Станистлав Гроф - Надличностное виденье

Совокупности конденсированного опыта (СКО)

Другим новым представлением относительно биографического, или припоминающегося, уровня психики, появившимся в результате моих исследований, было открытие того, что эмоционально значимые воспоминания отлагаются в бессознательном не как мозаика отдельных отпечатков, а в виде сложных взаиморасположений движущих сил. Я дал им название «совокупности конденсированного опыта» (СКО). СКО включают в себя эмоционально нагруженные воспоминания из разных периодов жизни, схожих друг с другом по качеству чувства или физического ощущения, которое для них оказывается общим. Каждая СКО имеет основную тему, которая проходит сквозь все ее слои и представляет собой их общий знаменатель. Таким образом, оказывается, что индивидуальные слои содержат в себе вариации на эту основную тему, которые имели место в разные периоды жизни индивида.

Природа этой главной темы значительно отличается одной СКО от другой. Слои отдельной СКО могут, например, содержать в себе все основные воспоминания об унизительных, оскорбительных и позорящих переживаниях, которые когда-то нанесли ущерб нашей самооценке. В другой же СКО общим знаменателем может выступать тревога, пережитая в разнообразных скандальных и пугающих положениях, или же чувства клаустрофобии и удушения, вызываемые гнетущими и ограничивающими обстоятельствами. Иным общим мотивом является отторжение или эмоциональное отключение, нарушающее способность доверять мужчинам, женщинам или людям вообще. Положения, которые породили в нас глубокое чувство вины или несостоятельности, события, которые привели к убеждению, что половые отношения опасны и омерзительны, встречи с немотивированной враждебностью и насилием также могут быть добавлены к вышеприведенному списку в качестве характерных примеров. Особенно важными являются СКО, содержащие воспоминания о встречах с обстоятельствами, угрожающими жизни, здоровью и целостности тела.

На ранних стадиях моих психоделических исследований, когда я впервые описывал СКО, я думал, что они правят взаимодействием сил на биографическом уровне бессознательного. Но по мере того как мои знания о холотропных состояниях становились все более богатыми и обширными, я начал понимать, что корни СКО проникают гораздо глубже. Видимо, каждый из комплексов СКО укоренен в какой-то отдельной стороне травмы рождения. Однако типичная СКО проникает гораздо дальше и ее глубочайшие корни охватывают различные виды надличностных явлений, таких как переживания прошлой жизни, юнговские архетипы и происходящее в сознании отождествление с различными животными. Сегодня я рассматриваю СКО как главные организующие начала человеческой психики. Общее представление о СКО до некоторой степени напоминает идеи К.Г.Юнга о «психологических комплексах» и понятие Ханса-Карла Лёйнера «трансфеноменальная динамическая система», но существует также множество черт, которые отличают их от обоих понятий.

СКО играют важную роль в нашей психической жизни. Ведь они могут влиять и на тот способ, каким мы воспринимаем себя, других людей и мир, и на то, как мы все это чувствуем. Они являются движущими силами, лежащими позади наших эмоциональных и психосоматических симптомов, трудностей в отношениях с другими людьми и иррационального поведения. Существует определенное взаимодействие движущих сил между СКО и внешним миром. Внешние события в нашей жизни могут избирательно приводить в действие соответствующие СКО, и, наоборот, действующие СКО вынуждают нас чувствовать и вести себя таким образом, чтобы мы воспроизводили их сердцевинные темы в нашей нынешней жизни.

«Внутренний радар» холотропных состояний

Перед тем как продолжить обсуждение новой, расширенной картографии человеческой психики, важно коротко упомянуть об одной очень значимой и необычной черте холотропных состояний, которая сыграла важную роль в картографировании территорий психических переживаний и оказалась неоценимым подспорьем для психотерапии. Ведь холотропные состояния имеют свойство вовлекать нечто подобное «внутреннему радару», который автоматически выносит из бессознательного в сознание то содержание, которое имеет самую сильную эмоциональную нагрузку, а по времени является самым насущным относительно их побудительных сил.

Это дает большое преимущество по сравнению со словесной психотерапией, в которой пациент приносит с собой длинный шлейф разного рода сведений и где именно терапевт должен решать, что является значимым, а что не имеет отношения к лечению и где у пациента имеются блокировки. Но так как между различными школами нет согласия по поводу этих основополагающих теоретических вопросов, то подобные суждения всегда отражают личную склонность терапевта, так же как и особые взгляды его школы.

Холотропные состояния предохраняют терапевта от вынесения столь трудных решений и по большей части исключают субъективность и профессиональную идиосинкразию словесных направлений. Сам собой происходящий отбор насущного содержания столь же самодвижно распространяется за пределы биографического уровня и направляет ход самоосвоения на околородовой и надличностный уровни психики. Эти надбиографические области не осознаются и не признаются академической психиатрией и психологией. Явления, происходящие в этих укромных уголках психики, были, однако, хорошо известны и признаваемы в древних и до-индустриальных культурах любой эпохи. Но в западной цивилизации, они по заблуждению приписывались патологии неизвестного происхождения и рассматривались как бессмысленные странные плоды нарушений в деятельности мозга.

Когда в ходе нашего глубинного самоосвоения через переживание мы прорываемся сквозь уровень воспоминаний младенчества и детства и доходим до нашего рождения, мы сталкиваемся с чрезвычайно сильными чувствами и физическими ощущениями, подчас превосходящими все, что, как мы прежде считали, могло бы происходить с человеком. В этот момент переживания превращаются в странное смешение тем рождения и смерти. Они включают в себя ощущение жестокого, угрожающего жизни стеснения и заточения и непреклонную, отчаянную борьбу за то, чтобы освободиться и выжить.

Очень тесная связь между рождением и смертью на околородовом уровне отражает то обстоятельство, что рождение по своей возможности — угрожающее жизни событие. Ведь и мать, и ребенок во время родов могут погибнуть. А некоторые дети рождаются синими от асфиксии или уже мертвыми и нуждаются в реанимации. Воспроизведение в памяти различных сторон биологического рождения может быть необычайно достоверным и убедительным, зачастую с фотографическими подробностями перепроигрывая весь ход родов. Это явление происходит даже с людьми, кто не имел никаких знаний о своем рождении и у кого не было никаких, даже самых общих, акушерских сведений об этом.

Например, мы можем обнаружить через непосредственное переживание, что родились ногами вперед, что во время наших родов использовались щипцы или что родились с пуповиной, обвившейся вокруг шеи. И мы чувствуем ту тревогу, биологическое неистовство, физическую боль и удушье, связанные с этим ужасным событием, и даже правильно распознаем тот тип анестезии, который использовался при нашем рождении. Подчас это переживание сопровождается различными положениями и движениями головы и тела, которые в точности воссоздают механику данного вида родов. И все эти подробности могут быть подтверждены, если доступны записи о рождении или надежные свидетельства персонала.

То, что в нашей психике столь сильно представлены смерть и рождение и их сокровенная связь, может поразить настроенных по старинке психологов и психиатров, но на самом деле она логична и совершенно понятна. Ведь роды жестко прерывают внутриутробное существование эмбриона. Он «умирает» как водный организм и рождается как воздуходышащий, физиологически и даже анатомически отличный вид жизни. И более того, проход по родовым путям сам по себе является трудным и даже угрожающим жизни событием.

Сексуальные переживания в околородовой области

Но не так легко понять, почему же движущие силы околородовой области также всегда содержат и сексуальную составляющую. И тем не менее, когда мы переживаем конечные стадии родов в роли плода, возникает необыкновенно сильное половое возбуждение. То же самое верно и для матери, которая во время родов может переживать какую-то смесь страха смерти и сильнейшее сексуальное наслаждение. Эта связь кажется странной и загадочной, особенно по части того, что касается плода, и, конечно же, требует пояснения.

По-видимому, в человеческом организме существует некий механизм, обращающий чрезмерное страдание, особенно когда оно связано с удушением, в особый вид полового возбуждения. Эта связь на уровне переживания может наблюдаться в различных обстоятельствах, с рождением не связанных. Люди, которые пытались повеситься и были спасены в последнее мгновенье, часто рассказывают, что при сильном удушье они ощущали почти непереносимое половое возбуждение. Известно, что у мужчин, казненных через повешенье, как правило, наблюдается эрекция и даже семяизвержение. Литература о пытках открывает, что нечеловеческое физическое страдание зачастую вызывает состояния полового исступления.