Аркадий Локерман - По медвежьему следу

В приемной секретарь Зоя встретила Пластунова приветливой улыбкой.

— Здравствуй, дядя Степаныч, — сказала она, а на Бориса внимания не обратила.

…Шахов поднялся из-за стола, пошел им навстречу. Он протянул руку Пластунову, затем Борису. Тот пожал эту непривычную левую руку неуклюже, выше ладони, и заметно смутился.

Они сели в кресла, у круглого столика, возле стеклянного шкафа с красивыми, крупными образцами.

Шахов, не скрывая любопытства, окинул взглядом мальчишеское лицо Бориса, его удлиненную прическу и усики, мохеровый свитер и джинсы.

Невольно он примечал, как с годами меняется облик молодых специалистов. И всегда, как сквозь туман, видел он рядом с ними товарищей своей юности и себя в залатанной фронтовой гимнастерке, уже без руки.

Когда-то Шахов прочитал, что только очень ограниченные и самоуверенные люди доверяют первому впечатлению, считают его самым надежным. Причислять себя к таким Шахову, разумеется, не хотелось, но решать в считанные минуты, «кто есть кто» и на что способен, ему приходилось часто — по выражению лица, движениям рук, ответам на задаваемые им вопросы, вроде бы случайные, а на самом деле выработанные многолетней практикой. Результаты привели к выводу, что он обладает даром психологических блицоценок.

Задавать Борису свои контрольные вопросы Шахов не стал, доверяя положительной оценке, которую дал Пластунов по телефону, хотя она и ограничилась междометиями «угу» и «ага». Он сказал:

— Давно нам следовало познакомиться!

Пока Борис соображал, что ответить, вмешался Пластунов:

— Из этого не следует, что надо нарушать план нашей работы!

— Не хотелось бы напоминать, кто, вопреки всем планам, воспользовавшись моим отсутствием, захватил молодого специалиста! — в тон ему ответил Шахов.

— Все было по договоренности, временно! — улыбнулся Пластунов.

— Знаем, но, как говорится, нет ничего более постоянного, чем временное! — прищурил левый глаз Шахов.

— Ну уж нет! — всполошился Борис. — Договорено, что я перехожу в караширский отряд, к Старостину, и как раз сегодня…

Пластунов кивнул в подтверждение.

— Передайте Старостину, что перевод состоится после того, как будет изучена, можно сказать, новая геологическая формация — медведь! Запишите, Борис, и зарегистрируйте как заявку. — Шахов обстоятельно пересказал сообщение охотника Степанкова.

Стремительно открыв дверь, заглянул в кабинет Кравков, спросил:

— Ну, что, назревает в Молокановке великое открытие?

— Об этом скоро будет представлена исчерпывающая информация молодым специалистом Борисом Струниным! — Шахов указал на него глазами.

Ответ удовлетворил Кравкова, дверь закрылась.

Пластунов сказал, потирая лысину:

— Да-а, такого у нас еще не случалось… Ну, был когда-то заявлен золотоносный тетерев — в зобу у него самородочек нашли…

— И что же? — заинтересовался Борис.

— Да ничего! Ищи ветра в поле…

Борис подумал: «Обидно, что из-за такой ерунды откладывается мой переход…»

Шахов, словно поняв его, сказал:

— Не будем спешить с выводами. Чудеса тем и хороши, что иногда случаются! Поэтому прошу отнестись к порученному заданию серьезно.

И он пожелал Борису приятного знакомства с медведем, Андреем Степанковым и его дедушкой.

— Беспокоюсь я, времени для подготовки мало! — сказал Пластунов, когда отдышался. По длинным коридорам он шагал быстро, словно подгоняла его эта мысль.

— Успеем! Как в том анекдоте про экзамен. — Борис беспечно махнул рукой. Уж больно несерьезным выглядело все это «медвежье» задание!

— От экзамена след только в зачетной книжке, а здесь, — Пластунов пристально посмотрел на Бориса, — можно наследить, что называется, на всю жизнь… Был у нас такой случай. Один молодой — тоже, между прочим, с отличием закончил — проследил среди глинистых сланцев горизонт, весь в сверкающих точках. Обрадовался, телеграфировал: «Крупное месторождение мо эс два!» Так он для сохранения тайны молибденит формулой обозначил. А оказалось — не молибденит это, а графит! Спутать их при мелкой вкрапленности немудрено, все признаки сходятся, но — кому до этого дело! — повеселил он весь трест. Так и прилипло к человеку на всю жизнь прозвище «мо эс два», и всерьез его уже никто не воспринимал.

Борис потер затылок.

— Даже жутко стало при мысли, что и я могу вот так влипнуть! — признался он.

— Тогда будем считать воспитательную работу законченной, — решил Пластунов, — и начнем работать, чтобы у нас все было в порядке.

Сразу же составили список дел. Их оказалось много: оформить командировку, получить аванс, купить билет, послать телеграмму в Молокановку, предупредить вулканологов, получить походную минералогическую лабораторию, топографическую и геологическую карты района, компас, бинокль, фотоаппарат, сапоги, меховую куртку, спальный мешок и т. д.

Все сотрудники отдела давали ему советы, просили Пластунова не забыть вставить в заявку ящики тушенки и сгущенки.

(«Главный не откажет: такое дело требует калорий!»)

Пластунов кивал согласно, но ничего не добавил, попросив всех не мешать.

Закончили список самым важным: вспомнить о золоте все, что положено знать специалисту, закончившему вуз с отличием. Освоить способы определения золота так, чтобы не получилось «мо эс два», получить представление о географии и геологии района, чтобы провести дознание на должном уровне. И так далее…

— На оформление и получение наверняка уйдет весь день, — определил Пластунов. — Надо успеть, кровь из носа, чтобы на науку остались не только две ночи, но и один день!

Дальше все было на бегу. Сбор подписей — на каждую бумагу их потребовалось в среднем четыре, — штурм бухгалтерии, кассы, складов в разных концах города, и всюду оказывалось, что человек, который тебе нужен, только что вышел!

Секретарь Зоя оказалась на месте. Она охотно и очень мило воспроизвела разговор с Молокановкой, выписывая удостоверение. Ее то и дело отрывали, но Борис терпеливо ждал, позабыв, что дорога каждая минута, и остался очень доволен, когда она попросила:

— Когда вернетесь, расскажешь мне про медведя. — Она так и сказала, путая «ты» и «вы».

К концу рабочего дня Борис ввалился в отдел с деньгами в кармане, огромным рюкзаком за плечами, спальным мешком в руке и отрапортовал: «Все!» Пластунов уже приготовил ему («Из библиотеки — до утра…») монографию Н. В. Покровской «Самородное золото», определитель минералов и еще несколько книг.

В общежитии Борис впервые изумил соседа, решительно попросив создать ему условия и на сегодняшний вечер и на завтрашний. И без помех до рассвета Борис, как перед экзаменом, заполнял пробелы в образовании.