Джон Эрнст Стейнбек - Квартал Тортилья-Флэт. Гроздья гнева. Жемчужина

Джон Стейнбек (1902—1968) — одна из наиболее заметных и сложных фигур в современной литературной истории Соединенных Штатов; его человеческая и писательская судьба соткана из глубоких противоречий.

Художник-гуманист, создатель ярких произведений, посвященных трудовой, демократической Америке, в последние годы жизни он нанес серьезный ущерб своей репутации непримиримого критика буржуазного уклада, поддержав бесславное вмешательство правящих кругов США во внутренние дела народов Индокитая. Долгое время Стейнбек находился среди ведущих представителей социально-критического направления в американской прозе, и в его «Гроздьях гнева» (1939) передовая критика видела дальнейшее развитие прогрессивных традиций литературы США XX века, связанных с именами Джона Рида, Теодора Драйзера, Эптона Синклера, писателей школы «пролетарского романа» 30-х годов. Позднее буржуазное литературоведение приложил немало усилий, чтобы умалить значение лучших книг Стейнбека, а его самого представить в качестве «живой реликвии», обломка эпохи, навсегда ушедшей в прошлое. Творческий спад, отчетливо обозначившийся у Стейнбека с конца 40-х годов, действительно давал одно время основания для пессимистических суждений, однако публикация романа «Зима тревоги нашей» (1961) и путевых заметок «Путешествие с Чарли...» (1962) вновь подтвердила высокое мастерство американского прозаика, его преданность идеалам действенного гуманизма.

Не все, написанное Стейнбеком в продолжение почти сорока лет его литературных трудов, равноценно и может быть причислено к достижениям американского критического реализма. Если путь писателя в 30-е годы был отмечен последовательным укреплением реалистических тенденций и наращением критического потенциала, то впоследствии он опубликовал ряд откровенно слабых книг, насыщенных абстрактным морализированием, полу-мистическими настроениями. Сложность творческой эволюции автора «Гроздьев гнева» неоспорима, однако и в годы стремительного роста его популярности, и в безвременье маккартизма, наложившего гнетущий отпечаток на всю духовную жизнь в Америке, писатель сохранил верность демократическим принципам — ведущему и наиболее плодотворному фактору в сложной системе его идейно-эстетических воззрений.

Прежде чем стать профессиональным литератором, Джон Стейнбек переменил и перепробовал множество занятий. Его родители, люди скромного достатка, не имели возможности постоянно помогать своему единственному сыну (в семье было еще три дочери), и молодые годы будущего прозаика прошли в борьбе за образование, которое можно было получить только ценой тяжелого физического труда. «Я беден, чертовски беден. Сначала мне нужно накормить других, а уж потом поесть самому. Я должен жить среди грязной посуды и засаленных фартуков, чтобы получить право изучать психологию и логику»,—писал он, делясь впечатлениями от работы в кафе калифорнийского городка Пало-Альто.

Так и не окончив курса в Стэнфордском университете, Стейнбек долго скитался по дорогам своего родного штата, работал на ранчо, на строительстве автострад, мыл пробирки в химической лаборатории, стоял за прилавком галантерейной лавки. Ветер странствий занес молодого калифорнийца в Нью-Йорк, где ему удалось устроиться на несколько месяцев репортером в газету «Амэрикен». По возвращении Стейнбека осенью 1927 года в Калифорнию пора исканий завершается. Уверившись в своем писательском призвании, он находит время для работы сразу над несколькими замыслами, и в августе 1929 года в одном из второстепенных нью-йоркских издательств выходит в свет его первое крупное произведение — роман «Золотая чаша».

Литературный дебют Стейнбека вряд ли можно было полагать удачным как с коммерческой, так и с собственно художественной точки зрения. В написанной в авантюрно-развлекательном ключе «Золотой чаше» чувствуется привязанность автора к сложившимся беллетристическим штампам. По своему жанру это был исторический роман, действие которого разворачивалось в Англии времен реставрации Стюартов, а также на побережье Карибского моря, получившем в ту экзотическую эпоху наименование Пиратского берега. Центральный персонаж книги — английский корсар Генри Морган, реальное историческое лицо; получив под конец жизни прощение у короля Карла II, он не захотел покидать Нового Света и был назначен губернатором колонии на острове Барбадос.

Рассказ о приключениях одного из самых знаменитых «джентльменов удачи» писатель стремился согласовать с изображением нравственной эволюции своего героя, его перехода от бунтарских порывов юности к умудренной перенесенными разочарованиями успокоенности предзакатных лет. Сама тема возвышения «сильной личности» и ее морального краха была как нельзя более характерна для литературы США первых десятилетий XX века. Связь романа Стейнбека с мироощущением 20-х годов, отразившемся в таких общепризнанных шедеврах, как «Американская трагедия» Драйзера и «Великий Гэтсби» Фицджеральда, несомненна, но разработка автором «Золотой чаши» некоторых важных для американской литературы мотивов лишена оригинальности и глубины. Авантюрный сюжет и обилие всевозможных аллегорий не смогли заменить Стейнбеку в его первой книге отсутствия реалистической достоверности и психологической объемности характеров.

Гораздо большей самобытностью и художественным единством были отмечены романы «Неведомому богу» и «Небесные пастбища», опубликованные в самом начале 30-х годов. В них впервые выявился круг проблем, философских интересов и эстетических решений, выделивший Стейнбека среди тогдашних дебютантов. Начиная с этих романов на страницы книг Стейнбека приходят хорошо знакомые ему по собственному опыту простые люди Америки — фермеры, батраки, пастухи-мексиканцы, бездомные бродяги. Так создавалась «страна Стейнбека», охватившая полуостров Монтерей и долину Салинас в Южной Калифорнии — местожительство своеобразных и иногда чуть-чуть условных персонажей многих его произведений. В то же время в этих романах наглядно проявилось противоречие мировоззрения и творческого метода американского прозаика — сложное взаимопереплетение реализма и натурализма, борьба многомерной социально-психологической интерпретации человеческого поведения с умозрительными, мистико-биологическими концепциями.

В романе «Неведомому богу» обращение Стейнбека к потустороннему, сверхъестественному началу получает, пожалуй, наиболее последовательное развитие. Повествование о фермерской семье Уэйнов, переселившейся из восточного штата Вермонт в долины Калифорнии, становится как бы исследованием различных путей, объединяющих земной и трансцендентный планы существования человека. Центральное место в романе занимает обоснование особой «естественной религии», глашатаем и первосвященником которой выступает его главный герой Джозеф Уэйн. Религиозные стремления, свойственные, по мнению Стейнбека, каждому человеку, принимают у Джозефа форму своеобразного языческого пантеизма, когда личное общение со сверхъестественным происходит через посредство всей необъятной природы. Видения и призраки, души умерших и символы обновляющейся жизни, друиды и дриады из вечнозеленых калифорнийских лесов теснятся в воображении Джозефа, наделенного острой впечатлительностью и богатой фантазией.

Трактовка Стейнбеком темы природы указывает на еще одну (наряду с обращением к религиозной символике) особенность его творческого метода, получившую в литературе о писателе наименование «анимализма». Вслед за американскими натуралистами конца XIX — начала XX века Стейнбек нередко уподобляет жизнь людей процессам, происходящим в животном мире. Коршун преследует кролика, дикие свиньи с жадностью пожирают угрей на дне высохшего пруда — эти картины жестокой борьбы за существование призваны, согласно мысли автора, пролить свет на загадки человеческого общежития.

«Анимализация» человека, сведение всех его эмоций и поступков к кругу чисто инстинктивных, биологических реакций — отзвуки этой концепции, впервые художественно сформулированной Стейнбеком в романе «Неведомому богу», будут не раз возникать и в его более поздних произведениях. Органичность природного мира — вот основная опора миросозерцания писателя, находившегося в числе всей школы «калифорнийских романистов» (Ф. Норрис, Дж. Лондон п другие) под несомненным влиянием философии Герберта Спенсера. Однако узость позитивизма преодолевается Стейнбеком, как только он отходит от живописания библейской «первозданности» к изображению реальной жизни своих современников. И проявляется это уже в его следующей книге, романе «Небесные пастбища», первом по-настоящему зрелом произведении молодого прозаика.