Рамеш Балсекар - Сознание пишет. Беседы по почте с Рамешем Балсекаром

2. Гуру

Гуру не рассматривает своего ученика как некую обособленную сущность, отличную от него самого. Он знает, что его тело-ум и тело-ум ученика, вместе со всем остальным, что существует в этой Вселенной, – лишь видимые проявления в Едином Безличностном Сознании. Ученик же считает себя определенной личностью, имеющим имя индивидуумом, и в этой же перспективе он и на гуру смотрит как на индивидуума, хотя и обладающего особыми качествами, которые он стремится обрести и для себя. Так что для ученика гуру – определенный организм тела-ума.

Чтобы помочь ученику освободиться от этой кардинально ошибочной концепции, гуру адвайты часто используют в качестве вспомогательного средства другую концепцию, которая может пролить больше света на Истину, а именно концепцию Сатгуру. Этот термин, который буквально означает «Истинный Гуру», подразумевает универсальное Сознание, пребывающее в каждом из нас – в равной степени как в гуру, так и в ученике – и всех нас направляющее.

Тело-ум Рамеша, таким образом, в своем функционировании в качестве гуру служит инструментом Сатгуру. С нашей точки зрения, этот организм тела-ума – что-то особое, ибо в нем произошло «пробуждение» и, следовательно, присутствует понимание Реальности, остающееся для большинства из нас сокрытым. Сам же Рамеш никоим образом не считает себя кем-то особым.

Поведение тела-ума Рамеша – это лишь проявление того, что было запрограммировано и что должно происходить при определенных обстоятельствах. Конечно, эти обстоятельства включают в себя тот факт, что данный организм тела-ума в настоящий момент то место, в котором произошло просветление. Такой организм носит в себе многие из старых характеристик, имевшихся до просветления, однако эгоистической мотивации вести себя в соответствии с этими характеристиками больше не существует. При наличии бесчисленного количества различных факторов, определяющих поведение каждого тела-ума, конечно же, будут наблюдаться и существенные различия (на самом деле поверхностные) в действиях различных гуру, в некоторых случаях даже может создаваться впечатление, что поведение неподобающе для учителя.

Я был счастлив получить ваше письмо. Мое осознание настолько полно, что никакие слова не могут описать это. Я пребываю в изумительном состоянии внутреннего покоя, и жизнь моя – это ответ на вопрос из Упанишад, которые я прочел еще в студенческие годы: «Что это, познание чего дает знание всего остального?» Я очень благодарен вам за то, что вы приехали сюда, это дало мне возможность познакомиться с вами лично и свободно задать все вопросы, которые созрели за многие годы размышлений над сущностью адвайты. Встреча с вами была очень своевременной, и мои тридцать лет любви и флирта с индийской мыслью наконец были вознаграждены.

Я завален работой, и мое отношение к ней коренным образом изменилось. Я не вовлекаюсь в нее как индивидуум, что, как сказали бы американцы, «чертовски большая разница». Из-за работы я не смогу приехать в Ковалам-Бич на ваши беседы.

Дорогой Рамеш, огромное спасибо за то, что вы навестили нас здесь. Мои наилучшие пожелания вашей семье.

Вы сказали, что, по вашему мнению, вы действительно оказали «помощь» своему доброму и замечательному хозяину тем, что смогли поговорить с ним в последние минуты перед его смертью. Я хочу спросить: «Как и почему» вы помогли ему? Я уверен, что вы это сделали, но если иллюзорная джива, или «индивидуум», возвращается после смерти в изначальное Сознание, какая разница – умер он через несколько часов покоя и удовлетворенности или через несколько часов страдания и разочарования? Разве конечный результат не один и тот же? Можно поставить вопрос по-другому: порождает ли смерть то же «состояние» (что на самом деле не является состоянием), которое присутствует во время жизни в мокше? Если это так (а мне кажется, именно это вы сказали в 1988 г., когда мы встречались и вы процитировали одну немку, которая пришла к осознанию того, «что это не имеет значения!»), то какой смысл во всех этих писаниях и традициях, в мудрости всех джняни и мудрецов, кроме того, чтобы сделать жизни индивидуумов счастливее, помочь им адаптироваться к самсаре и избавить от бесконечной борьбы и разочарования, вызванных попытками познать суть жизни и достичь той или иной иллюзорной цели, подкрепленной иллюзорными концепциями? Поэт-суфий Руми вкратце изложил это так: «Умри, прежде чем ты умрешь!», то есть человек должен пережить смерть своего эго или «я», прежде чем он умрет физически. Но опять же, почему? Мой ответ был бы таков: чтобы насладиться оставшейся жизнью или чтобы покончить с несчастьем и разочарованиями.

Еще один вопрос, связанный с первым. Несомненно, те индивидуумы, которые пережили невыносимые страдания, могут испытывать глубокое беспокойство и страх перед повторным рождением, о котором говорят писания и которое их ждет в том случае, если они не достигнут «освобождения» уже в этой жизни. Они боятся снова оказаться воплощенными и пережить еще большие страдания и большую боль в «аду» еще одной жизни на этой земле. Как я понимаю учение Махараджа, это смехотворно, поскольку никто ни в кого не перевоплощается. Он говорит об «облаке образов», которое после смерти человека продолжает существовать и входит в структуру какого-то нового тела. Но, очевидно, новый рожденный индивидуум оживляется неким сознанием, берущим свое начало в Едином Всеобщем Сознании, и оно – не та же «частичка» сознания, которое оживляло предыдущее (навсегда исчезнувшее) тело. Обычным языком это можно изложить так. Предположим, я страдаю от какой-то неизлечимой мучительной болезни. Мои друзья и другие люди не испытывают боли, мучаюсь от нее лишь «я». «Облако образов», составляющих мой характер и личность, будет перенесено в будущем, как вы сами сказали, в другое тело. Будет ли тот «человек», которому придется испытывать страдания в том будущем теле, тем же «я», которое страдает сейчас в этом теле? Или сознание будущего тела будет просто привлечено из Единого Всеобщего Сознания и не будет иметь какой-то особой связи со «мной», страдающим от этой неизлечимой болезни в настоящий момент? Этот вопрос базируется на иллюзорном представлении об индивидуальном «я», и, наверное, на него невозможно дать в полной мере истинный ответ.

Недавно я сидел в кресле зубного врача, и мне пришлось три минуты терпеть довольно мучительную боль. Я бы с удовольствием заглушил ее, будь у меня такая возможность, но тут я вдруг понял, что эти три минуты могут оказаться для меня весьма ценными. Когда я расслабился, задумавшись о вышеозначенных вопросах, то сразу понял, что мой ум хочет достичь полного понимания, хочет охватить и сохранить такую мудрость, уберечь ее от провалов памяти или противоречия. Но ум в лучшем случае может сохранить не джняну, а эго, сам ум, который представляет собой лишь выражение этого эго и его защитника. Таким образом, ум обеспечивает временное удовлетворение, но не позволяет проявиться глубокой интуиции, иначе говоря, «просветлению».

Я оставил научную жизнь несколько лет назад и поселился в этом уединенном месте у ручья, среди гор, чтобы заняться, среди прочих дел, разведением пчел. У них можно многому научиться. Упоминания о них встречаются в писаниях многих религий. Их не волнуют проблемы, подобные поднятым в этом письме. Они знают свое место в этом мире и принимают его без каких-либо вопросов. Я могу лишь сделать заключение, что, несмотря на постоянное развитие человеческого ума, мы так же запрограммированы и связаны в мельчайших деталях Божественным Началом, как и пчелы. И как прекрасно и чудесно это запрограммированное сновидение – если мы только можем позволить ему развиваться своим путем, как это делают все те же пчелы.

Я надеюсь, вы почувствуете желание ответить на поднятые в этом письме вопросы, даже если единственным ответом может быть лишь такой: «Кто хочет знать?»

Наконец-то возникло побуждение написать.

То, что вы сказали мне, было ПРАВДОЙ. Вы попросили, чтобы я ничего не делал намеренно и просто свидетельствовал без оценивания. Вначале, казалось, ничего не происходило (и что может произойти, кроме того, Что Есть?). Однако недавно все же произошло нечто подобное тому, как змея сбрасывает свою кожу. Где-то в июле события начали складываться в определенную цепочку.

Меня пригласили на заседание руководства одной крупной компании, на которую работает моя фирма, – нечто вроде полугодового отчета, составления планов и т. п. Во время этого мероприятия во мне возникло непреодолимое желание оставить работу, и слова начали литься сами собой. Все были поражены, включая меня самого: я проработал на этом месте три с половиной года, получал очень хорошие деньги и пользовался уважением. Но стремление уйти было очень сильным.