Мэнли Холл - Гуру глазами ученика

«

Наду Чаттерджи, — произнес он, — благодаря мудрости Великого Владыки Витой Морской Раковины и Чакры ты оказался среди Братьев Святой Жизни. Во всем подчиняйся своему гуру и готовься к служению нашей Великой Матери. Мы снова встретимся в тот день, когда ты исполнишь все согласно наставлениям твоего гуру. Непостижимы пути богов, Наду Чаттерджи, ибо ты будешь стариком, когда в следующий раз увидишь тень моей руки. Ом тат сат».

В то лето, когда мне шел пятнадцатый год, гуру с несколькими своими личными учениками отправился за Хайберский перевал, чтобы принять участие в торжествах в честь богини Кали. Хотя я был еще очень молод, гуру пожелал, чтобы я сопровождал его; так я получил разрешение наблюдать за пышной церемонией.

Чтобы добраться до Хайберских гор, потребовалось несколько недель; много дней мы шли по глубоким долинам и по неровным склонам холмов. Наконец мы пришли к очень древнему святилищу на широком плато, находившемся на высоте нескольких тысяч футов* над долиной.

Алтарь Кали квадратной формы был сделан из грубого камня высотой около четырех футов. В центре каждой стороны алтаря помещалось огромное железное кольцо. В четверти мили от алтаря, на берегу небольшого ручья, стояли несколько домов, дававших приют паломникам. Вокруг этих домов собралось около сотни почтенных ученых, святых мужей, ожидавших прибытия моего гуру, который, как я узнал, должен был проводить церемонию.

На следующее утро, на рассвете, совершив религиозные обряды, мы выстроились в процессию и подошли к алтарю. Здесь наша группа образовала вокруг центральной святыни круг диаметром около ста ярдов*. Несколько учеников вышли вперед, неся подношения: зерно, фрукты, цветы и маленькие фигурки, вылепленные из твердого жира; все это они сложили в кучу на плоскую поверхность алтаря. Затем привели четырех живых козлов и привязали по одному к каждому из железных колец, вделанных в боковые поверхности алтаря. Закончив то, что им было поручено, ученики отошли на несколько шагов, чтобы наблюдать за церемонией, и я присоединился к ним.

Сидя на земле со скрещенными ногами, святые начали принимать позы некоторых мудр*, то есть определенные положения рук и тел. Они образовали огромное кольцо, где каждый человек находился на расстоянии примерно двадцати футов от своего соседа. Они являли собой странное зрелище, эти монахи нищенствующего ордена с длинными волосами и покрытыми глиной телами. Мой гуру сидел в восточной точке круга и держал маленький серебряный колокольчик, с помощью которого управлял ритуалами.

В чистом разреженном воздухе гор медленно нарастал гул монотонно повторяемых мантр. Все в унисон произносили нараспев священные слоги. Вначале голоса звучали как негромкое бормотание, но проходили часы, и звук усиливался, отдаваясь в горах странным диким ритмом. Темп монотонного речитатива постепенно стал напоминать равномерный бой огромного барабана.

Частота биения моего сердца, казалось, изменилась, приспосабливаясь к этому напеву. Все громче и отчетливее становился устойчивый ритм ритуала, и каждые несколько минут я слышал сквозь звуки напева тоненькое чистое позванивание колокольчика гуру.

Взошло солнце, ясное, похожее на золотой огненный шар в безоблачном небе; но к полудню появился легкий туман, который принесли с собой струи ветерка, носившегося среди гор. Облака затягивали солнце, пока вокруг не опустился сумрак. Тучи сгущались и чернели, и по Хайберскому перевалу прокатился гром. Стрелы молний прорывались сквозь тучи и, казалось, вонзались в землю вокруг нас, чудовищно сотрясая ее. Перекрывая шум стихий и многократное эхо ударов грома, прокатывавшееся по глубоким и узким ущельям и покрытым снегом остроконечным вершинам гор, звучал неослабевающий ритм песни. Мантры смешивались с ревом бури, и казалось, что вся природа подхватила странную мелодию танца Кали.

Я — правдивый человек и в точности опишу вам то, что происходило в тот день в горах Канченджанга.

Примерно к середине дня буря разбушевалась вовсю; воздух был зеленым от электричества, и уже едва можно было выдержать грохот стихии. Затем прямо над алтарем внезапно образовался туманный столб, вытянувшийся в огромную струю дыма фимиама и смешавшийся с грозовыми тучами наверху. Дым начал кружиться, его плотность увеличивалась до тех пор, пока вихревой конус высотой в несколько сотен футов не закачался взад и вперед над алтарем.

Тогда в самой середине конуса возникла огромная богиня Кали верхом на грозовой туче. Ее тело было голубым, как небо, а руки и ноги красны от крови жертв. Ее длинные волосы надувались как клубы черного света, а глаза сверкали как золотые солнца. У нее было восемь рук, и на ней был пояс из человеческих рук. Она танцевала в конусе дыма так, словно на распростертом теле земли. Вдруг она резко опустила одну из своих рук. Я увидел блеск огромной булавы, обрушивавшейся с неудержимой силой. С оглушительным грохотом, расколовшим горы, богиня ударила по алтарю своим боевым топором. Синее пламя брызнуло во все стороны. Этот внезапный яркий свет ослепил нас. Потом, когда к нам вернулось зрение, мы увидели, что Кали исчезла; конический вихрь превра тился всего лишь в струйку дыма, унесшуюся с ветерком.

Между грозовыми тучами появились просветы, и уже через несколько минут небо расчистилось; солнце висело как медный шар над ледниками западных гор. Монотонное пение святых медленно затихало.

Когда стемнело, ритуал кончился; монахи нищенствующего ордена поднялись и бесшумной чередой вернулись в гостевые дома, чтобы провести ночь в молитвах.

Гуру подошел ко мне и, взяв меня за руку, подвел к подножию алтаря. «Взгляни, сын мой, как Великая Богиня приняла подношения своих святых. Посмотри, каждый цветок увял и засох, кожура фруктов пуста, а от зерна не осталось ничего, кроме мякины».

Он зачерпнул пригоршню мякины и подбросил ее в воздух, и она разлетелась как тончайшая пыль. Я заметил также, что четыре козла были мертвы, и гуру объяснил, что богиня забрала всю кровь из их тел.

На следующий день гуру с учениками отправился в обратный путь. Он горел желанием добраться до Калькутты, где собирался договориться о моем обучении в школе. Мне больше никогда не довелось присутствовать при жертвоприношении Кали, но другие ученики, совершившие это путешествие в последние годы, рассказывали мне, что ничего не изменилось.

Мне казалось, что в один прекрасный день я возьму с собой в Хайбер собственных учеников. Но гуру сказал, что моя жизнь пойдет в другом направлении.

Любое его желание для меня

— закон и радость.

У гуру было около шестидесяти тысяч учеников. Большинство из них жили в разных уголках Индии, но некоторые проживали в Европе и Америке. Из этой группы около четырехсот человек вряд ли вообще видели гуру. У учителя было около ста учеников более высокого уровня, и именно они направляли жизненный путь многих менее подготовленных учеников и чел. Таким образом гуру поддерживал связь с огромным количеством своих последователей.

Многие ученики, никогда не видевшие своего учителя, знали его голос, получая от него наставления во время медитации. Каждый день у гуру бывал особый час, когда он уединялся, воспринимая мысленные импульсы своих подопечных, и отвечал на их вопросы посредством тонких потоков сознания. В эти периоды внутреннего общения гуру нельзя было беспокоить, и посещавшие его ученики должны были следить, чтобы никто не приближался и не разговаривал с ним до тех пор, пока он сам не подаст знак, что завершил свою работу.

Среди учеников гуру был один голландский купец, живший в Бомбее. Это был добропорядочный человек, и гуру очень надеялся, что этот голландец многого добьется в овладении тайнами природы. Поэтому гуру часто обращал свои мысли к голландскому купцу и время от времени обсуждал с нами духовные успехи своего любимого ученика. Гуру, бывало, говорил: «У моего духовного сына в Бомбее сегодня была удачная медитация». Или замечал по другому случаю: «Моему духовному сыну в Бомбее сегодня досаждал тот человек из банка. Плохо, что торговое дело мешает росту души».

Минхер ван Стуитен был женат и имел двух маленьких дочерей. Гуру обычно одобрительно кивал головой, говоря:

«Очень хорошо, что мой сын в Бомбее провел день, играя со своими дочками. Он хороший глава семьи, что согласуется с Ведами. Человек, который родился, должен заплатить свой долг природе. Хороший отец всегда бывает хорошим учеником».

Однажды днем гуру в сопровождении нескольких из нас отправился на короткую прогулку к холмам. Его самый старший ученик, живший вместе с нами, увлекался ботаникой и травами, и, когда выдавалась возможность, гуру обычно шел вместе с ним и объяснял тайны мира растений.