Анни Безант - В преддверии Храма

Эту работу можно для большей ясности расчленить, ко различные отделы не составляют последовательных ступеней, работа в них совершается параллельно. Отделы именуются: «Очищение», «Контроль мысли», «Созидание характера», «Духовная алхимия» и «На пороге». Над всем этим душа должна работать одновременно в течение всех тех жизней, которые она проводит в Преддверии; прежде чем она дерзнет подойти к вратам самого Храма, она должна научиться хоть отчасти совершать эту работу; в совершенстве работа будет исполнена только в святая святых.

Часть этой работы состоит в самоочищении, в очищении низшей природы так, чтобы каждая часть ее вибрировала в полной гармонии с высшей, чтобы очистилось все, что принадлежит к преходящей природе человека, тому, что мы назвали личностью, что не заключает в себе постоянной индивидуальности, а есть лишь собрание тех качеств и характерных черт, которые человек собирает в течение каждой из своих многочисленных жизней. Это – те внешние качества и атрибуты, в которые, как в одежду, облекается Душа и которые часто сопровождают ее из жизни в жизнь; из всего того, что она вырабатывает в течение своего земного существования, она выбирает лучшее и складывает в сокровищницу своего растущего вечного «Я». В теософической литературе есть выражение, прекрасно рисующее настроение Души, которая добровольно вступила в Преддверие и видит весь предстоящий ей труд. Это выражение: «Отдать себя своему высшему Я». Слова эти полны глубокого значения; они означают твердое решение отбросить все, что временно и что принадлежит низшей личности, во имя служения высшему; решение посвятить всю земную жизнь на собирание материала, нужного для роста высшего начала, истинной человеческой сути, той растущей индивидуальности, которая пребывает над каждой проявляющейся личностью. Отдать себя «высшему Я» для низшего «я» означает перестать жить для себя и начать служить вечному. Вся работа, которая выполняется в Преддверии, совершается ради того великого истинного «Я», жизнь которого все расширяется по мере того, как идет самоотверженное сужение вестника (личности), поданного им во внешний мир.

В одной из великих Упанишад сказано, что, если человек пожелает обрести свою душу, он должен прежде всего отказаться от «дурных путей»; но душа уже сделала это до своем вступления в Преддверие, ибо те, что вошли, не подвержены более обыденным соблазнам земной жизни: они переросли их; в том воплощении, в котором они вступили за внешнюю ограду, они давно отказались от дурных путей и не могут уже находить в них удовольствия. Они могут случайно сбиться с правой дороги и поскользнуться, но сознательно оставаться на ложном пути для них уже невозможно. Они могут ошибиться в выборе дороги; еще несовершенная в своем опыте совесть может их неверно направить даже и тогда, когда они стоят в Преддверии, но их совесть не перестает страстно искать правого пути. Против голоса совести низшая природа бессильна; человек, низшая природа которого способна идти против совести, еще не готов переступить за ограду; вступивший в Преддверие раз навсегда выбрал путь добра; сознательно он не может от него отходить. В предыдущих воплощениях он уже много потрудился; теперь он стремится совершить наивысшее, что доступно его сознанию. За оградой ему придется иметь дело с более утонченным соблазном, чем во внешнем мире, с теми тонкими и сильными искушениями, которые овладевают душой, когда ей приходится жить ускоренным темпом. Она не может тратить время на продолжительную борьбу с соблазном и на медленное созидание добродетели, она должна спешить подниматься по крутой тропе.

Прежде всего на нее нахлынут затруднения и искушения из области эгоистического сознания: соблазн вознестись над всеми, возгордиться и соблазн скрыть, сохранить для себя обретенное. Честолюбие, гордость, алчность побудят ее воздвигнуть стену между собой и теми, кто стоит ступенью ниже, жадно будет она искать знания, такого, которое она может употребить против мира, а не в пользу его. И этот соблазн облекается в любовь к знанию ради знания и в любовь к истине ради истины; позже, когда душа прозревает, она видит, что в основе казавшегося ей столь высоким стремления лежало желание выделиться и обладать тем, чего другие не имеют. Это гордое желание выделиться, желание расти и достигнуть обладания – одна из самых больших опасностей для растущей души, опасность, которая может явиться ей и за оградой. И знания, и власти она пожелает не только во имя служения, но и потому, что они расширяют сознание; и вот воздвигается стена, чтобы удержать обретенное. Когда душа поймет, что честолюбие, гордость и отчуждение от братьев своих задерживают ее на пути к лучезарным вратам, она начнет горячую работу очищения: при свете лучей, исходящих из Храма, она рассмотрит все мотивы своих поступков и приступит к суровому изучению самой себя; этот свет так чист и так ярок, что тени темнеют, а предметы, казавшиеся светлыми, меркнут в его сиянии. Душа сознает, что природа желаний, которая так тонко переплетается с умственной жизнью, должна очиститься от всего личного, и она радостно берется за борьбу с личными стремлениями и со всем тем, что разделяет ее как от нижестоящих, так и от стоящих ступенью выше ее. Душа понимает, что врата Храма открываются только для того, кто разрушает стены, отделяющие его от братьев; и одновременно падают, как бы по волшебству, и стены, отделяющие ее от тех, кто впереди. Путь к Храму открывается лишь тому, кто сумел разрушить стены своей собственной природы и готов обретенным поделиться со всеми.

Таким образом начинается труд очищения: человек берет в руки свое «я» и начинает изгонять из него все эгоистичное. Как же он этого достигает? Он не должен ничего разрушать, ибо все собранное им есть тот опыт, который строил способности и превратил их в силу; вся эта накопившаяся на эволюционном пути сила нужна ему теперь, но только не в грубом, а в очищенном виде. Как же он ее очистит? Легче всего было бы просто убить в себе некоторые свойства; гораздо легче было бы вырвать их, чем работать над ними, вырвать и освободиться от них раз и навсегда. Но этого сделать нельзя, ибо на пороге Храма он должен принести в жертву все, что собрал в прошлом и что превратил в силу и в способность; с пустыми руками войти он не может: он должен взять с собой все собранное им на пути и, не уничтожая его, должен совершить гораздо более тяжелый труд, труд очищения. Отбросив все личное, он должен сохранить все существенное. Все, что он познал как добро и зло, все это вошло в собранный им опыт; все его свойства суть плоды его усилий и стремлений; отбросив все примеси, он должен существенное, превращенное в чистое червонное золото, возложить на алтарь.

Возьмем одно или два из этих качеств и мы ясно поймем, в чем состоит труд очищения.

Начнем с той могучей силы, которая находится в каждом человеческом существе; эту силу человек развивает на низших ступенях своего развития, она сопровождает его на всем пути. На низших ступенях мы ее знаем как гнев, как злобу. Посредством этой силы человек прокладывает себе дорогу в мир, борется и часто преодолевает все препятствия. Пока человек не научился ею управлять и владеть, эта страшная энергия действует в мире как сила разрушительная, потому что она недисциплинированна, тем не менее она ценна, потому что она – сила. Еще до своего вступления за внешнюю ограду человек уже изменил эту душевную энергию и превратил ее в добродетель; тогда она стала именоваться благородным негодованием, страстью и ненавистью ко всему несправедливому, дурному, низкому и жестокому, и в этой новой форме она сослужила хорошую службу миру. При виде жестокого отношения к слабому человек разражался гневом; при виде несправедливости, он негодовал и восставал против нее, и таким образом он постепенно очищал свой гнев от многих примесей; в прежних жизнях он гневался за себя, он возмущался, когда его лично оскорбляли, и платил ударом за удар, но задолго до вступления в Преддверие он научился побеждать в себе зверя и давно уже перестал платить злом за зло и ненавистью за ненависть. Очистив гнев от элемента личного, он стал негодовать не тогда, когда его оскорбляли, а когда на его глазах обижали ком-либо другого; не столько свои, сколько чужие страдания стали вызывать в нем протест. При виде жестокости по отношению к существу слабому и беззащитному, он бросался на обидчика и спасал слабого от насилия. Таким образом, он пользовался высшими эмоциями для того, чтобы овладеть низшими; благородно направленная страстность поработила его животную природу, он перестал гневаться за себя и негодовал лишь за тех, кому желал помочь. Он давно признал служение своим долгом; один же из способов служения в мире – борьба с угнетателями. Он сражался за слабых и обездоленных, он горячо восставал против зла и неправды и совершал в мире работу героя. Но в тихой атмосфере Преддверия, в свете исходящих из святая святых лучей совершенного сострадания нет места для гнева, даже если гнев и очищен от личного раздражения. Ученик должен научиться понимать, что те, которые творят зло, также его братья и что, совершив зло, они страдают больше, чем терпящие от них обиду; он начинает понимать, что это благородное негодование, эта страстная ненависть ко всякой неправде, этот бескорыстно пламенеющий огонь не может быть свойством души, неизменно тяготеющей к Богу, ибо божественная Любовь любит всех детей, которых посылает в мир, на какой ступени развития они бы ни стояли. Божественная Любовь, из которой все изошло, не имеет ничего вне себя. Она разлита во всей вселенной; она пребывает и в сердце злодея, и в сердце святого. В Преддверии человек должен уметь за скрывающимися покровами видеть божественное, ибо здесь духовные очи должны открыться, и между душой и «я» других людей не должно быть более стен; благородное негодование должно очиститься от гнева и превратиться в одну святую силу помощи всем; в своей совершенной чистоте она готова помочь и тирану, и рабу, и тому, кто угнетает, и тому, кто угнетен, ибо Спасители мира не выбирают, кому служить. Те, кто желают стать Слугами всех, не должны никого ненавидеть. То, что было когда-то гневом, очистившись, превратилось в покровительство слабым, в безличную борьбу со злом, в совершенную справедливость ко всем.