РОДНИ КОЛЛИН - ТЕОРИЯ НЕБЕСНЫХ ВЛИЯНИЙ

В языке высшей эмоциональной функции и особенно в языке высшей интеллектуальной функции символы играют очень большую роль. Потому что символы основаны на понимании истинных аналогий между боЇльшим космосом и меньшим, между формой, функцией или законом в одном космосе, использованных как намек на соответствующие формы, функции и законы в других космосах. Это понимание принадлежит исключительно высшим или потенциальным функциям в человеке; достигая же обычных функций, например, функции логического мышления, оно всегда создает ощущение недоразумения и даже подавленности.

Еще более высокие уровни эмоционального языка вообще не нуждаются ни в каком внешнем выражении, и поэтому не могут быть поняты неправильно.

Это отступление о языке необходимо для того, чтобы отчасти объяснить форму настоящей книги. Поскольку она также, это должно быть заранее принято, имеет целью "быть моделью вселенной" - то есть собранием или схемой всего доступного знания, систематизированного с целью показать некое космическое целое или единство.

Она на самом деле написана научным языком и поэтому прежде всего обращается к интеллектуальной функции, и к людям, в которых эта функция преобладает. Конечно, автор хорошо понимает, что из всех языков этот язык является самым медленным, самым скучным, и зачастую наиболее трудным для восприятия. Язык, например, хорошей поэзии, мифов или волшебных сказок был бы намного доходчивее и мог бы донести эти идеи до эмоционального понимания читателя с гораздо большей силой и быстротой. И позже, возможно, в этом направлении будет предпринята некоторая попытка.

Вместе с тем читатель, привыкший к научному языку и мышлению, также столкнется здесь с некоторыми трудностями. Свободное использование аналогий в книге покажется ему несостоятельным. Поэтому, имея в виду такого читателя, лучше заранее сделать более полное объяснение и откровенное признание недостатков этого метода.

Одна из главных характерных черт современной мысли - это противоречие между тем, как человек рассматривает окружающий его мир, и тем, как он рассматривает внутренний мир в себе самом.

По отношению к внешнему миру он крайне объективен и уверен в универсальном применении законов, которые выражаются формулами и действие которых всегда доступно измерению. В этой области любое мнение, которое приносит сомнение в этом принципе измеряемости, - например, любое мнение о разумности или сознательности существ, больших человека по масштабу,- рискует попасть в разряд суеверий.

С другой стороны, что касается его внутреннего мира, человек редко бывает более субъективным, более уверенным в индивидуальной обоснованности каждого своего каприза, мечты, надежды или страха, и меньше всего желает признать, что его внутренний мир подчиняется каким бы то ни было законам. Большая часть современной психологии и особенно психоанализ основаны на этой субъективности. В этой области, напротив, суеверием будет названо мнение о том, что многое в человеческой психологии является результатом вычисляемой взаимной игры типов, или о том, что внутренний мир человека подчиняется законам, подобным тем, что управляют астрономическими или микроскопическими мирами.

Был период, например, в раннее средневековье, когда разум считался управляющим принципом в обеих областях. И были другие периоды, когда таким принципом считались неизменные законы, например, в рационализме 18 века. Но, вероятно, никогда не было периода, когда бы существовало такое вопиющее противоречие между отношениями человека к каждой из них.

Когда мы находим это противоречие в обычной жизни, то есть когда мы встречаем человека, который судит об окружающем мире по одной мерке, а себя и свои собственные действия - по другой и совершенно отличной мерке, мы считаем это признаком примитивной и некультурной точки зрения. Но когда это же самое противоречие является характерной чертой всей мысли нашего времени, мы называем это просвещением или освобождением. Мы не видим, что это является причиной такой же слепоты, несчастья, разочарования и морального банкротства, как это было бы в случае отдельного человека.

Одна из целей этой книги состоит именно в том, чтобы постараться снять это противоречие - чтобы увидеть человека и его внутреннюю жизнь с той же точки зрения, с какой мы смотрим на вселенную. И увидеть вселенную с той же точки зрения, с какой мы смотрим на человека и его внутреннюю жизнь. Если эта попытка пахнет суеверием, то виной этому, по крайней мере частично, само время, окончательно потерявшее чутье и сбившееся со следа.

В нашей попытке примирить внутренний и внешний мир мы сталкиваемся с весьма рельной трудностью, которая должна быть учтена. Эта трудность связана с проблемой примирения различных методов познания.

У человека имеется два способа изучения вселенной. Первый - это индукция: он исследует явления, классифицирует их и пытается вывести из них законы и принципы. Это метод, обычно используемый наукой. Второй - это дедукция: испытав на себе, обнаружив или открыв некоторые общие законы и принципы, он пытается проследить применение этих законов в различных специальных опытах и в жизни. Это метод, обычно используемый религией. Первый метод начинает с "фактов" и пытается получить "законы", второй метод начинает с "законов" и пытается получить "факты".

Два эти метода принадлежат работе различных человеческих функций. Первый представляет собой метод обычного логического мышления. Второй происходит из потенциальной человеческой функции, которая обычно бездействует за неимением нервной энергии достаточной напряженности, и которую мы можем назвать высшей умственной функцией. Эта функция, в редкие случаи своей работы, открывает человеку законы в действии, он видит весь феноменальный мир как продукт законов.

Все истинные выражения универсальных законов так или иначе происходят из работы этой высшей функции - где-либо и в каком-либо человеке. В то же время, на протяжении долгих периодов времени и культуры, когда такие открытия недоступны, для понимания и применения этих открытых законов человеку приходится полагаться на обычный логический ум.

Фактически, современная наука уже начинает это понимать. Фред Хойл в своей "Природе вселенной" (1950) пишет: "Методика во всех областях физической науки, будь это теория гравитации Ньютона, теория электромагнетизма Максвелла, теория относительности Эйнштейна или квантовая теория, в основе своей всегда одна и та же. Она состоит из двух ступеней. Первая - это угадать с помощью некого вдохновения некий ряд математических уравнений. Вторая ступень - ассоциировать символы, использованные в этих уравнениях, с измеримыми физическими величинами."(Перевод А.Г.) 1

1. Примеры "научного озарения" даны в Приложении I. Невозможно лучше выразить всю разницу между работой двух этих видов разума.

Но здесь возникает большое затруднение в человеческом понимании, поскольку два эти разных разума обычно никогда не понимают друг друга. Между ними существует слишком большая разница в скорости. Так же, как невозможно сообщение между крестьянином, бредущим по дороге с возом прутьев, и автомобилем, проносящимся мимо него на скорости восемьдесят миль в час, 1из-за из разницы в скорости, так и связь между логическим и высшим разумом обычно невозможна по той же самой причине. Для логического разума следы, оставленные высшим разумом, будут казаться произвольными, суеверными, нелогичными, недоказательными. Высшему разуму работа логического разума будет казаться тяжеловесной, излишней и не затрагивающей существа дела. - 2.

2. Непримиримость двух этих взглядов на вселенную и ее причина описаны П.Д.Успенским в "Новой модели вселенной", части VIII, стр. 341-342 (английского издания).

Обычно эта трудность преодолевается тем, что два этих метода держат отдельно друг от друга, дав им разные наименования и разные сферы применения. Книги по религии или по высшей математике, описывающие законы и принципы, воздерживаются от метода индукции. Книги научные, представляющие собой собрания фактов, полученных в результате наблюдений, заведомо воздерживаются от предположения законов. И поскольку пишут и читают те и другие книги совершенно разные люди, или одни и те же люди читают их совершенно разными частями своих умов, эти два метода ухитряются сосуществовать без особых трений.

В настоящей книге, однако, задействованы одновременно оба эти метода. Некоторые великие принципы и законы вселенной, находившие свое выражение в различных странах и во все времена, и время от времени заново открывавшиеся отдельными людьми в краткие моменты работы высшей функции, прямо принимаются за аксиомы. Из них сделаны выводы, ведущие вниз, в мир непосредственно доступных нам явлений, большей частью методом аналогии. В то же время, сделана попытка изучить и классифицировать окружающие нас "факты" и явления, и на основе полученных выводов расположить их таким образом, чтобы эти классификации вели вверх, к абстрактным законам, спускающимся оттуда.