Пехота-2. Збройники - Брест Мартин

АК — мой свет и мое спасение: кого мне бояться?

Окоп — крепость жизни моей: кого мне страшиться?

Когда уроды пойдут на меня, чтобы уложить меня в мерзлую донбасскую землю, Господи,

Когда мои враги и противники против меня ополчатся, Господи,

То споткнутся они и падут. С дыркой в животе.

Пусть войско меня окружит — сердце моё не дрогнет.

Пусть вспыхнет против меня война — и тогда я буду спокоен, как дохлый удав.

Потому что один мой брат затянул все слева ОЗМками, Господи.

Другой мой брат забил все ленты, Господи.

Гнев твой падет на головы врагов твоих, дланью твоей карающей станем мы, без гнева, но с лютым пофигизмом.

Одного я прошу у тебя, Господи, только этого я ищу:

Чтобы не жить мне на ТПУ бригады во все дни моей оставшейся жизни, не созерцать красоту разгрузки фуры с бычком и не размышлять о бренном в карауле на ПТОРе.

В день беды, Господи, ты дашь мне приют в своем блиндаже, скроешь меня в своей траншее, дашь мне неучтенный «покемон» и два цинка «ЛПС-ов», Господи, закуришь и улыбнешься.

Под пологом ночи я вознесу молитву тебе, Господи, так, как умею: трассерами, матом и любовью в сердце.

Мы просто всех их убьем, Господи.

Аминь.

… Васю мы выпихивали в отпуск. Это было нелегко, как нелегким бывает ящик с ВОГами, и гораздо опаснее. Бо Вася в отпуск не хотел.

Не, как нормальный военный — хотеть-то он хотел, но очень… теоретически. Бо практически вот это вот командирское «ви тут без мене все прої@ете — і особовий склад, і зброю, і техніку, і війну» — настолько сильно въелось в Васину сущность, что выпереть его в отпуск было уже чуть ли не главной нашей задачей. Ох и ах, интриги, звонки Васиной жене, разговоры с комбатом за спиной ротного, испанские страсти, два километра настанов, комментариев, сентенций. За сутки до отъезда командир заинструктировал особовий склад до соплей, слез и заикания. От него прятались на позициях и старались обходить по широкой дуге. Серега Президент, дохрамывая с костылем, задутым в зимний камуфляж, не успевал убежать от командира, поэтому мы с ним разделили тяготы многочасовых лекций «вот я уеду, и вам всем — п@зда». В конце концов Серега перестал улыбаться и отказался от костыля, я решил на телефоне поставить таймер «Васин поезд на большую землю», а Гала, случайно встреченный ротным по дороге от блиндажа к сортиру, получил важную военную задачу — намутить ящик.

Ящик являлся одним из основных факторов Васиного отпуска — в ящике должен был поехать щенок. Один из сыновей Принцессы Доганы — он, как и весь помет, еще недавно носил групповой позывной «Сьома хвиля», но был выделен высоким начальством, обласкан, вымыт в бане и наречен — по военной традиции называть пса командира по позывному этого командира — «Танцором». Щен после мытья в бане посреди зимы малость приохренел, почувствовал подляну в виде смены места жительства и отсутствия тушенки, поэтому решил заныкаться на крайнем левом спостережном посту. Таким образом, Гала искал ящик, я искал щенка, Вася искал, чем бы нас еще задолбать, и все вместе мы искали возможность растянуть наряды так, чтобы закрыть тремя постами полтора километра лінії бойового зіткнення.

… Грязный белый лендровер фырчал равнодушным к качеству соляры двиглом, затягивая ВОП теплым выхлопом. Прямо перед машиной стояла «бэха-копейка» с откинутым ребристором, из недр которой раздавалось «… еб@на трубка!..», «… а ну качай, ти заїб@в!», «… а моя вчора звоніт такая і „Коля, а хдє твої атошниє?“…», «… та ти качай, мля, зарплата його волнує…»

Я покачался с пятки на носок, пошевелил пальцами в новеньких коричневых ловах, довольно зажмурился и поднял глаза. Низкое, тяжелое, давящее небо Донбасса образца первых дней шестнадцатого года перемешивало серые тучи над Новотроицким, смесь грязи и снега ровным слоем покрывала поле, пехотный опорник, крышу КСП и жизнь сорока тысяч военных, живущих в том, что по телеку принято называть «районом ведення бойових дій». Ловы были прекрасны, все остальное было… было «как обычно».

Удивительно, как человек быстро привыкает. Совсем недавно я мучительно думал, правильно ли поступил, идя в армию, что будет с семьей, как жить и как быть дальше — а спустя всего три месяца все это кажется далеким, замыленно-неважным. Мысли занимает бытовуха — починить «бэху», отыскать щенка, отправить командира в отпуск, найти где-то «бэху-двойку» и спереть из нее трубку холодной пристрелки, чтоб привести оба АГСа «к нормальному бою». Извернуться и задавить двумя АГСами задолбавшего сепара, полюбившего корчить из себя великого снайпера и приходящего на торчащий напротив террикон. Пока что с шестисот семидесяти метров он со своей СВД умудрился не попасть ни во что, кроме земли и деревьев, но рано или поздно же ж может и попасть… хотя бы случайно. А у нас как раз «бэха» «встала», а то можно его было бы прикошмарить слегка. Самую чуточку. Бо на контрснайперскую работу у нас сил та засобів не было — было две СВД, своим ходом выходившие еще из Афгана, два мобилизованных недоліка, которым эти весла были записаны в военники, и отсутствие любого боеприпаса, кроме обычного пулеметного.

С КСП вышел Мастер, сунул в бороду помятую сигарету, аккуратно убрал пустую пачку в карман, похлопал себя по карманам и потопал ко мне, оскальзываясь дутиками и размахивая руками. Молча стал рядом, требовательно протянул руку и презрительно покосился на «ловы». Я сунул ему зажигалку. Мы молча курили. Солнце медленно валилось за горизонт, поднимался обычный вечерний ветер. Из люка мехвода «бэхи» вылетела тряпка и шлепнулась на колени Ваханычу, курившему у открытого ребристора. Ваханыч равнодушно поднял тряпку, бывшую всего месяц назад военной футболкой установленого кольору, и запустил обратно в люк. Где-то залаял щенок. Вот ведь гад, уже выезжать треба, а он прячется.

— Чуеш.… гавкает, — обронил Толик.

— Ага. Дразнится, собака бешеная.

— Ты прям франт сегодня. Новый софтшел, ботинки охеренные…

— Ну так не каждый день Васю в отпуск везу.

— А он точно поедет, если щена не найдем?

— Тьфу! Сплюнь три раза и не каркай! А то еще реально останется…

— Та да… молчу…

— Мастееер… АГСыыыы… — протянул я.

— В семь-два ехать надо. У них двойки есть. Попросим трубку на пару дней, может, дадут. — Мастер был оптимистичен.

— Хера там. Догонят и еще раз дадут.

— А мы попросим.

— От ты бы дал?

— Я — не показатель, — гордо ответил Мастер. — Я жмот, об этом полбригады знает. Но есть же и нормальные люди в Збройних Силах…

— Нормальные люди в Лодзе на клубнике боронять рідну неньку від ворога.

— Какая клубника, Мартин, пятое января.

— С Новым Годом, кстати.

— Та вже поздравлял.

— Как думаешь — бэху починят?

— Починят. Ваханыч молчит и не матерится даже. Верный признак.

— Ща узнаю.