Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 10. Река и жизнь

На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 10. Река и жизнь, Василий Песков . Жанр: Современная проза. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст и даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем литературном портале fplib.ru.
Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 10. Река и жизнь
Название: Полное собрание сочинений. Том 10. Река и жизнь
Издательство: -
ISBN: -
Год: -
Дата добавления: 11 декабрь 2018
Количество просмотров: 136
Читать онлайн

Помощь проекту

Полное собрание сочинений. Том 10. Река и жизнь читать книгу онлайн

Полное собрание сочинений. Том 10. Река и жизнь - читать бесплатно онлайн , автор Василий Песков

На этот раз разослана карточка с этим снимком, сделанным из окна. На обратной стороне фотографии, вслед за словами, какие мы говорим обычно друг другу под Новый год, было написано: «Работаю сейчас за городом.

А это — мои друзья. Появляются каждые полчаса.



С начала зимы успели съесть запас сала, мешочек орехов и зерен, дюжину яблок, кусок говядины, большой пакет сухарей и пригоршню калины. Синицы, если еду не выложил, стучат в окно. Дятел во время моей отлучки в Москву перетаскал к себе в «кузницу» эти шишки…» Но к этому можно было кое-что и добавить.

В столовой, любовно сделанной по «чертежику-пожеланию» глуховским плотником Кириллом Ивановичем Куксиным, кормится ежедневно десятка три птиц: синицы (большая, лазоревка, гаечка), поползень, дятлы (зеленый и три вот таких пестрых), две сойки, сорока, орава взъерошенных воробьев. И прилетала несколько раз свиристель.

Появление кормушки возле окна было встречено с осторожностью, хотя до этого синицы хватали зерна с перекладины форточки и даже залетали в жилье, оставляя у меня на бумагах «визитные карточки». Птицы суетились, галдели, но только к вечеру, после решимости двух наиболее смелых синиц, начали кормиться.

Кому за этим столом достается «первый кусок»? Разумеется, смелому. Все синицы небоязливы, и, я думаю, при желании можно их приучить брать зерна с руки. Но хозяйкой в кормушке всегда бывает синица-лазоревка. Она помельче большой синицы, однако лучшее место всегда за ней, и она его не уступит, пока не насытится. Большие синицы мирятся с этим. Я не заметил ни разу, чтобы кто-нибудь даже косо взглянул на нахалку.

Между собой большие синицы ссорятся постоянно. Для устрашения — крылышки в стороны (я большая!) и угрожающий писк. Иногда дело доходит до драки — сцепившись, две птицы с криком падают вниз. Впрочем, такое бывает редко. И чем голоднее синицы, тем меньше возни — сидят плотно друг к другу (иногда сразу штук восемь), и только слышишь густую дробь — решетят сало.

Дятел являлся сначала с опаской. Но беспечная суетня мелкоты придает, как видно, ему решимость. И только сел, я сразу же узнаю едока — кормушка гудит, как хороший полковой барабан. Синицам дятел — фигура знакомая. Они его не боятся. Но размер сотрапезника все же внушает почтение — посторонились, слетели.

Кто посмелее, правда, сейчас же устроился рядом. На расстоянии, равном примерно размерам своего тела, дятел терпит синиц, но чуть-чуть приблизились, сейчас же выпады клювом. Впрочем, в главное время еды (утром и перед вечером, а также в хороший мороз) в столовой царит согласие. Расстроить содружество может разве что появление поползня.

Этот завсегдатай кормушки ведет себя, как бывалый, немного нагловатый шофер в какой-нибудь чайной возле дороги — «Ну-ка подвинься! Что?.. Да брось ты…» Кажется, именно на таком языке объясняется поползень с каждым, кого задел на кормушке. Приземистый, юркий, он норовит схватить своим длинненьким шильцем сразу три-четыре зерна, роняя их на лету, он спешит к стоящей напротив липе и там суетливо хоронит зерна в щелки коры. И вот он опять уже тут — «Что?.. Ну-ка подвинься». Даже дятел предпочитает на это время слететь и переждать минуту-другую.

Воробьи — постоянные гости. Держатся дружно. Прежде чем сесть на кормушку, долго за ней наблюдают, но вполне убедившись, что опасности нет, принимаются за еду и держатся очень уверенно, хватают под носом у дятла и даже бочком-бочком норовят его отодвинуть. Стоит, однако, чуть шевельнуться за шторой, они первыми видят опасность. Так же, как у синиц, в их «разговоре» легко различаешь сигналы: «есть корм!», «опасность!», «все спокойно». Этот язык воробьев, впрочем, понятен всем, кто летает в кормушку. Кажется, даже кошка, косящая глазом на птиц, тоже вполне воробьев понимает.

Всех боязливей зеленый дятел. Я узнаю его сразу по характерному стуку: раз клюнул — четыре раза оглянется. Днем почти никогда не бывает. Прилетает украдкой в самые сумерки, словно чего-то стесняясь. Но зато уж если он за столом — все остальные поодаль ждут.

Большая нарядная сойка признает только одни сухари, схватила — и сразу же наутек! Она могла бы, наверное, утаскивать также мясо и сало. Но ломтики этой еды на кормушке пришпилены, унести невозможно, и сойка таскает что легче взять.

Не сразу я заприметил, может быть, самое любопытное из всего, что можно увидеть в окно.

Оказывается, и сорокам кое-что попадало с базы питания. Сами они ни единого раза не посмели сесть под окно (осторожность прежде всего!).

Но вот замечаю: только слетела сойка, сейчас же за нею вслед со шпиля елки метнулась сорока. Оказалось, сорока попросту отнимает сухарь. Драки не происходит. Сойка, то ли со страху, то ли уж так полагается по лесной иерархии, роняет сухарь, а сорока его поднимает.

Кроме простой и сытной еды, я положил в кормушку кое-что, превращавшее ее из столовой уже в хороший дорогой ресторан: яйцо, яблоко, лесные орехи, пригоршню калины. Но при наличии семечек, сала и сухарей «деликатесы» мало кого волновали. Яблоко, правда, синицы клевали, но скорее для утоления жажды (в это же время птицы хватали снег).

Треснувшее на морозе яйцо раздолбили, когда сало в кормушке иссякло. Причем сначала был съеден желток, и только потом неохотно синицы взялись за холодный мерзлый белок.

Орехи перетаскал дятел (ему помогал поползень). И только калина оставалась нетронутой. Но однажды в сумерки появился охотник и до этой еды — свиристель. Птица была, как видно, больна. Она держалась отдельно от пролетавших подруг, была ко всему равнодушна, небоязлива. Я выходил из-за шторы, но птица не улетала, только чуть подвигалась по жердочке. Ни к чему в кормушке, кроме калины, даже и не притронулась. Я сходил в деревню спросить: не запас ли кто-нибудь с осени ягод?

Добыл четыре пучка. Но птица больше не появлялась. А дня через два за домом под елкой обнаружилось пятнышко дымчато-сизых перьев. Скорее всего, сова, а может, все те же наблюдательные сороки…

Каждый, кто хочет, может устроить такую столовую за окном. Захотите птиц поснимать — соедините скрепками две половины оконной шторы, объектив аппарата просуньте в щель.

У меня до кормушки от форточки — полтора метра. К щелчку фотокамеры птицы привыкли. И я к их возне тоже привык. Иногда они все же мешают работать. Но зато утром птицы не дают потерять ни минуты. Чуть засинелось окно — синицы уже впорхнули в жилье через форточку, а дятел начал барабанить. Отличный будильник!

С Новым годом, друзья! Наши встречи в «Окне» будут иметь перерыв, но не очень большой.

Фото из архива В. Пескова. 1 января 1974 г.

Ленинград, Ленинград!


Непреклонный  и  строгий
В  молодом  вдохновенье,
          трудах  и  борьбе,
Как  ветлы  и  чисты
          голубые  дороги,
Навсегда  уводящие
          сердце  к  тебе!


На вопрос: «Был ли я в Ленинграде?» — я говорю: «Да, несколько раз». Знаю ли я Ленинград? Должен сознаться, нет.

Есть у меня на полке желанная книга, вернее, много томов большого труда «История Государства Российского». Я давно уже должен был бы приняться за это обязательное для меня чтение. Но в суете времени хватает лишь на поиски какой-нибудь справки. Читать же весь труд урывками, от случая к случаю, душа не лежит. Это все равно, что песню услышать: начало — сегодня, окончание — послезавтра. Два чувства испытываешь, когда глядишь на золоченые корешки. Первое: какое богатство, и тут, в кабинете, вот стоит только протянуть руку.

Второе: а время идет…

Что-то похожее получается и с Ленинградом. Я был в нем не меньше двадцати раз. Но все. бегом, на два-три дня, по каким-то срочным делам. Кое-что видел.

Был в Смольном, поднимался на макушку Исаакия, был на заводах, где делают корабли и оптические приборы, ездил на Черную речку, был на «Авроре» и в Петергофе, был в ленинградских театрах, со специальной задачей летал над городом на вертолете и хорошо помню его удивительные панорамы.

Но сознаю — это всего лишь картинки богатой, еще не прочитанной книги. Я не был в Русском музее, не был в Эрмитаже, не был в десятке других мест, составляющих плоть и дух великого города. Не был сознательно. Не хочется мимо сокровищ пробегать, поглядывая на часы. «Приезжай осенью или лучше даже зимой, когда не слишком много людей», — пишут друзья. К письмам прилагаются планы, где и в каком порядке мы побываем. «Это же близко. Ночью сядешь на поезд, а утром уже у нас». И я жду этой желанной спокойной осени или зимы, когда можно будет неторопливо прочесть эту удивительную книгу с золотым корешком — Ленинград.

А тут. на снимке — одна из многочисленных панорам города. Мы пролетали на высоте метров 200…

Комментариев (0)
×