Пятая колонна. Рассказы - Эрнест Миллер Хемингуэй

Явление третье

Отель «Флорида», номера 109 и 110. В распахнутые окна льется солнечный свет. Дверь между номерами открыта; над ней к косяку прибит большой военный плакат, перегораживающий вход. Плакат образует нечто вроде бумажной ширмы, висящей в двух футах над полом. На кровати в номере 109 спит Дороти Бриджес. На кровати в номере 110 сидит Филип Роулингс и смотрит в окно. С улицы долетает крик разносчика газет: «Эль Соль»! «Либертад»! «Эль Абесе де Ой»[9]! Слышен гудок проезжающей машины, потом – отдаленный стрекот пулемета. Филип тянется к телефону.

Филип. Утренние газеты пришлите, пожалуйста. Да, все. (Смотрит вокруг себя, потом опять выглядывает в окно. Оборачивается к военному плакату, почти прозрачному в ярком утреннем свете.) Нет. (Качает головой.) Не хочу. Рановато. (В дверь стучат.) Adelante[10]. (Снова стук.) Входите, входите!

Дверь открывается. Это Управляющий, в руках у него – газеты.

Управляющий. Доброе утро, мистер Филип. Покорно благодарю. Доброго утра вам, невзирая. Ужасы вчера вечером, правда?

Филип. Тут каждый вечер ужасы. Мороз по коже. (Широко улыбается.) Давайте-ка сюда газеты.

Управляющий. В Астурии, говорят, очень худо. Почти конец.

Филип (просматривая газеты). А здесь – ни слова.

Управляющий. Да, но мне известно, что вам известно.

Филип. Ну, да. Слушайте, а когда я успел съехать в этот номер?

Управляющий. Вы все забыли, мистер Филип? Ну как же, прошлым вечером?..

Филип. Хм. Пожалуй, забыл. Попробуйте-ка напомнить: может, что и всплывет?

Управляющий (откровенно испуганным тоном). То есть, правда, забыли?

Филип (весело). Решительно все! Рано вечером, кажется, немного бомбили. «Чикоте»… Да. Я привел Аниту, хотел чуть повеселиться. Надеюсь, она ничего такого не натворила?

Управляющий (качает головой). Нет, нет, это не Анита. Мистер Филип, вы не помните? Мистер Престон?..

Филип. Нет. А что мог выкинуть этот мрачный тип? Надеюсь, не покончил с собой?

Управляющий. Вы распомнили, как выбросили его на улицу?

Филип. Отсюда? (Бросает взгляд с кровати в сторону окна.) Там внизу что-нибудь осталось?

Управляющий. Нет, из дверей, когда очень поздно вернулись из «Министерио» после…

Филип. Он ранен?

Управляющий. Швы. Несколько швов.

Филип. А вы где были? Разве в приличных отелях допускают подобные выходки?

Управляющий. Потом вы заняли его номер. (С печальным упреком.) Мистер Филип, мистер Филип!

Филип (весьма приподнятым, хотя и слегка обескураженным тоном). А погодка сегодня прекрасная, да?

Управляющий. Да уж, бесподобная. Для пикника за городом.

Филип. А что же Престон? Он тоже в хорошей форме. Да еще угрюмый такой. Здорово, поди, отбивался?

Управляющий. Он теперь в другом номере.

Филип. В каком?

Управляющий. Сто тринадцать. Ваш прежний номер.

Филип. А я здесь?

Управляющий. Да, мистер Филип.

Филип. А это что за жуть? (Глядя на просвечивающий плакат в дверном проеме).

Управляющий. Патриотический плакат, очень красивый. Тонко написано, с чувством; просто отсюда – изнанка.

Филип. А что с лица? Куда эта дверь ведет?

Управляющий. В комнату леди, мистер Филип. У вас теперь сдвоенные апартаменты для медовых новобрачных, а я заглянул удостовериться, все ли гладко, и если хоть в чем-то возникнет нужда, звоните мне и просите. Мои поздравления, мистер Филип. Абсолютно, даже больше, чем поздравления.

Филип. А эта дверь запирается с моей стороны?

Управляющий. Абсолютно, мистер Филип.

Филип. Так заприте ее и уходите. А мне пусть принесут кофе.

Управляющий. Да, сэр, мистер Филип. Не надо злиться, когда такая погодка сегодня. (Торопливой скороговоркой.) И пожалуйста, мистер Филип, тоже помните: Мадрид, положение с едой; если по случаю что-то лишнее, не съесть, что угодно, любая мелочь, банка, там, или что, всегда дома не хватает всего. В семье теперь семеро, включая, вы не поверите, мистер Филип, такую роскошь, как теща. Все она ест. Ей – все по зубам. Также сын – семнадцать лет – бывший пловец, чемпион. Как это называется, брасс? Фигурой – вот такой! (Разводит руками, показывая могучую грудь и плечи.) А ест?! Мистер Филипп, вы ни за что не поверите. Лучше, чем плавает. Надо видеть. И это только двое из семерых.

Филип. Посмотрим, что можно сделать. Надо перетащить все из моего номера. Будут мне звонить – направляй сюда.

Управляющий. Благодарен вам, мистер Филип. Большое сердце у вас, как улица. Там снаружи к вам два camaradas.

Филип. Зови.

Тем временем Дороти Бриджес в соседней комнате крепко спит. За время разговора Филипа с Управляющим она ни разу не просыпалась, разве что немного ворочалась на постели. Теперь, когда дверь закрыта и заперта, в комнате Дороти не слышно, что происходит у Филипа. Входят двое Солдат в мундирах Интернациональной бригады.

Первый Солдат. В общем, так. Он удрал.

Филип. Что значит – удрал?

Первый Солдат. Удрал, и все.

Филип. (отрывисто). Как?

Первый Солдат. Это вы мне объясните, как.

Филип. Все, довольно. (Второму Солдату, чрезвычайно сухим тоном.) Что скажете?

Второй Солдат. Ушел.

Филип. Вы где стояли?

Второй Солдат. Между лифтом и лестницей.

Филип (Первому Солдату). Вы?

Первый Солдат. Снаружи у двери, всю ночь.

Филип. В котором часу отлучались с поста?

Первый Солдат. Ни разу не отлучался.

Филип. Подумайте хорошенько. Вы же понимаете, чем рискуете?

Первый Солдат. Мне очень жаль, но он просто ушел. Ничего не попишешь.

Филип. О нет, мальчик мой. Попишу. (Берет телефон, набирает номер.) Noventa y siete zero zero zero[11]. Антонио? Да, пожалуйста. Еще не пришел? Нет. Пришлите забрать двоих из отеля «Флорида», номер сто тринадцать. Да, пожалуйста. Да. (Вешает трубку.)

Первый Солдат. Но мы всего лишь…

Филип. Не торопитесь. Подготовьте пока рассказ получше.

Первый Солдат. Да что тут рассказывать? Я все рассказал.

Филип. К чему спешить? Посидите, подумайте. Он был здесь, в этом самом отеле. И никак не мог проскочить мимо вас. (Листает газеты. Солдаты угрюмо стоят. Не глядя на них.) Присаживайтесь. Будьте как дома.

Первый Солдат. Товарищ, мы…

Филип (не глядя на него). А вот этого слова – не надо.

Солдаты обмениваются взглядами.

Первый Солдат. Товарищ…

Филип (отбрасывает газету, берет другую). Я сказал, не употребляйте этого слова. Оно у вас плохо звучит.

Первый Солдат. Товарищ комиссар, мы хотели сказать…

Филип. Не стоит.

Первый Солдат. Товарищ комиссар, вы должны меня выслушать.

Филип. Я тебя позже выслушаю. Можешь не сомневаться, парень. Уже наслушался. Ты гундосишь с тех пор, как сюда вошел.

Первый Солдат. Товарищ комиссар, пожалуйста, послушайте. Мне надо вам сказать…

Филип. Вы упустили того, кто был мне нужен. Просто необходим. Вы упустили его, и он пошел убивать.

Первый Солдат. Товарищ комиссар, прошу вас…

Филип. Солдат говорит: «Прошу»? Забавно.

Первый Солдат. По профессии-то я не солдат.

Филип. В мундире – значит, солдат.

Первый Солдат. Я приехал сражаться за идеалы.

Филип. Растроган. А теперь я вам кое-что скажу. Приезжаешь, допустим, сражаться за идеалы, а во время атаки становится страшно. Грохот и все такое, люди вокруг умирают, тебе неприятно на это смотреть, да и самому умирать расхотелось, и вот ты стреляешь себе в руку или в ногу, лишь бы выбраться отсюда к чертям, потому