Юрий Черняков - Бригада

Основные эпизоды и сам сюжет этой повести возникли на основе моих личных впечатлений и того, что я услышал в разное время от разных людей, с которыми мне довелось работать. Ведь для литературы важны не только сами факты, тем более уже ставшие общеизвестными, но и то, что остается от фактов в людской памяти. То есть это не запись воспоминаний какого-то конкретного лица, а попытка воссоздать обобщенную судьбу обобщенного героя участника тех давних событий.

Впрочем, некоторые эпизоды я предпочел передать нетронутыми со всеми неизбежными — как это случается, когда они передаются из уст в уста, преувеличениями и подробностями, ибо в них есть и своя романтика, и свой драматизм, и, главное, дух времени.

…Это уже потом, лет через десять, «Волгу» себе купил первого выпуска, дачу в Здравнице. Квартиру в Черемушках получил, обставил всю. Жену и ребят одел, обул. Теще золотые зубы вставил и себе… во… видишь? Ни одного натурального. Да, а волосы уже не вставишь. И почками до сих пор мучаюсь. От воды, говорят. Там вода знаешь какая? Чайник закипит, плеснет из-под крышки — и белая полоса на боку остается. Я, бывало, как в Москву приеду, прямо на кухню сразу иду. К крану присосусь, оторваться не могу. До чего же сладкая в Москве водичка! Столько лет прошло, всё быльем поросло, а вкус той воды как вспомню, так разом все печенки заноют.

А поначалу и думать не думал, что так все обернется… Вызывают меня к директору. Прямо перед обедом. Прихожу, а там двое военных. И директор, гляжу, озабоченный, в сторону смотрит. Вы, спрашивают, Сидоров Сергей Алексеевич? Ну я, говорю. Собирайтесь, поедете с нами. Это куда еще? спрашиваю. Там узнаете, отвечают, нам приказано вас доставить, а все узнаете на месте.

Я к директору: как так, Павел Александрович? Что, мол, за дела? Сам же только-только на собрании от имени наркома благодарность объявил, лучшим слесарем, гордостью завода называл. Что же теперь-то молчишь? Вот потому, говорит, что ты лучший, что ты наша гордость. Поезжай, Сидоров. Тут все как надо делается. Ты ж фронтовик, ордена имеешь, а вопросы задаешь, как новобранец какой… Значит, так надо, понял? Иди переоденься и никому ни слова. А то, что ты лучший слесарь, так никто у тебя этого не отнимет.

Посадили меня это, значит, в машину и погнали. А я сижу и грехи свои перебираю. И так и этак прикидываю. Недоумение, словом, полное. Смотрю, пригород начинается. Долго ехали. Места сплошь незнакомые, лес кругом. Даже вздремнуть успел. Потом слышу: приехали. Вылезаю. Домики меж сосен в снегу стоят, вроде городок офицерский, дальше корпуса видны здоровенные и недостроенные, а кругом все колючей проволокой обнесено. Солдат там наверху работает — видимо-невидимо! Бетон кладут, кирпич таскают… А внизу штатские и офицеры снуют.

Ну, сдали меня куда надо. Потом с сопровождающими еще куда-то повели. Я уже еле ноги волочу. Пожрать хоть дадут, думаю, нельзя ж человека целый день без жратвы таскать! Привезти-то привезли, а чтоб поставить на довольствие небось никто не почесался!

Заходим к какому-то полковнику в кабинет. Он на меня ноль внимания. Злой сидит, хмурый. Вот что, Сидоров, говорит, с этого дня будете здесь жить и работать. Один пока, без семьи. Койку вам предоставят. Как так, говорю, а если я не желаю? Как так можно человека не спросясь от семьи отрывать? Все-таки я не штрафник какой, разведвзводом командовал, награды имею, благодарности…

Вот ты на фронте был, говоришь, а видно, забыл уже, как в сорок первом от фашистских танков драпал? Опять хочешь, чтобы это повторилось?.. Потом рукой махнул. Много, мол, вас тут, и все права качают. Некогда каждому разобъяснять. Вот оно что, думаю, — наверно, всем, кто отступал, какое-то наказание вышло. Так что иди и работай, говорит. И не забывай фронтовую заповедь: больше пота — меньше крови. И бумаги мои сопровождающим отдал. Потом меня еще в какую-то комнату потащили пропуск оформлять.

Наконец привели меня в один ангар. Недостроенный еще. Наверху солдаты крышу кроют. И снежок сверху сыплет. Там-то я и увидел ее, родимую… Сначала подумал — самолет. Нет, не похоже. Вроде снаряд от «катюши», только раз в двадцать больше. Лежит на стапеле. А кругом народу что муравьев. Штатские, военные. И солдаты кругом с «папашами» через плечо. Мои провожатые опять мои бумаги стали кому-то показывать. А у меня уже в глазах рябит от этих бумаг. Вдруг один штатский, сам полный такой, в пенсне и шапке бобровой, бумаги мои когда увидел — и ко мне. Товарищ Сидоров? — говорит. Наконец-то! Обрадовался мне, как земляку в госпитале. Руку протянул, подняться на стапель помог. Вы, голубчик, очень, очень нам нужны. Без вас, мол, мы пропали совсем. И любуется на меня, как на облигацию выигрышную. А военные в сторонке стоят и на часы поглядывают. И генерал среди них. Коренастый такой, хмурый. Руки за спину заложил и поверх голов смотрит. Тоже на часы посмотрел и этому, в пенсне, говорит: давайте, мол, побыстрее, товарищ… ну и по фамилии его назвал. Тот кивает, да, да, одну минуту, сейчас, только товарища Сидорова в курс дела введу.

Подводит он меня, значит, и показывает на открытый люк. Там, говорит, стоит один блок. Нужно отстыковать от него высокочастотные кабели, а они в самом низу находятся, под блоком, и никто у нас до них добраться не может. А сделать это нужно очень аккуратно, чтобы ничего там не повредить. Мы уж совсем было отчаялись. Хорошо я вспомнил, что ваш директор, Павел Александрович, хвастал как-то, что есть у него на заводе один слесарь, который не то что блоху — палочку Коха подкует! Тебе-то хорошо, думаю. Ну, Павел Александрович, вовек тебе этого не забуду, сосватал меня, нечего сказать. Только сунул я свой нос в люк, а туда еще двое переноски направили, светят мне. А этот, в пенсне-то, спрашивает: видите блок? Я смотрю, а там мама родная! Жгутов этих, кабелей всяких, труб разных — видимо-невидимо. Палец не просунешь. Что ж, говорю, ваши конструкторы так постарались? Куда они-то смотрели? Он опять руками разводит. К сожалению, говорит. Дело-то совсем новое… Просмотрели компоновщики. Тут один штатский в заячьей шапке и в валенках голос подал: так нам же аппаратурщики документацию согласовали и вы сами, Алексей Витальевич, ее утвердили! Генерал опять на часы взглянул. Долго это будет еще продолжаться? — спрашивает. Алексей Витальевич этот опять руками развел. Так что выручайте, голубчик. Иначе нам придется корпус автогеном резать. Времени-то у нас в обрез. Сами знаете, что сейчас делается…

Как не понять, говорю. Только чем же я работать буду? Как чем, удивляется, чем вы у себя в цехе работали? Инструментом, говорю, собственного изготовления. У меня этого инструмента и приспособлений всяких знаете сколько? Как у зубного врача. Он только руками всплеснул. А что же вы его с собой-то не взяли, какой же вы слесарь без инструмента? Тут и я в бутылку полез. А мне сказал кто-нибудь, куда меня забирают?

Очень я ерепенистый был по молодости. Хорошо генерал вмешался. Подошел, взял за локоть. Ладно, говорит, Сергей Алексеевич, кто тут виноват, мы еще разберемся… Вам сейчас дадут бумагу, и вы быстро напишете перечень необходимого вам инструмента. Мы отправим за ним машину в Москву. Слушаюсь, говорю, товарищ генерал. Только как я этот перечень составлю, если я сам не знаю, как они у меня называются? Ладно, говорит, тогда заберут все, что есть на вашем рабочем месте. Тут я совсем обнаглел. А у меня, говорю, он не весь на рабочем месте. У меня его еще дома полно. Они, смотрю, переглядываются. А вам очень нужно то, что находится у вас дома? — меня спрашивают. Во, показываю, позарез! Да вы не беспокойтесь, говорю. Я жене записку напишу, и она вам его весь отдаст. Генерал усмехается, головой крутит. Ладно, говорит, под мою, мол, ответственность, если не возражаете. Сразу видно, что человек в разведке служил. Пишите своей жене, что все, мол, в порядке, нахожусь в ответственной командировке, пусть не беспокоится, а придет срок — увидитесь. И ничего лишнего.

Написал я. Все как он сказал.

Офицер, смотрю, откозырял и бегом от ангара. А дело уже к ночи. Когда еще машина с моим инструментом приедет… И никто не расходится. Попробуй уйди. Это не теперешние, скажу тебе, времена. Стоят и ждут. Холодно, мороз уже пробирает, а стоят. Ну а мне-то чего стоять? Взял переноску и в люк свечу. Соображаю, как под тот блок ловчее подобраться. Подлез под него кое-как. Щупаю. И другие туда же смотрят, чтоб я, значит, никакого вредительства втихомолку не причинил. Мешают, понятное дело, да разве чего скажешь… Это сейчас ребятишки из ПТУ приходят и в изделии ключом орудуют, как ложкой в тарелке. Пощупал я это все основательно и к этому Алексею Витальевичу обращаюсь. А что это хоть за штука такая, как хоть называется? А один, сам из себя строгий, хмурый, коротко так, будто отрезал, — изделие, говорит. Не твое, мол, дядя, дело. Ну а я тоже, знаете, не люблю, чтоб со мной так разговаривали. Не, говорю, это не по моей специальности. Тут электрик нужен. Замок или часики я б вам починил. А тут я без понятия. Генерал опять нахмурился. Ты, говорит, на фронте кем служил? Разведчиком. Ну, говорит, так ты что, только на брюхе ползал? А машину водить не мог? А языка не брал? А за сапера не был? В том-то и дело, говорю, что я не привык вслепую работать. Хочу все до тонкостей знать и осмыслить, прежде чем браться-то. Этот Алексей Витальевич аж руками всплеснул. Так зачем вам это все знать? Вам только отстыковать высокочастотные разъемы! А дальше уж мы сами проверим, почему он не работает. А я свое гну. Извиняюсь, мол, за свою бестолковость, но там ведь еще какой-то кабель болтается двужильный. Сверху-то его не увидишь, но так-то прощупывается. И разъем вроде на корпусе открытый. Может, он и ненужный, я-то не знаю, на всякий случай спрашиваю. Любил я тогда при случае дурачком прикинуться, над начальством покуражиться, что и говорить. За меня начальство держалось знаешь как? Вот и избаловался, известное дело…. Он слова сказать не может. Потом кинулся к люку и меня за рукав тянет. Где? — говорит. Не может, мол, того быть… Тут другие штатские набежали, на меня сверху навалились, где, мол, покажи им всем… Чуть не раздавили. Еле выбрался из-под них. А они давай друг на дружку орать. Это ты не состыковал, это ты не проследил, это вы не проверили… Известное дело, если на каждую гайку по человеку приходится, тут не то что разъем забудешь состыковать, тут вместо самолета паровоз можно собрать.