Лоренс Блок - «Поймал — отпустил»

Порыбачишь достаточно — узнаешь хорошие места. Есть места, где тебе много лет подряд сопутствует удача. В благоприятный момент в благоприятное время года ты туда отправляешься. Сообразно обстоятельствам подбираешь снасти, правильную насадку или блесну, пытаешь счастья.

Нет клева — долго не засиживайся. Ищи другое место.

Он ехал на своем большом внедорожнике по автостраде, не покидал правого ряда, держал ровный темп — на пять миль в час ниже лимита. Перед каждым съездом с трассы снимал ногу с панели газа, высматривал автостопщиков. На этом отрезке — четыре точки, где автостопщики прямо в очередь выстраиваются — студенты, ловят попутку до дома, или до другого кампуса, или куда их там несет. Их множество, и каждый направляется по своим делам — разве важно, куда или зачем?

Он ехал на север, четыре съезда миновал, на пятый свернул, проехал под эстакадой и въехал по пандусу на южную полосу автострады. Еще четыре съезда в южном направлении, снова поворот, снова наверх; возобновил движение на север.

Спешка ни к чему.

Автостопщики стояли у каждого съезда, но его нога ни разу не нажала на тормоз. Тянулась нажать, но всякий раз что-то подсказывало ему, что надо проехать мимо. Девушек сегодня хватало, одна другой соблазнительнее: джинсы в обтяжку, не скованные лифчиками груди, но, похоже, все ехали вместе с парнями или другими девушками. Все автостопщики-одиночки, которых он заметил, были мужского пола. А мальчики его не интересовали. Он хотел девушку, девушку, которая путешествует сама по себе.

Наставник! Мы трудились всю ночь и ничего не поймали.

Иногда катайся хоть целый день, и никаких резонов для остановки — разве чтобы заправиться. Но настоящий рыбак никогда не сочтет, что тратит время впустую, даже если всю ночь ловил и ничего не выловил. Настоящий рыбак терпелив и в ожидании заполняет свой разум воспоминаниями о былых днях у воды. Позволяет себе припомнить во всех подробностях, как необычайная рыба взяла насадку и попалась на крючок. И как задала ему жару.

И как аппетитно скворчала на сковородке.

Когда он затормозил, она подхватила свой рюкзак и заторопилась к машине. Он опустил стекло, спросил, куда ей ехать, а она ненадолго замялась — как раз на столько времени, чтобы всмотреться в его лицо и заключить, что он человек нормальный. Назвала городок, до которого было миль пятьдесят-шестьдесят на север по шоссе.

— Без проблем, — сказал он. — Могу доставить вас прямо к вашим воротам.

Бросила рюкзак на заднее сиденье, сама села рядом с ним на переднее. Закрыла дверцу, пристегнулась.

Сказала, что страшно благодарна, он ответил в подобающем духе и присоединился к потоку машин, движущемуся на север. Что она в нем рассмотрела, смерив испытующим взглядом? — гадал он. Что уверило ее в его нормальности?

Лицо у него было незапоминающееся. Черты обычные, среднестатистические, откровенно говоря, заурядные. Ничто в глаза не бросается.

Как-то, давным-давно, он отрастил усы. Думал, так будет выглядеть солиднее, а оказалось — несуразно. Смотришь и гадаешь: что это такое над губой? Он не сдавался, ждал, что когда-нибудь привыкнет, но однажды осознал, что не свыкнется с усами никогда. И сбрил их.

И вновь обрел свое лицо, которое не держится в памяти. Непримечательное, неопасное. Безобидное.

— А-а, вы рыбак, — сказала она.

— Мой папа обожает рыбачить. Один-два раза в год уезжает на выходные с друзьями, привозит полный холодильник с рыбой. У него специальный рыбацкий мини-холодильник есть. А мама должна эту рыбу чистить. Целую неделю весь дом воняет рыбой, кошмар.

— Ну, от этой проблемы я избавлен, — сказал он ей.

— Я ловлю рыбу и тут же отпускаю.

— Значит, не везете домой полный холодильник?

— У меня даже холодильника такого нету. Раньше был. Но со временем я понял: в рыбалке мне больше всего нравится сам процесс, и гораздо проще и легче, если в финале поединка снимаешь рыбу с крючка и осторожно возвращаешь в воду.

Она немного помолчала. А потом задумалась вслух: а нравится ли это им?

— Рыбам? Интересный вопрос. Трудно выяснить, что нравится или не нравится рыбе. И может ли вообще рыбам что-то нравиться. Вы могли бы предположить, что в момент борьбы за жизнь рыба острее, чем обычно, ощущает себя живой, но хорошо это или плохо, если взглянуть глазами рыбы? — он улыбнулся. — Когда они уплывают, — продолжал он, — мне кажется, они рады, что спаслись. Но, возможно, я только фантазирую. Откуда мне знать, что чувствуют рыбы?

— Да, наверно, это никак не узнаешь.

— Но один вопрос не выходит у меня из головы, — сказал он. — Становится ли этот опыт для них уроком? В следующий раз они становятся осмотрительнее? Или так же жадно хватают крючок следующего рыбака?

Она призадумалась. — Наверно, рыбы остаются все теми же рыбами.

— Да-да, — отозвался он, — я тоже так думаю.

Она была хорошенькая. Специализируется по бизнесу, сказала она, а спецкурсы берет в основном по английской литературе, потому что с детства любит читать. Волосы у нее были рыжевато-каштановые, фигура хорошая: пышная грудь, широкие бедра. С такой фигурой хорошо вынашивать детей, подумал он, и она родит троих или четверых, и с каждой беременностью будет набирать вес, а похудеть по-настоящему так и не сможет. И ее личико, уже чуть-чуть пухловатое, сделается тупой коровьей мордой, и искорки в глазах погаснут.

В былые времена ему бы захотелось оградить ее от этой судьбы.

— Ну что вы, — сказала она, — я могла бы и у поворота сойти. Это же для вас огромный крюк.

— Не такой большой, как вам кажется. Вы на этой улице живете?

— Ага. Просто высадите меня на перекрестке…

Но он довез ее до самых ворот коттеджа. Подождал, пока она заберет рюкзак, позволил ей преодолеть половину пути до калитки и только затем окликнул.

— Послушайте, я с самого начала хотел у вас кое-что спросить, но боялся испортить вам настроение, — сказал он.

— О чем вы?

— Неужели вы не нервничаете, когда садитесь в машину к незнакомым людям? Или вы думаете, что это безопасно?

— Ну, — сказала она, — ну-у… вообще-то все так ездят.

— Понятно.

— И пока со мной ни разу ничего не случалось.

— Девушка едет одна…

— Ну вообще-то я обычно с кем-нибудь договариваюсь, едем вместе. С каким-нибудь парнем, а в крайнем случае с девушкой. Но на этот раз… ну-у-у…

— Вы решили рискнуть.

Она широко улыбнулась:

— И все хорошо кончилось, правда?

Некоторое время он не говорил ни слова, но вперил в нее цепкий взгляд. Потом сказал: — Помните, мы с вами о рыбах говорили?

— О рыбах…?

— Что чувствует рыба, когда попадает назад в воду. Извлекает ли она урок.

— Не понимаю.

— Не все рыбаки придерживаются принципа «поймал — отпустил», — сказал он. — Пожалуй, вам стоит зарубить это себе на носу.

Она так и застыла, разинув рот, а он взял и уехал.

Отправился к себе домой, смакуя удовлетворенность. Всю жизнь он жил в доме, где родился, и последние десять лет, с тех пор как умерла мать, хозяйничал в нем единолично.

Заглянул в почтовый ящик: полдюжины конвертов с вложенными чеками. У него было свое дело — изготовление искусственных мушек для рыбалки; почти час он провел, упаковывая посылки для клиентов и оформляя чеки для похода в банк. Он зарабатывал бы больше, если бы принимал заказы не по почте, а через свой интернет-магазин с возможностью платежей по кредитным картам. Но денег на жизнь ему требовалось немного, и он считал, хлопоты с нововведениями ни к чему. Каждый месяц он помещал в одних и тех же журналах одну и ту же рекламу, и старые покупатели снова делали заказы, а приток новых помогал свести концы с концами.

Сварил макарон, разогрел мясной соус из банки, нарубил листьев салата, спрыснул оливковым маслом. Поел на кухне, вымыл посуду, посмотрел по телевизору новости. Когда новости закончились, отключил звук, оставив картинку, и стал думать о девушке.

Правда, теперь он отдался фантазии, на которую она вдохновила. Дорога в глуши. Рот заклеен куском скотча. Она сопротивляется. Обе ее руки сломаны.

Раздеть ее. Засадить во все дыры поочередно. Причинять ей физическую боль в качестве приправы к ужасу.

И прикончить ее ножом. Нет, голыми руками, задушить. Нет, еще лучше надавить ей плечом на горло, навалиться всем телом, перекрыть воздух.

До чего же приятно, волнительно, сладостная разрядка. И теперь кажется абсолютно реальным — точно все так и было.

Но ничего не было. Он оставил ее у ворот ее дома, пальцем не тронул, только намекнул на возможный оборот событий. А поскольку ничего не было, нет никакого холодильника с рыбой, которую нужно чистить: не надо избавляться от трупа, уничтожать улики, нет даже чувства сожаления, которое исподволь портило ему удовольствие в других, близких к идеалу случаях.