Мойра Янг - Кроваво-красная дорога

Оригинальное название: Moira Young «Blood Red Road» 2011

Мойра Янг «Кроваво-красная дорога» 2011

ЛЬЮ РОДИЛСЯ ПЕРВЫМ. В ДЕНЬ ЗИМНЕГО СОЛНЦЕСТОЯНИЯ, КОГДА СОЛНЦЕ висит низко в небе. А потом уж я. Двумя часами позже. А это о многом говорит.

Лью идет первым, всегда первым, я следую за ним. И это нормально. Это правильно. Так и должно быть. Потому что все закономерно. Все улажено.

Жизни всех, кто когда- либо был рожден. Жизни всех, кому предстоит родиться.

Все это было задано по звездам с сотворения мира. Время твоего рождения, время твоей смерти. Даже, то, каким вырастет человек, каким станет — плохим или хорошим.

Если ты умеешь читать по звездам, ты можешь читать повести людских жизней. Повесть своей собвственной жизни. Что было, что есть и что грядет.

Давно, когда Па был еще мальчишкой, он встретил странника, который научил его многим вещам. Он научил Па читать по звездам. Папа никогда не говорит, что он видит в ночном небе, но ты-то видишь, как это ложится на него тяжким грузом.

Потому что ты не можешь изменить то, что предначертано.

Даже, если бы Па сказал, что он узнал, даже, если бы предупредил тебя, это все равно произойдет.

Я вижу, как он смотрит иногда на Лью. Как он смотрит на меня. Мне хотелось бы, чтобы он рассказал нам то, что знает.

Полагаю Па хотел бы, чтобы он никогда не встречал того странника.

Если вы увидите нас с Лью вместе, никогда не подумаете, что мы одной крови. Никогда не подумаете, что мы выросли в одной утробе.

У него волосы как золото. Мои как смоль.

Голубые глаза. Карие глаза.

Крепкий. Сухопарая.

Красивый. Неприглядная.

Он — мой свет.

Я — его тень.

Лью сверкает словно солнце.

Это позволяет остальным легко его находить.

Все, что им нужно делать, следовать за его светом.

ЖАРКИЙ ДЕНЬ. ТАКОЙ ЖАРКИЙ И СУХОЙ, ЧТО ВСЕ, ЧТО Я ОЩУЩАЮ во рту, это пыль. Один из таких жарких дней, когда ты можешь услышать, как трескаетца земля.

Около шести месяцев уже прошло, как ни одна капля дождя не пролилась. Даже весна, которая напитывает озеро, вышла засушливой. Чтобы наполнить ведро, сейчас придетца прогулятца. Очень скоро в названии озера не будет никакого смысла.

Серебряное озеро.

Каждый день Па испытывал один из своих амулетов или заклинаний. И каждый день большие толстые дождевые тучи собирались на горизонте. Наши сердца начинают биться быстрее, когда они направляются в нашу сторону. Но прежде, чем дойти до нас, они распадаются, истончаются и исчезают. Всякий раз.

Па никогда ничего не говорит. Он насмешливо смотрит в небо, чистое безоблачное небо. Потом он собирает камни, хворост или что он там обычно кладет на землю, и убирает все это до завтра.

Сегодня он запихавает обратно свою шляпу. Задирает голову вверх и некоторое время изучает небо.

— Попробую-ка я круг, — говорит он. — Да, я думаю, круг будет отличной штукой.

Лью говорил тоже самое спустя некоторое время. Па становиться хуже. С каждым засушливым днем, Па становится всё хуже, он кажется... думаю, исчезает, подходит лучше всего для описания этого.

Когда-то мы могли ловить рыбу из озера, или добывать зверьё, расставляя ловушки. Что до остального, мы что-то сажали, чем-то промышляли, так или эдак, но у нас всё было нормально. Но за последний год, всё что мы ни делали, как бы сильно мы не старались, этого было недостаточно. Без дожя. Мы наблюдали за тем, как земля помирала, день ото дня.

И тоже творилось с Па. День за днем, всё что в нем было самое лучшее - отмирало. Имейте в виду, он не был в порядке в течение долгова времени. С тех пор, как Ма померла. Но Лью сказал правду. С ним происходила та же ерунда, что с землей. Па становилось всё хуже и его глаза всё чаще глядели в небо, а не на то, что происходило перед ним.

Не думаю, что он даже замечал нас. Ну, на самом деле.

Эмми одичала за эти дни, волосы грязные и насморк. Если бы не Лью, не думаю, что она бы ваще мылась.

Еще до рождения Эмми, когда Ма была всё еще жива и все были счасливы, Па был другим. Ма всегда могла его расмешить. Он гонялся за мной и Лью или перекидывал нас над своей головой, пока мы не верещали, требуя от него, прекратить. И он предупреждал нас о греховности мира за Серебряным озером. Тогда, я не думала, что там могбы кто-нибудь жить, кто был выше или сильнее, или умнее, чем наш Па.

Я искоса посматриваю на него, пока мы с Лью ремонтируем крышу нашей лачуги. Стены достаточно прочны, будучи сделаными из шин, нагромажденых друг на друга. Но они не защищали от суховеев, которые дули с озера, проникая во все щели, и сдернули целый кусок кровли с крыши одним махом. Нам всегда приходица чинить эту чертову штуку.

Так что после прошлой ночи и очередного сухавея, мы с Лью поплелись к свалке, как только забрезжил рассвет. Мы стали рытьца в той части, где никогда не копались прежде и будь мы прокляты, если нам не удалось разжиться барахлишком Мородера. Отличным листом метала, не слишком ржавым, и горшком для готовки, у которого даже были ручки.

Лью работает на крыше, пока я делаю, то что обычно делаю, взбираюсь на стремянку и подаю то, что ему понадобитца.

Неро делает, что обычно, сидит на моем плече и каркает очень громко, прямо мне в ухо, высказывая всё, чё он думает. У Неро всегда есть своё мнение. Да, он у нас такой. Он очень умный. Не сомневаюсь, что, если бы мы понимали его карканье, то узнали бы, что он расказывает один или два способа, как лучше всего починить крышу.

Могу спорить на что угодно, что он думал бы об этом. Он наблюдал за нами уже пять лет. С тех самых пор, когда я нашла его выпавшим из гнезда, а его мамы нигде не было видно поблизости. Па не очень-то обрадовался тому, что я принесла вороненка домой. Он рассказал мне, что в некоторых народах считаетца, что вороны несут смерть, но я отмахнулась от него, и сама выкормила птенца, уж, если я на что-то решаюсь, то иду до конца.

А затем появилась Эмми. Она делала то, что обычно - докучала нам с Лью. Она следовала за мной по пятам, пока я ходила от стремянки, к груде хлама и обратно.

— Я хочу помочь, — говорит она.

— Тогда держи стремянку, — говорю я.

— Нет! Я имею в виду настоящую помощь! Все, что ты мне позволяешь, это держать стремянку!

— Хорошо, — говорю я, — может, это все, для чего ты годишься. Когда-нибудь задумывалась над этим?