядом хвост уносящегося к земле ишачка, и дернул кольцо.

"Интересно, почему кольцо, если ручка почти квадратная. - "И - идиот, - клацнул зубами подброшенный стропами летчик. - Купол, словно сделанный не из тончайшего шелка, зацепил, вмазал по лицу, расправляясь. - Ну, все полегче. Однако расслабляться рано. Ясности никакой. Может и у немцев еще.

- Тьфу, чтоб не сглазить.. Земля понеслась на встречу, мелькнула тревожная зелень деревьев, парочка стогов.

Удар, сапоги скользнули, но, уже заваливаясь набок, исхитрился погасить купол. И все равно, пришлось чуток проехаться по свежее скошенной траве. Наконец, стропы ослабли. Подскочил, завозился, сбрасывая толстый кожан, отстегивая сбрую.

Парашют исчез в глубине стога. Припорошил место захоронки. - Нормально.

Дернул затвор пистолета, и настороженно озираясь, рванул в сумрак небольшой рощицы. Березки, шумя подсохшей от жаркого июльского солнца листвой, надежно укрыли от посторонних глаз. Может и зря это все, но лучше подстраховаться, чем потом...

Он присел на подломанный корень, и развернул карту. Как ее, Мздя? А, Зыбь. Вот, похоже, есть провел пальцем, похоже, здесь. Чуть дальше идут овраги, и точка села, даже название не пропечаталось, или стерлось на сгибе. Одно радует деревня в восточном направлении. Подъем.

Упихав карту в сапог, и вытрусив из планшета лишние бумажки, подпалил. Пепел, подхваченный ветерком, улетел в поле. А планшет втоптал в яму от вывороченной с корнем березы и присыпал травой. Чем меньше на себе, тем лучше.

"Вперед, славяне". - Короткими перебежками через открытое пространство. Однако в середине выдохся. Устроился в тени разваленной копны сена и отдышался.

 - Говорила мама. "Учись, балбес, музыке, так нет".- Невесело пошутил летчик. "Музыка, не музыка, все одно, когда никогда собьют. Вон Сережку, в первый же вылет, свои и... Зенитчики лупят без разбора. И нет Сережи. А тебе, считай, повезло. Ладно, хорош отдыхать. Вперед". Пока петлял по сенокосу, перевалило далеко за полдень. Жара чуть спала.

"Может, лучше было на вынужденную? - Вновь вернулись мысли к пережитому. - Лучше, то лучше. Да вопрос. А ну как, у немцев? Точно, переход с оружием впаяют, и даже без вести не сообщат. Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся".

Лучше уж так. Наконец поле закончилось, и летчик вышел на поселочную дорогу. Она, петляя, уходила к пригорку. Все легче. Хоть кочек нет". Поднявшись на холм, осмотрел раскинувшиеся перед глазами окрестности. - Красота. Поля, перерезанные редкими перелесками, а чуть левее строения.

" Далековато.- Прикинул он расстояние.- Километров пять по жаре топать. Ну да чего тут". Он двинулся к деревне, повторяя в такт, фразу. " Все выше и выше и выше". Дичь, но мысли отгоняет.

Однако про музыку Паша вспомнил не для красного словца. Он и впрямь учился музыке. После школы, когда вместе с аттестатом получил диплом музыкалки, подал документы в консерваторию. Класс рояля, Звучит. " Весь вечер за роялем". Все лучше, чем.- Весь вечер на манеже. Но промучился год и заскучал. А однажды когда в "консерву" пришел летчик, набирать в авиашколу. Летчик, поразил своей крутизной. Кожаная куртка, фуражка с синим околышем, блестящие сапоги. Решение созрело враз, Павел понял, это судьба, все. Прошел комиссию, подал заявление. Только получив письмо с вызовом, сообщил матери. Жестоко конечно. Однако радость так ослепила, что ни о чем не подумал. Авиашкола, взлет посадка. Девять месяцев, потом "Борис и Глеб", как прозвали в народе Борисоглебское училище летчиков истребительной авиации. Пресловутый приказ 0362 от 22 декабря 40 года встретил уже в полку. Потому и успел получить лейтенанта, хотя в казарму все же перевели. Да и ладно. Это семейным туго пришлось. Попробуй, отправь семью, как предписывал строгий документ, на Родину, и всего за две тысячи. А холостому, ерунда. Свои тридцать часов налета он из училища привез. Только привык, осмотрелся, и на тебе...