Кир Булычев - «Мир приключений» 1975 (№22)

Перед тем, как пускаться в обратный путь, Василий Тимофеевич многозначительно кашлял в кулак и смотрел на жену ожидающим взглядом.

Семейный заговор! Смешным он кажется в глазах взрослых. Но не в глазах детей. Они внимательно следили за молчаливыми намеками отца и выражением лица матери. Александра Панкратьевна, по обычаю, сперва не понимала покашливания мужа, потом, снисходительно улыбнувшись, выдавала ему деньги на покупку бубликов и вафельных трубочек с кремом для ребят. Немного медлила и, снова усмехаясь, добавляла мужу на пиво. Василий Тимофеевич веселел и мчался с детьми в кафе.

Поезд долго тащился среди подмосковных лесов. В вагоне было жарко, в окна залетала копоть. Петровы дружно клевали носами и никак не могли дождаться, когда покажется длинное здание Малоярославецкого депо.

Усталые и довольные приходили домой, открывали настежь запертые окна и садились пить чай.

— Ну, насытились мы нашей красавицей Москвой всласть, — говорил Василий Тимофеевич, — хороша матушка. Правда, ребятки?

— Правда, папа. Верно… — отвечали дети.

Шла осень 1938 года. Из военкомата пришла повестка: Василий Петров призывался на действительную службу в Красную Армию. Вася с нетерпением ждал этого дня, мечтал о военной службе. Он прочел множество книг о гражданской войне, не пропустил ни одной военной кинокартины и мечтал стать пограничником. Внутренне он как бы уже подготовился к службе в Красной Армии.

Последний вечер в родном доме пролетел быстро. Приходили соседские ребята, товарищи детских игр, комсомольцы из депо, дарили на память записные книжки, значки и разную мелочь. Александра Панкратьевна угощала всех капустным пирогом и не спускала глаз с сына.

— Спел бы ты что-нибудь, Василек, — попросила она.

— Правда, Вась! — подхватили гости. — “Метелицу” заветную свою или “Москву майскую”. Спой на прощание…

С детства Василий любил петь, всегда участвовал в школьном хоре, выступал и один перед ребятами. Подыгрывал себе на балалайке или мандолине. Тенорок у него был несильный, но приятный, музыкальный, слушали его с удовольствием.

— А что? Спою. Возьму и спою! — смелый от выпитого вина, воскликнул он. — Где мой инструмент?

Никому он не показался смешным, когда, одернув модную сатиновую косоворотку, вышел на середину комнаты и стал в позу. Незаметно приподнял рукав, чтобы все видели недавно купленные наручные часы, подчеркнуто красивым жестом занес руку над мандолиной. Гости затихли. Сестры, обнявшись, влюбленными глазами смотрели на брата. Звякнули тонкими голосками струны. Круглое Васино лицо стало задумчивым, большие светлые глаза посерьезнели. Негромко он запел:

Хлопали самодеятельному исполнителю дружно и просили петь еще. И он, чувствуя себя героем дня, взволнованный и счастливый, пел все, что знал: “По военной дороге”, “Песню о Щорсе”, “Орленка”, “Каховку” и даже заунывное танго “Утомленное солнце нежно с морем прощалось…”. На прощание, по личной просьбе отца, Вася спел “Когда б имел златые горы…”.

Пройдет много лет, а люди, побывавшие тогда на проводах в старом доме Петровых, не забудут, как пел этот русоголовый и сероглазый паренек. Уж очень задушевно получались у него песни…

Удивительная вещь — песни нашего детства, песни юности, особенно какая-нибудь одна, самая дорогая и любимая песня! Она запоминается на всю жизнь! В ней чувства радости и горя.

На следующий день Василий Петров, остриженный под машинку, с группой других призывников поехал в Москву. Там их сразу направили на Ленинградский вокзал и посадили в старенькие теплушки, заполненные шумной и веселой молодежью, Василий быстро со всеми перезнакомился и подружился с одним пареньком, похожим на цыгана, — с Михаилом Каретниковым.

Безусыми юнцами, только что вышедшими из детства, привезли их из разных мест в Ленинград. Город поразил юношей. Несмотря на мглистую сырую погоду, туман и штормовой ветер, он был необыкновенно красив, строг и спокоен. Каретников и Петров попали в полковую школу младших командиров, В спальне их кровати стояли рядом, в столовой они сидели за одним столом. В свободное время они бродили по Ленинграду. В городе у Васи нашелся товарищ детства, с которым он когда-то учился в Малоярославце, в ФЗУ, — черноглазый паренек Петя Савушкин.

— Повезло вам, други, в жизни: пожить в таком городе, посмотреть на его чудеса…

— А Москва разве не красива? — ревниво спрашивал Петров.

— Москва лет через двадцать станет такой красавицей. Ведь реконструкция еще не начиналась. А этот город строили напоказ, как столицу. Да вот погодите, я вам его покажу — ахнете.

Петр без устали водил курсантов по историческим местам Ленинграда, по его музеям, паркам и мостам, показывал им памятники и прекрасные здания, пушкинский Лицей и петергофские фонтаны, кунсткамеру и мрачную Петропавловку.

— Да, брат, ты прав, — признался Савушкину Василий. — Нельзя не влюбиться в этот чудесный город. Вот бы все города на нашей земле были такими. И умирать не хотелось бы…

— Будут! Ежели война не случится, то все наши города перестроятся и украсятся. Верно я говорю, Василь?

— Верно-то верно. Но вот в Германии что делается…

Василий сделал большой альбом с видами Ленинграда и послал его домой с наказом не вынимать из него ни одной открытки. “Любуйтесь прекрасным городом, — писал он, — и пускай он ждет моего возвращения”.

Но часто встречаться с Савушкиным курсанты не могли: все время отнимала учеба. Все курсанты неплохо учились, но едва ли не лучше всех — Василий Петров. Удивлял товарищей и преподавателей своей усидчивостью, цепкой памятью и неукротимой энергией как в учении, так и в отдыхе. В свободное время Василий становился зачинателем разных игр, спортивных соревнований, песен, и его веселый азарт не мог не увлечь других. Пел в хоре, темпераментно играл на домбре, много читал. В девятнадцать лет стал он кандидатом в члены партии.

Незаметно пролетел почти год. Прибыла комиссия, начались экзамены, проверки. По всем дисциплинам Петров сдал на “отлично”, блеснул совершенным владением огнестрельного оружия, но особенно глубокие знания показал по политической подготовке. Члены комиссии заинтересовались им. Один из них задал ему много дополнительных вопросов. Михаил Каретников хорошо запомнил некоторые из них и короткие ответы приятеля: