Робин Уильямс - Ассистенты

Так что сейчас, перед этими людьми, я чувствую себя героиней программы «Старинные передвижные театры». Эрин изучает меня, прищурившись и сжав губы. Билл смотрит немного рассеянно. Наверное, он недавно стал продюсером и еще не выработал иммунитет к красивым актрисам. Видимо, он размышляет, как бы связаться со мной попозже. Джейсон пристально вглядывается в мой рот. Мои губы скорее подходят Джулии, а не Анджелине, спасибо моему «близкому другу» — коллагену. Вероятно, Джейсон прикидывает, умею ли я доставлять наслаждение. Умею. В этой области я очень одаренная особа.

Глаза Эрин заблестели, и я понимаю, что мои худшие опасения оправдались. Мне даже послышалось, как в голове этой дамы что-то щелкнуло. Она вспомнила тот давний кастинг для «90210». Мне кажется, я чувствую, как нагревается ее мозг, пока она старается подсчитать: сколько точно лет может быть этой девушке Микаэле? Тот сериал снимался десять лет назад, значит, ей — о ужас! — тридцать с небольшим.

И это означает конец. Пока-пока! Увидимся! Sayonara! [5]

В этот момент Брэндон перестает глазеть по сторонам и почему-то начинает изучать свое предплечье.

— Почему бы тебе не почитать за Селесту? — улыбается Джейсон.

— Хорошо.

Я устраиваюсь на краешке стула и замечаю на руке Брэндона покрытую коркой язву размером с десятицентовую монету. Он тут же начинает ее расковыривать.

Эрин громко кашляет.

— Э-э… Брэндон, страница двенадцать, пожалуйста.

Парень выходит из транса и ищет нужную страницу.

— Думаю, нам следует объяснить тебе, какой мы представляем эту героиню, — произносит Джейсон.

Взмахиваю ресницами.

— Да, это было бы неплохо.

Джейсон поднимается и встает перед столом.

— Характер Селесты очень сложный. Эта девушка находится в привилегированном положении, но хочет добиться успеха в жизни без помощи родителей. Днем она учится, а по вечерам поет «ар энд би». Она красива, настойчива, умна и обладает ангельским голосом.

— Душа ее сексуальна, как у Бейонсе, — говорит Билл.

— Ведет себя, как Пинк, — вторит ему Джейсон.

— Юна, как Аврил, — добавляет Билл.

— И конечно же, пышет здоровьем «сексуальной соседки», словно первая победительница конкурса «Американский идол», как там ее имя? — вставляет Джейсон.

Я расплываюсь в широкой улыбке, но внутри у меня все клокочет. Какого черта я здесь делаю? Бейонсе? Пинк? Аврил? «Американский идол» ? Зародыши! Зиготы! Мне столько лет, что я могла бы быть их… старшей сестрой!

— И вот в этой сцене Рико и Селеста встречаются впервые в жизни. Это происходит на яхте ее родителей, стоящей на пристани. Селеста на кухне чистит плиту. Она просто одета, на руках резиновые перчатки, и Рико, которого наняли помыть палубу, решает, что она тоже здесь работает. Селеста так красива, что он не может устоять и хочет рассмотреть ее поближе.

— Микаэла, начни, пожалуйста, с этого момента, — просит Эрин.

Киваю. Я знаю эту сцену наизусть, поэтому сразу устремляю взгляд на Брэндона.

— Если ты подойдешь еще ближе, то окажешься сверху!

Брэндон не смотрит на меня. Ему так скучно, что он не может пошевелиться и, уставившись в пустоту, бормочет:

— Что ж, не такая уж плохая идея!

Мне остается только смотреть на цветущий прыщ на носу этого парня.

— Как тебя зовут, мальчик-юнга?

Брэндон неестественно медленно тянет слова:

— Я Рико. И я не мальчик, а мужчина. Думаю, мы могли бы пойти ко мне домой после работы.

— Ты домогаешься всех женщин, с которыми работаешь? — спрашиваю я, обращаясь к прыщу.

— Нет, — вяло отвечает Брэндон, — только таких горячих, как ты!

— Я не работаю здесь. — Мой голос звучит строго. — Я здесь живу. И моему отцу будет интересно узнать, кого именно он нанял. Ты кабан, олицетворение мужского шовинизма.

Неожиданно Эрин прерывает нас:

— Спасибо. Достаточно. Мы с тобой свяжемся.

Брэндон снова начинает ковырять язву. Джейсон и Билл в недоумении смотрят на Эрин, не понимая, почему она так быстро меня остановила. Очевидно, только мы вдвоем знаем, что происходит. Я осторожно поднимаюсь со стула и выдавливаю милую улыбку.

— Была рада познакомиться с вами, — говорю я.

— Взаимно, — отвечают трое за столом, а язва Брэндона начинает кровоточить.

Я унижена, но заставляю себя выйти из кабинета с высоко поднятой головой и задерживаюсь ненадолго за дверью, чтобы подслушать их разговор.

— В чем дело? — спрашивает Билл. — Эта девочка может играть!

— Этой девочке уже за тридцать, — отрезает Эрин.

— Тридцать? — кричит Брэндон. — Мне ведь всего девятнадцать.

— Мы все прекрасно это знаем, — фыркает Эрин.

— Но ей никогда не дашь тридцать, — произносит Джейсон.

— Поверьте мне. Она приходила на кастинг, который я проводила для «90210».

Джейсон бьет ладонью по столу:

— Так вот кого она мне напомнила

— Дженни Гарт.

— Кого? — спрашивает Брэндон.

— И поэтому тоже она нам не подходит. Вы же не хотите, чтобы персонажи сериала напоминали героев «Беверли-Хиллз»? — говорит Эрин.

— Но это лучшая Селеста, которую мы видели за целый день, — возражает Билл. — Она единственная правильно произнесла слово «шовинизм».

Но Джейсон придерживается иного мнения.

— Наш сериал должен стать настоящим прорывом на телевидении. Мы ищем актеров одного возраста с персонажами, которых они будут играть.

— И, утвердив на роль тридцатилетнюю, нарушим наши планы, разве не так? — констатирует Эрин.

— Думаю, ты права, — соглашается Билл.

— Итак, кто следующий? — спрашивает Эрин.

Слава Богу, прозак помогает контролировать депрессию, потому что я постоянно слышу одно и то же: «Ты слишком стара!» или «Ты очень похожа на… (подставьте имя любой самоуверенной блондинки наших дней)». В течение многих лет меня сравнивали с Дженни Гарт. В последнее время называют имена Гвинет, Камерон, Риз или Кирстен. Единственная актриса, на которую я не похожа, — это Лиза Кудроу, что ужасно, потому что тогда я могла бы получить ту роль [6]. Какая ирония: я готова на все, чтобы изменить внешность, и в итоге становлюсь похожа на кого-то другого. Лучше бы я осталась в первозданном виде.

Да уж, но тогда бы все говорили, что я напоминаю Данин Гарофало или Велму из «Скуби-Ду».

У меня есть десять минут, чтобы добраться до офиса, расположенного в двадцати минутах езды, и я жму на газ. Лицо краснеет, давление повышается. Глубокий вдох. Задерживаем дыхание. Выдох. Расслабилась. Вспомни все, чему ты научилась, занимаясь йогой. Гоню отрицательные эмоции. Прикуриваю. Скоро я доберусь до места. Бессмысленно рисковать и провоцировать аварию. Хотя, если этому суждено случиться, я смогу выдать нечто в стиле Халли Бэрри:

— Я с кем-то столкнулась? Офицер, но это невозможно! Я бы почувствовала, если бы это произошло!

Виктория Раш может подождать. Как и ее занудный муженек Лорн — я-трахаю-всех-подряд — Хендерсон. И все же на всякий случай я включаю мобильный. В ту же секунду раздается звонок.

— Микаэла, ты где? — В голосе Кортни Коллинз — ассистентки Лорна — звучит паника.

— Стою в пробке, — выкручиваюсь я.

— Виктория и Лорн тебя ищут.

Плохо дело. Открываю сумку и бросаю взгляд на два аккуратно отпечатанных графика. Лорн должен быть на массаже, а Виктория в студии. Зачем я им понадобилась?

— Мэри уволили, — сообщает Кортни. Бью по тормозам, машину заносит — мне едва удается избежать столкновения с соседним автомобилем. — Когда ты приедешь?

— Минут через пять, не позже, — снова вру я.

— Виктория хочет, чтобы я работала на студии, пока мы не найдем кого-нибудь еще.

— Скажи ей, мы обязательно подберем кандидатуру к концу недели.

— Так долго?

— Нам нужно дать объявление и побеседовать с людьми.

— Я ассистентка Лорна, а не ее, — раздражается Кортни. — Почему я должна ее ублажать?

«Потому что ты спишь с ее мужем!» — хочу я ответить, но сдерживаюсь. Я всегда такая: не позволяю себе перейти границы.

— Побудь там еще немного, — прошу я. — Скоро приеду.

Закончив разговор, съезжаю на скоростную полосу и начинаю лавировать между машинами. Не могу поверить: это случилось именно сегодня, когда я знала, что опоздаю. В течение восьми месяцев я управляю империей Виктории Раш и Лорна Хендерсона и пережила увольнение как минимум двадцати сотрудников. Интересно, следующей буду я?

Доезжаю до Брентвуда за девять минут — это рекорд. Здесь я, не снижая скорости, поворачиваю на Бичвуд-лейн и паркую машину в нескольких шагах вниз по улице. Снова собираю волосы в хвост, достаю с заднего сиденья свободную блузку на пуговицах и Длинную юбку. За несколько секунд из белокурой богини я превращаюсь в девушку, с какими обычно знакомятся за тридцать секунд до закрытия бара. Ищу очки с толстыми стеклами в красной оправе, навсегда прославившиеся благодаря Салли Джесси Рафаэль, и в этот момент телефон звонит снова. Я пугаюсь до смерти.