Анастасия Новых - Сэнсэй I

– Совершенно верно. Духовные практики – это всего лишь инструмент для починки своего разума. И как будешь использовать этот инструмент, таков и будет результат. То есть всё зависит от желания и умения самого мастера. А чтобы научиться держать в руках этот инструмент, необходимо научиться контролировать свою мысль, сосредотачивать её, видеть внутренним зрением. В нашем случае научиться контролировать своё дыхание, чувствовать, что ты выдыхаешь через чакраны рук. Надо научиться вызывать определённые ощущения, чтобы потом управлять внутренней, скрытой энергией.

– А, по-моему, это галлюцинация, – вставил Костя.

– Да, галлюцинация, если воспринимать будешь как галлюцинацию. Если же ты воспримешь эту энергию как реальную силу, то это и будет на самом деле реальная сила.

– Странно, почему?

– Потому что, я ещё раз повторяю, мысль контролирует действие. А энергия – это и есть действие. Вот и всё. Всё очень просто.

Мы немного помолчали, а Николай Андреевич спросил:

– А с точки зрения психологии, это всё-таки объективный фактор или субъективное ощущение? Вот я, например, чётко ощущал концентрацию на кончике носа. Но движение по рукам ощущал частично, только там, где фокусировал внимание.

Сэнсэй начал объяснять психотерапевту, используя в разговоре какие-то специфические, непонятные для меня термины, очевидно на его профессиональном языке. И как я поняла из их речи, они коснулись впоследствии проблем экстрасенсорики, включая сюда тематику лечения и диагностирования различных заболеваний. Последнее меня очень заинтересовало.

Во время этой дискуссии, пока другие ребята слушали, Славик внимательно рассматривал ладони своих рук. И как только в беседе появилась затяжная пауза, парень поспешил спросить:

– Что-то я не совсем понял насчёт чакран. Вы говорили, что там должны быть открывающиеся точки. Но там же ничего нету!

Старшие ребята усмехнулись.

– Естественно, – сказал Сэнсэй. – Визуально там ничего подобного нет.

Женька, стоящий рядом со Славиком, не удержался и, повертев его руки, как доктор, серьёзно спросил:

– Так, пациент. А кости и жилы вы там видите?

– Нет, – всё ещё недоумевая, проговорил Славик.

Женька причмокнул и скорбно произнёс:

– Безнадёжен!

Ребята засмеялись.

– Понимаешь, чакраны – это определённые зоны на теле человека, – терпеливо объяснял Учитель, – где повышено восприятие к теплу. Их, конечно, не видно, но это реально можно зарегистрировать современными приборами. Для учёных, так же, как и для тебя, данные зоны пока загадка: клетки те же, связи те же, а чувствительность выше. Почему? Потому что здесь находятся чакраны. А чакран – это уже относится к астральному телу, то есть к другой, более углублённой физике. Мысль является связующим звеном между астральным и материальным телами. Поэтому очень важно научиться контролировать мысли… Именно тогда ты и будешь производить в действительности само движение Ци по твоему телу.

Дальше в разговор подключились старшие ребята, обсуждая какие-то свои медитационные моменты. В конце нашей встречи Сэнсэй обязал Женьку и Стаса лично проводить нас до остановки и посадить в транспорт.

– И чтоб без всяких фокусов, – шутя пригрозил Сэнсэй Женьке.

– Так точно, – отрапортовал тот под козырёк, – есть без всяких кусофов!

Сэнсэй безнадёжно махнул рукой. Когда вся толпа, засмеявшись, двинулась к тропинке, Учитель позвал кота. Но тот важно пошёл в другом направлении. Сэнсэй попытался догнать его, намереваясь словить, но не тут-то было. Этот проказник шмыгнул в ближайшие кусты.

Присев на корточки, Сэнсэй попробовал его оттуда вытащить. Воспользовавшись этим замешательством, я подошла к Учителю, вроде бы помогая ловить кота.

– А вы можете диагностировать… – не успела я договорить, как Сэнсэй ответил.

– Ты про свою вавку в голове, солнце моё… Самурай! Ты ещё карябаться вздумал. Вот же негодник. А ну давай, вылезай!

«Откуда он знает!» – я была просто поражена. И окрылённая надеждой, подумала: «Если уже знает про неё, то может и поможет с ней бороться!» Тем временем Игорь Михайлович спросил:

– А какой тебе диагноз ставят эскулапы?

– Родители говорят, ничего страшного, что-то с сосудами. Но насколько я поняла, подслушав разговор матери с профессором, у меня злокачественное образование в головном мозге. И неизвестно, как оно поведёт себя в ближайшее время.

– Веский аргумент, – сказал Сэнсэй, отряхивая руки, и глянув в сторону кустов, произнёс: – Ну и ладно, сиди здесь, сколько хочешь. Замёрзнешь, сам придёшь!

Толпа, заметив «разборки» Сэнсэя с котом, начала возвращаться назад, предлагая свои услуги по поимке.

– Да ну его! – махнул рукой Сэнсэй. – Сам домой прибежит.

К моему полному разочарованию, тот небольшой промежуток времени, который можно было использовать для разговора, мы с Сэнсэем прошли молча, присоединяясь к остальным. Я ожидала от него какой-то реакции, какого-то сочувствия, какой-то надежды на возможное лечение. Но напрасно я думала, что он вот-вот что-то скажет. Ответом на всё была лишь тишина. Во мне таилась маленькая надежда, что я услышу хоть какой-то намёк на совет или моральную поддержку во время общего разговора с ребятами. Но он просто шёл и шутил вместе со всеми, рассказывая какие-то анекдоты под общий гогот толпы. Это взбесило меня окончательно.

Всю дорогу я ужасно злилась. А дома просто не находила себе места. «Всё пропало, всё пропало! – причитала я в мыслях. – Только появилась хоть какая-то реальная надежда и опять всё рухнуло. Как меня всё достало, как всё надоело. Всё в этом мире бессмысленно! Я больше так не могу, просто нет уже никаких сил. Гори оно всё синим пламенем, эта борьба за жизнь с этой дурацкой учёбой, бессмысленными занятиями и равнодушным Сэнсэем. Всё равно один конец!»

Через некоторое время моё воображение уже рисовало ужасную, пугающую картину моих собственных похорон, горькие слёзы матери, близких и друзей. Я ясно представила, как в мой гроб заколачивают гвозди и, опустив в сырую яму, забрасывают землёй. Вокруг сплошная давящая темнота, пустота и безысходность. И всё!

А что же дальше будет там, наверху, где полноводной рекой бурлит жизнь? И здесь в моём сознании появилась другая картина. Всё было как и прежде, ничего не изменилось. Родители как обычно продолжали посещать свою работу. Друзья ходили на занятия, на лицах у них была всё та же жизнерадостность, весёлый смех лился потоком с их уст от нескончаемых шуток. А Сэнсэй, как и прежде, проводил свои интересные тренировки, демонстрируя и рассказывая удивлённым ребятам об их же возможностях.

Ничего не изменилось в этом мире! Единственное, что меня не стало. Вот в чём соль, обида и горе. Это была лишь моя личная трагедия. И по большому счёту мои мысли, мои переживания, мои знания и моя жизнь никому не нужны и никого не волнуют, кроме меня самой. Я родилась в одиночестве и умираю в одиночестве. Тогда в чём же смысл этого бесполезного существования? Зачем люди вообще рождаются? Для чего даётся жизнь?

Вот такой «кисель» из философии жизни и, по большей части, философии страха смерти творился в моей голове. На меня напала жуткая хандра, быстро переходящая в депрессию. Причём я быстро «завяла» под давлением своих угнетающих мыслей в течение каких-то суток. Моё здоровье резко ухудшилось, опять появились ужасные головные боли, из-за которых пропустила учёбу и все занятия в школьных кружках, в том числе и любимые танцы. Мне уже ничего не было нужно в этом мире. Но…

Подходило время новой тренировки. И, несмотря на внешний шквал негативных эмоций, где-то глубоко во мне оставалось какое-то постоянное неизменное чувство уверенности в своих силах и полного спокойствия. Именно из-за него я спорила сама с собой, идти мне или не идти. И именно это внутреннее чувство почему-то больше всего меня раздражало.

Решающую точку в моих сомнениях поставили ребята, заявившись ко мне домой всей гурьбой. До этого я и не думала даже собираться. Их заразительный смех, обсуждение простых проблем, а также обмен впечатлениями от того, как дома получилась медитация, отвлекли меня от тяжёлых мыслей, подняв чуть-чуть настроение. В конце концов ребятам удалось вытащить меня с моего «кладбища» на тренировку, объявив меня неисправимой симулянткой. А Андрей ещё и прочитал мне целую лекцию по этому поводу на своих красноречивых примерах, сделав вывод в конце:

– Я понимаю, там ещё учёбу пропустить. Это ясно, скучно. Но тренировку?! Это же настоящее приключение, которое ни в одной книге не прочитаешь и ни в одном фильме не увидишь! Это же настолько интересно и познавательно! А ты, соня, «не хочу, не пойду». Так и проспишь все самые лучшие годы своей жизни и вспоминать потом будет нечего.

«Угу, – мрачно подумала моя особа. – Если это „потом“ когда-нибудь наступит».

Мы пришли как обычно пораньше. Ребята, поздоровавшись с Сэнсэем, побежали к раздевалкам. А я нехотя плелась позади всех, опустив голову. И тут совсем рядом прозвучал голос Сэнсэя.