Ирина Царева - Истории, которых не могло быть

Подхожу, здороваюсь. «Вы мой велосипед не видели?» — спрашиваю. А он мне на руки смотрит. И я сама глянула. А руки-то на руле лежат! Меня как по голове стукнуло. Лицо мое, наверное, было такое, что и сосед-несмеян засмеялся.

Теперь друзья и близкие постоянно вспоминают: «Расскажи, как велосипед потеряла!» И все веселятся, а мне тогда было не до смеха!.."

К аномальным явлениям все мы относимся по-разному. В зависимости от восприятия невероятных с общепринятой точки зрения событий, я предлагаю поделить всех нас не на «видящих» и «невидящих», а на «верящих» и «не верящих». Будем подразумевать под этим «верящих или не верящих глазам и чувствам своим» (не путать с «верующими» и «неверующими»!)

В число «верящих» входят «фанатики», «признающиеся», «признающиеся с оговорками» и «непризнающиеся». Каждого из вышеперечисленных можно подвергнуть дальнейшей классификации, но в данном случае это не принципиально.

К «не верящим» следует отнести таких же «фанатиков», но другого толка (исповедующих принцип «Этого не может быть, потому как быть не может»), «не позволяющих себе верить» (по самым различным причинам, начиная от «положения в обществе» и заканчивая «твердыми убеждениями») и «стесняющихся верить» (по причине «чувства собственного достоинства», выпестованного чаще всего дилетантскими представлениями о законах природы).

Не следует забывать, что есть еще и (назовем их так) «исследователи» — люди, способные к анализу, наделенные живым умом, любознательностью и здоровым скептицизмом.

Для нашего с вами исследования феномена восприятия человеком аномальных или маловероятных событий поступим по принципу спортивного судейства — самый высокий и самый низкий балл не брать в расчет — т.е. «фанатики» обоих толков в расчет не принимаются. Будем судить лишь по тем рассказам, в которых нет нетерпимости к инакомыслящим. Ведь именно нетерпимость окружающих — первейший признак отсутствия внутренней интеллигентности — заставила авторов многих писем неоднократно делать оговорки: «Мои слова могут подтвердить…», «Я атеист, никогда не верил… но вот случилось… кто объяснит?», «Я не пьющий… пишу в здравом уме…», «Сорок лет молчал, никому не рассказывал, но всю жизнь мучает вопрос… не могу найти ответ… помогите!».

Порой попытки авторов писем доказать, что то, о чем они рассказывают, не придумано, заслоняли само событие. Истории становились менее яркими, терялась их индивидуальность. Некоторые авторы шли по другому пути — скупо сообщали только фактический материал, большинство же просили в случае публикации не назвать их имен. И это не страх перед «психушкой» (прошли те времена!), а скорее нежелание стать объектом еще не забытого никем «товарищеского суда», который с нездоровым любопытством станет препарировать их Чудо, такое родное и близкое, согревающее душу всю жизнь.

Так постараемся не обмануть доверие тех, кто поделился с нами сокровенным. Не будем вешать бирки «галлюцинация», «фантазия», «измененное состояние сознания» и т.п.

Чудо не материально, его не пощупаешь руками. Оно — ощущение, восприятие события, а значит — истина. Пусть субъективная, но истина.

И еще хотелось бы, чтобы читатели увидели в предложенной книге не только аномальные события, но и жизнь людей, во многом не соответствующую стереотипу, созданному андерсенами от истории. В ней: трагедия и героизм, судьбы и характеры, внутренний мир и быт, великий талант и юмор, и, главное, доброта. И все это — душа искалеченного, но великого народа.

Автор искренне благодарит за помощь в подготовке материалов:

Президента Общественного объединения «Феномен» Игоря Вадимовича Царёва ;

Сотрудников комиссии «Феномен»:

Александра Юрьевича Иванникова,

Игоря Вячеславовича Лелянова,

Галину Владимировну Лелянову,

Татьяну Васильевну Баранцеву,

Елену Александровну Кузину,

Татьяну ЮрьевнуПолякову.

Ирина Царёва

Собранные в этой книге необыкновенные истории, несмотря на событийную и эмоциональную неповторимость каждой, в принципе одно и то же — о личном опыте встречи с необъяснимым.

Но каждый из их авторов, даже задающий вопрос «Что это за явление?», уже самим построением своего рассказа дает почувствовать свое личного восприятие описываемого события.

Именно по такому принципу — отношение самого человека к событию — я и разделила материал:

— Провидение — спасающее, исцеляющее, наказующее;

— попытки разгадать будущее и повлиять на него;

— сны — как форма ясновидения;

— влияние мира мертвых на мир живых;

— взаимоотношения людей и существ астрального мира;

— колдовство, знахарство и паранормальные способности человека;.

— УФОлогические чудеса;

— события, которым люди пытаются найти научное объяснение;

— отношения людей с миром животных.

Часть историй, хотя и можно было бы отнести к этим разделам, я решила выделить в отдельную группу. То ли потому, что разные события описаны одним человеком, и делить мир его личного Чуда не следует, то ли потому, что в восприятии излагающего события не сложилось конкретного внутреннего видения ответа на поставленный вопрос, а навязывать его не хочется, — пусть в этой книге они живут отдельно от других и зовутся «Это мое Чудо!». Начнем с них.

Я хочу рассказать о событиях, занимавших меня и моих друзей несколько лет. Они складываются из ряда «невероятных» историй, связанных между собой. Менялись только количество участников и место действия.

Сначала я поставила перед собой цель описать каждое из приключений отдельно, не связывая их. Потом поняла, что поскольку происходило все это с одними и теми же людьми, то их взаимоотношения и сама обстановка играют немаловажную роль в оценке всех этих безумных событий.

Истории, которые я собираюсь поведать, настолько странные, что мне придется изменять имена и истинное название мест. Необходимость такого шага — продиктована уже имеющимся опытом. Один из нас (журналист) восемь лет назад только упомянул об «аномальности», находящейся в определенном месте, как оно было форменным образом затопано, а все дома в пустовавшей до этого деревне скуплены.

Постараюсь рассказать обо всем в хронологическом порядке.

Евгения Верещагина

История первая — с нее все и началось

1985 год. На одном из маленьких волжских островов собралась команда — человек сорок. Все были из разных городов тогда еще необъятной нашей Родины, и объединяло нас общее увлечение — туризм и туристическая песня. Всем давно хотелось встретиться, многим — познакомиться наконец очно, поэтому и решили устроить совместный отдых. Весь месяц был превращен в сплошную череду праздников: каждому июльскому дню была присвоена дополнительная дата, связанная с праздником. Так мы и жили: в один день праздновали 8 марта, в другой — Новый год, в третий — День милиции, в четвертый — Рождество… На ходу придумывали спектакли, песни, костюмы, подарки детям (многие приехали с детьми).

Тот вечер был нашим последним праздником. Утром мы должны были свернуть лагерь, а к вечеру ждали заранее оплаченный речной теплоходик для переброски нас «на материк».

Ночь была звездной и теплой. Гитара шла по кругу. Около каждого поющего вырастал частокол микрофонов — каждый записывал прощальные песни друзей…

Пели две подружки из Костромы. Неожиданно детский крик: «Мама, смотри, что это?!» — прервал песню.

Все, как по команде, повернули головы к крикнувшей девчушке. Она показывала на небо. А на нем светилась яркая точка, быстро увеличивающаяся в размере. Она двигалась точно на нас. Все замерли. Это длилось секунды. Точка приобретала очертания: сначала казалось, что это шар, потом стало понятно, что диск. По мере приближения стало заметно, что светится он не весь, а только по внешнему кольцу, и, притом, не равномерно, а слагается как бы из расположенных по окружности сверкающих кружочков. В стороны от яркого кольца на расстояние, примерно равное его тройной толщине, небо было как бы высветлено. В центре находилось что-то непонятное. Сравнить это можно с матовым стеклом, заполнившим середину кольца, сквозь которое слабо просвечивали звезды. Это были именно звезды, а не огоньки на «стекле», т.к. их положение относительно других звезд оставалось неизменным, но по отношению к кольцу менялось по мере его движения.

«Оно» приблизилось к нам, как нам показалось, вплотную, и остановилось над нашими головами. Не было лучей, вообще не возникло никакого дополнительного освещения поляны, на которой горел наш костер.