Александр Путятин - Обаламус

Меня он выбрал по трём причинам: я искренне не верил в потусторонний мир, я испытывал сильную неприязнь к врачам-психиатрам и, наконец, у меня в мозгу в момент разговора с Сергеем появилась карта Прибайкалья, на которой место нашей будущей экспедиции практически совпало с тем, куда Обаламусу обязательно нужно попасть следующим летом. За нападение пса он приносит извинения, но по-другому переселиться в мою черепушку пришелец не мог, а подходящий случай упустить побоялся.

Его имя начиналось как «6 пьир109 47502 взжел 13 435 обаламус олрадж 777678«…и продолжалось очень долго. «В общей сложности две тысячи семьсот сорок шесть символов!» — с гордостью отметил он, прокрутив всю эту чушь перед моим мысленным взором. После получасовых препирательств удалось сократить всё это до «Обаламуса», но попытка ласково назвать его «Обом» с треском провалилась. Бесплотный дух устроил безобразную истерику, истошно вопя, что имя длиною меньше восьми символов является настолько большим оскорблением у него на родине, что услышавший его обычно вызывает обидчика на перекодировку сознания, после которой остается в лучшем случае только один, а довольно часто ни одного из участников этой своеобразной дуэли. Меня, как представителя другой цивилизации, он, так уж и быть — может простить, но только один раз.

После такого объяснения я немного успокоился. Понял, что если в этой, отныне коммунальной, черепушке и есть психически больное сознание, то его занесли извне, как инопланетный вирус.

С этой мыслью я и уснул.

Как ни странно мы с Обаламусом неплохо устроились в одном теле. Хотя поначалу были конфликты, споры, даже скандалы. Нелегко двум совершенно разным личностям гонять сигналы по извилинам «коммунального» мозга. Но постепенно удалось выработать взаимоприемлемые правила общежития. В основе их лежали обоюдная выгода и дружеская поддержка. Я должен был всё свободное время таскаться по библиотекам, чтобы он мог получше ознакомиться с научными и духовными достижениями мира, в котором оказался. За это мне постепенно открывалась та часть знаний о необъятной вселенной, которая Советом Сообщества не была признана запретной для цивилизаций моего уровня.

Первым делом я попытался узнать, какие сведения входят в этот перечень, но Обаламус невозмутимо пояснил, что сам список, по понятным причинам, тоже закрыт для ознакомления. Тайным оказывалось очень многое из того, что меня интересовало.

Но вот информация о возможности полётов со сверхсветовой скоростью секретной не была. Хотя сам принцип мой бестелесный собеседник объяснить отказался. Сказал только, что теория нам уже известна, только мы ещё этого не осознали. На мой вопрос: сколько лет в среднем живут граждане Сообщества, и изобрели ли уже рецепт бессмертия, последовал ответ, что до встречи с нами ему была известна только одна углеродо-кислородная форма жизни, и её представители живут в среднем около шестисот лет, если считать по нашему календарю. Во времена, когда они находились перед вторым барьером, жили впятеро меньше. Из чего я могу сделать выводы самостоятельно… Есть среди членов Сообщества и те, кого мы посчитали бы бессмертными… (за этим сообщением Обаламуса последовало глубокомысленное молчание), но вопрос этот сложнее, чем я могу себе представить и однозначного ответа на него нет.

Первое время меня раздражали не столько ссылки на запреты Сообщества — в конце концов, с гостайной у нас и у самих не забалуешься! — сколько такие вот уклончивые полуответы. Но однажды Обаламус предложил мне объяснить муравьям наиболее рациональный метод доказательства теоремы Ферма, причём сделать это на чистейшем муравьином языке. Да ещё так, чтобы не выдать им принципы евклидовой геометрии и линейной алгебры. Тогда-то я и перестал на него обижаться.

На следующий мой вопрос — когда же мы, земляне, сможем вступить в их Сообщество — пришелец долго не хотел отвечать. Но я был очень настойчив… Наконец, удалось вытащить из пришельца ту часть ответа, которая была в открытом доступе… Все цивилизации, по его словам, в процессе эволюции проходят (или не проходят) через три барьера. Первый — государственный, второй — корпоративный, третий — личностный. Каждый барьер — преодоление соблазна суицида, совмещённого с уничтожением всей своей расы. Земляне сейчас находятся между первым и вторым барьерами. У нас уже есть несколько государств, которые могут уничтожить Землю, но они сумели свернуть с пути, ведущего к коллективному самоубийству. Второй барьер считается пройденным, когда такой соблазн преодолевают негосударственные структуры — общественные или производственные сообщества. Третий — когда могущество отдельной личности возрастает до уровня, на котором она сможет единовластно распорядиться жизнью своей цивилизации. Обычно на этом последнем индивидуальном этапе раса распространяется на несколько планет одной системы, и коллективное самоубийство бывает связано с гибелью звезды и всего её окружения. В Сообщество принимают только тех, кто прошёл третий барьер.

— И какой в среднем процент разумных рас его проходит?

— На текущий момент в зале Совета занято тридцать шесть кресел.

— А сколько было претендентов?

— Нам известны не все, но, по экспертным оценкам, число их давно превысило десять миллионов.

— Но тогда всем должны быть видны следы катастроф?

— А вы их и видите! Только не можете отличить от взрывов Новых и Сверхновых.

Я взглянул на звездную россыпь Млечного пути.

— Так это, что — кладбище цивилизаций?! А вы спокойно смотрите… Нет! Бесстрастно ждёте, когда рванёт очередная звезда?! Может, ещё и ставки делаете на тотализаторе?!

— Были попытки помочь в преодолении третьего барьера…

— Ну и?

— Появилось семь свободных кресел.

— А что с ними стало?

— Извини, но история их гибели — секретная информация.

Больше на эту тему мы не беседовали. Зато его планы возвращения на родину обсуждали довольно часто. Основная идея базировалась на вероятном времени и месте появления спасательной экспедиции. По словам Обаламуса, сигнал о неполадках с кораблём должен был достичь ближайшего патруля примерно тридцать пять лет назад, в этом случае в июле 1982 года крейсер Сообщества начнёт внимательно обследовать земную поверхность по предполагаемой посадочной траектории. Наиболее удобным местом для ожидания пришелец считал район озера Байкал. А если более точно — остров Ольхон. Озеро Фролиха, куда мне предстояло отправиться в экспедицию, Обаламуса тоже устраивало. На мой вопрос, почему он уверен, что спасатели прилетят именно в июле, бесплотный дух ответил, что при посещении систем, аналогичных Солнечной, где имеются орбитальные станции и космические корабли припланетного типа, действуют правила обязательной маскировки. Сближение с планетой разрешается только в сопровождении естественного космического объекта, ещё лучше — группы объектов. А в июле там несколько суток будут идти сильные метеоритные дожди, под прикрытием которых крейсер сможет и к планете близко подойти, и спасательную капсулу в атмосферу Земли отправить.