Йен Лоуренс - Грабители

Семь дней нас трепал шторм. Вздымались громадные волны, выл ветер. Под приспущенными парусами мы шли к Англии на бриге «Небесный Остров». Судно дало течь по всем швам и люкам, но каким-то чудом держалось, отмеривая милю за милей, окутанное плотным облаком брызг.

Я весь промок и замерз, был растерян и напуган, но все это не могло подавить восторга, который я испытал при знакомстве с морем. Это было мое первое плавание.

«Небесный» принадлежал моему отцу, который никогда моряком не был. Больше того, он считал море досадной помехой, а бриг был вещью, которой приходилось владеть, так же как повозками и конторской мебелью. «Только хозяин и адмирал могут указывать капитану», любил он похвастать. Это путешествие — отец назвал его прогулкой — должно было доказать мне, что скрипеть пером, скрючившись над конторскими книгами, куда приятнее, чем бороздить моря.

— Хочешь стать моряком? — уточнил он. — Ну так знай, что ты умрешь от скуки. — Он засмеялся. — Или от страха. Третьего не дано.

Однако я ни разу не почувствовал скуки и ни разу слишком не испугался. Мы ночью погрузили итальянские ткани и турецкий изюм, а также испанское вино, которое попало к нам при странных и таинственных обстоятельствах. Загромоздили всю палубу клетками-курятниками и отправились в обратный путь. Но на седьмой день нашего возвращения барометр пополз вверх.

Маленькие осторожные крестики на карте капитана Стаффорда указывали, что мы находимся в семи лигах к юго-западу от Плимута. Но даже это расстояние было слишком опасной близостью к суше, Стаффорд умолял отца отойти подальше, дождаться рассвета.

— Я вовсе не уверен, что мы именно здесь, — говорил он, глядя на карту. Отец ничего не хотел слышать. — Изюм! — Он назидательно поднял палец. — Изюм не любит морского воздуха.

Мы продолжили путь. И за час до рассвета «Небесный Остров» накрыла волна. Вода залила палубу, брызги поднялись столбом. Тысячу раз до этого происходило то же самое, могло повториться и еще, но в этот раз куры взбудоражились, сорвались со своих насестов, стали биться о прутья клеток. Старый моряк Финниган Квик с ужасом смотрел на них.

— Земля,— сказал он.— Они почуяли землю.

Я стоял рядом с отцом, красный плащ которого развевался и хлопал на ветру, как флаг. Он нагнул голову, чтобы брызги не попадали в лицо, и схватил меня за воротник. Золотой перстень на его пальце был холоден как лед. Когда отец притянул меня к себе, перстень вонзился в мою шею.

— Иди вниз,— приказал отец. Щекой я чувствовал его бороду, она была как иней. — Иди, Джон. Там не так страшно.

— Но мне и здесь не страшно. Мы подходим к берегу, и...

Он подтолкнул меня, чтобы отправить, куда велел, но я не послушался. Впервые за четырнадцать лет моей жизни. Я отошел к вантам и прицепился к ним, как паук. Когда следующая волна положила судно на борт, я висел над морем.

Казалось, прошла вечность, прежде чем бриг снова выпрямился. И тут впередсмотрящий закричал из своей бочки голосом, который рупор превратил в какой-то загробный:

— Земля! Земля!

Он был не виден там, наверху, где ветер трепал снасти. Быть может, сам Всевышний подал голос с небес.

— Буруны по курсу!

Я увидел, как сжался мой отец. Он выглядел испуганным и растерянным, как олень, готовый сорваться с места и убежать. У штурвала рулевой боролся с судном и стихией. Отец застыл, другие пробегали мимо него. Там был Кридж, помощник капитана, с белой, развевающейся шевелюрой, похожей на конскую гриву. Он и Дэнни Риг-гинс, матрос из Плимута, повисли на штурвале, помогая удержать судно на курсе. Поднялся на мостик и Стаффорд в своей черной штормовке.

— Капитан Стаффорд! — закричал ему отец и схватил за руку.

Стаффорд стряхнул его.

— Руль по ветру! — скомандовал он.

Как только не вывернуло мачты! Но бриг «Небесный Остров» был добротным, прочным судном, и он развернулся на гребне. Реи взвизгнули блоками. Судно пронзила дрожь. Ударил ветер, и бриг наклонило так, что рея главного паруса черкнула по воде. Я услышал, как в трюме катятся бочки и гремит сорвавшийся груз.

Волна взметнулась выше мачт, столкнув бриг в кошмарную пучину. Я оказался под водой, затем над водой и стал жадно хватать ртом воздух. Послышался резкий вскрик.

И тут донесся звук бурунов. Это была беспокойная, бьющаяся дробь, напоминающая биение сердца. Отец вздрогнул и повернул голову, как ястреб. С резким хлопком разорвался в клочья верхний парус второй мачты.

Бриг выпрямился, потом зарылся носом, вода захлестнула палубу.

— Так держать! — крикнул капитан Стаффорд. Он поднял голову и поднес ладони рупором ко рту: — Эй, на мачте!

Но впередсмотрящий исчез. На мостик поднялся человек с мокрой тряпкой в руке.

— Помпы! — крикнул он. — Они засорены!

— Чем? — спросил Стаффорд.

— Похоже, опилки. — Он вытряхнул тряпку, на мостик посыпались рыжеватые комья.

Отец уставился на них с ужасом. Много позже я узнал, что он видел в этих опилках, какую ужасную весть он в них прочитал. Но в тот момент я думал только о насосах.

— Можете их очистить? — спросил капитан.

— Пытаемся. — Тряпка оказалась головным убором этого человека. Он выжал ее, повязал на голову и снова исчез.

Судно нещадно швыряло. Брызги и потоки воды мели палубы, ослепляли людей. Но впереди я мог различить береговую линию и мерцание бурунов.

И тут я увидел огни.

Их было два, один над другим, сверкающие во тьме. Я спрыгнул на палубу и заспешил на корму.

— Огни! — кричал я, дергая отца за плащ. — Огни!

Сначала он рассердился, увидев меня, но сразу понял и схватил за руку.

— Где?

— Там!

Он и Стаффорд посмотрели в направлении моей руки. Бриг поднялся на волне, и огни были почти прямо по носу. Появился третий, раскачиваемый ветром, как будто прикрепленный к мачте.

Капитан нахмурился:

— Что за дьявольщина!

— Маяк! — смеялся отец. — Гавань!

— Возможно. — Стаффорд был озадачен. — Но какая?

— Плимут! — крикнул отец.

Риггинс взобрался к ним поближе по накренившейся палубе. Он кивнул мне, взял свою бороду в ладонь и выжал из нее полпинты воды.

— Никакой не Плимут,— отрезал он.— Я родился и вырос в Плимуте, что вы мне будете говорить! И не Портлоу, не Салком, не Фоуи.

— Черт с ними! — прорычал отец. — Какая разница, какой это порт?

Бедный Риггинс отпрянул, как будто отец его ударил.

— Это нигде, вот что я имею в виду, — пробормотал он. — Это никакой не порт, вот что я вам скажу.