Тинатин Мжаванадзе - Лето, бабушка и я

Бабушка носила Его с собой, и я была уверена, что Он — ее собственность. Она вела с Ним нескончаемый диалог, попутно кроша лук или выжимая дымящееся крахмальное белье, рассказывала все те замшелые истории, которые мы не хотели слушать в пятьсот восемнадцатый раз, спрашивала подтверждения своей тогдашней правоте, и, видимо, все-таки не получала одобрения — потому что назавтра снова рассказывала, только немного переиначивала события и обстоятельства, и с каждым разом загадочная фигурантка дела Хурие приобретала все более демонические черты.

Бабушкин Бог перешел ко мне, хотя я Его и не просила об этом. Он меня страшно утомляет своими придирками, спрашивая каждый раз об одном и том же, и мне очень хочется Его отвлечь и добиться хотя бы раз полного одобрения, но Он ни разу даже не улыбнулся.

Нет, вру: пару раз улыбался — когда мне приносили показать моих новорожденных мальчиков после отхода от наркоза.

И все? И все.

Дальше Он опять хмурит брови и не одобряет моей жизни, считая, что я транжирю Его драгоценные дары, и если я не подтянусь и не раскаюсь, то дети мне покажут, в чем я была виновата.

Богу все равно, на каком языке я с Ним разговариваю.

Богу все равно, каким я Его себе представляю.

Богу все равно, какую музыку я Ему посвящаю.

Он одобряет зажигание свечей — не потому, что Ему от этого личная выгода, а потому что от свечей я невольно исполняюсь благодати.

Он не обижается, если я обижаюсь — хотя и считается, что на Него обижаться тяжкий грех.

Он обижается, если я обижаюсь вообще на что-нибудь: глупее ничего нет, по Его разумению.

Ему не понравится и это — что я тут пишу.

Он мне дал при рождении летучую серебристую сферу и справедливо хочет, чтобы я ее не покоцала своими грубыми движениями, потому что когда наступит время ее возвращать — Он может и не принять вот это пожухлое нечто, со сбившейся орбитой верчения, цвета обратной стороны Луны и ноздреватой поверхностью.

Да, говорит Он, да, мы так не договаривались, восстанавливай как хочешь, верни как было: долги надо возвращать — Я же процентов не прошу.

Вот сейчас снег идет.

Мелкий такой, даже не падает, а летит по воздуху.

Посмотри в окно.

Ты чувствуешь, как теплеют бока у серебристого шарика?

Сулхан-Саба Орбелиани — грузинский писатель и дипломат, здесь упоминается его притча «Раненый языком» из книги «Мудрость вымысла»: крестьянин знакомится с медведем и зовет его к себе домой, жена крестьянина плохо принимает гостя и говорит о нем обидное, медведь уходит молча. Встретившись снова с крестьянином в лесу, он просит приятеля ударить его топором по голове. Спустя долгое время крестьянин встречает медведя, и тот показывает: видишь, рана от топора зажила, а от злого слова — нет.

Здесь: не грузинское блюдо из фасоли, а сама фасоль.

Бисмилла — произнесение формулы и сама формула «бисми-л-ляхи-р-рахмани-р-рахим» («Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного»), с которой начинаются почти все суры Корана. В соответствии с многовековой традицией эта формула, которой придается магическое значение, произносится мусульманами во время молитвы перед началом любого дела. В обиходе неарабоязычные мусульмане нередко произносят лишь начальную часть формулы — «бисмилла».

Бебо, бебия — бабушка, бебо — звательный падеж (груз.).

Лобиани — лепешки с начинкой из фасоли.

Лори — ветчина домашнего приготовления.

Мчади — лепешки из кукурузной муки.

Марани — винный погреб в грузинском крестьянском доме, выглядит как помещение с закопанными в землю большими глиняными кувшинами — квеври, в которых хранится вино (груз.).

Джандаба — мифическое название условно очень далекого места, что-то вроде тридесятого царства, употребляется в смысле — «преисподняя, проклятье, тысяча чертей».

Коломхети — мифическая деревня, означающая — очень далеко, к черту на кулички.

Кежера-пхали — традиционная огородная культура в Западной Грузии, листовая капуста, широко употребляется в повседневной кулинарии.

Вай шени брали — пеняй на себя (груз.).

Эмзар — мужское имя, Эмзара — просторечная звательная форма имени, «бичо» — обращение «эй, парень».

Вай чемс мтерс — горе моему врагу (груз.).

Болезнь Боткина, он же гепатит А, он же инфекционная желтуха.

Бабушкино ласковое обращение к детям, «деточка» наоборот.

Зурна — музыкальный инструмент, здесь: употребляется как эмоциональное выражение в ответ на громкий звук, детский плач или нытье, что-то вроде «чтоб тебе пусто было!».

Бицола — в грузинском «тетя» есть трех разных видов: деида — сестра мамы, мамида — сестра отца, бицола — жена родного дяди.

Пацакали — малорослая женщина (адж.).

Приймак — муж, пришедший жить в дом жены.

Лечаки — марлевая головная повязка аджарских женщин в старые времена.

Рехани — базилик.

Шаг за шагом (англ.).

Кеци — глиняная сковородка для приготовления пищи на углях.

Каурма — мясные консервы домашнего приготовления.

Метлах — керамическая плитка.

Кахпа — женщина, торгующая своим телом (груз., жарг.).

Фуфала — имя персонажа из фильма Т. Абуладзе «Древо желания», ставшее нарицательным из-за своего облика — полусумасшедшая бродяжка в пестрых лохмотьях.

Чок гюзель — красавица (турецк.).

Намус сиз — совесть есть? (Турецк.)

Гиж — сумасшедший (сленг).

Геенис купри, геенис цецхли — бабушкино причитание, означающее «геенна медная, огонь геенны» (груз.).

Калбатоно — обращение к женщине: сударыня, госпожа (груз.)

Бонбоньерка (прим. авт.).

Зуннар — здесь: поэтическая метафора, Зуннар — (греч. «зоннарион») грубый волосяной пояс, который были обязаны носить все немусульмане в странах ислама, чтобы правоверные видели, кого донимать. Надеть зуннар означает — отречься от ислама.

Джибгиребо — (здесь: шутливое) разбойники.

Имеется в виду песня «Ке комфозьоне» группы «Рикки э повери».