Дан Борисов - Взгляд на жизнь с другой стороны. Ближе к вечеру

Для чего, собственно, я привел здесь эти слова? Я решил поговорить со Львом Николаевичем, потому что мне самому не хочется возвращаться к старой философии, а нужно. Лучше собеседника для этого, чем Толстой я просто не могу найти.

Итак, главное для человека это чувство внутренней свободы. Мы всегда стремимся к наибольшей свободе. Некоторые даже «выдавливают из себя раба» по капле. Мы осуждаем сталинизм и всякую деспотию, мы не хотим идти в армию рядовыми солдатами, тем более садиться в тюрьму. Свобода нам дороже всего. Не возражаю, но сам же ЛН говорит, что, на самом деле, эта свобода сильно ограничена всегда и везде:

«... представление наше о свободе и необходимости постепенно уменьшается и увеличивается, смотря по большей или меньшей связи с внешним миром, по большему или меньшему отдалению времени и большей или меньшей зависимости от причин, в которых мы рассматриваем явление жизни человека.

Так что, если мы рассматриваем такое положение человека, в котором связь его с внешним миром наиболее известна, период времени суждения от времени совершения поступка наибольший и причины поступка наидоступнейшие, то мы получаем представление о наибольшей необходимости и наименьшей свободе. Если же мы рассматриваем человека в наименьшей зависимости от внешних условий; если действие его совершено в ближайший момент к настоящему и причины его действия нам недоступны, то мы получим представление о наименьшей необходимости и наибольшей свободе».

Понимаете суть этого рассуждения? Он говорит здесь о том, что мы непроизвольно воспринимаем прошлое, как неизбежность, как свершившийся факт. Понимая ограниченность своей свободы в прошлом, мы спокойно смиряемся с этим, но в настоящем и будущем продолжаем считать себя совершенно свободными и вольными совершать те или иные поступки по собственному произволу. Нонсенс. Это же не свобода, это иллюзия свободы. И далее:

«Но ни в том, ни в другом случае, как бы мы ни изменяли нашу точку зрения, как бы ни уясняли себе ту связь, в которой находится человек с внешним миром, или как бы ни доступна она нам казалась, как бы ни удлиняли или укорачивали период времени, как бы понятны или непостижимы ни были для нас причины, - мы никогда не можем себе представить ни полной свободы, ни полной необходимости.

Но даже если бы, представив себе человека, совершенно исключенного от всех влияний, рассматривая только его мгновенный поступок настоящего и не вызванный никакой причиной, мы бы допустили бесконечно малый остаток необходимости равным нулю, мы бы и тогда не пришли к понятию о полной свободе человека; ибо существо, не принимающее на себя влияний внешнего мира, находящееся вне времени и не зависящее от причин, уже не есть человек.

Точно так же мы никогда не можем представить себе действия человека без участия свободы и подлежащего только закону необходимости».

Совершенно справедливо Толстой говорит здесь не о реальном положении вещей, а лишь об ощущениях человека. Но эти ощущения и составляют наши представления об истинности всего сущего, хотя это и не так.

«... если бы даже, допустив остаток наименьшей свободы равным нулю, мы бы признали в каком-нибудь случае, как, например, в умирающем человеке, в зародыше, идиоте, полное отсутствие свободы, мы бы тем самым уничтожили самое понятие о человеке, которое мы рассматриваем; ибо как только нет свободы, нет и человека. И потому представление о действии человека, подлежащем одному закону необходимости, без малейшего остатка свободы, так же невозможно, как и представление о вполне свободном действии человека».

Ну, и об истории человечества:

«Если воля каждого человека была свободна, то есть что каждый мог поступить так, как ему захотелось, то вся история есть ряд бессвязных случайностей.

Если даже один человек из миллионов в тысячелетний период времени имел возможность поступить свободно, то есть так, как ему захотелось, то очевидно, что один свободный поступок этого человека, противный законам, уничтожает возможность существования каких бы то ни было законов для всего человечества.

Если же есть хоть один закон, управляющий действиями людей, то не может быть свободной воли, ибо воля людей должна подлежать этому закону.

В этом противоречии заключается вопрос о свободе воли, с древнейших времен занимавший лучшие умы человечества и с древнейших времен постановленный во всем его громадном значении».

Слишком малое количество людей читает вторую часть эпилога к «Войне и миру». Многие вообще никогда не читали и всю эту книгу, отвращенные гадким преподаванием литературы в школе. Если вы не читали, забыли или не очень понятно, о чем здесь говорит ЛН, я поясню.

Цель его философских отступлений в книге - прояснить роль ярких личностей в трагических событиях того времени, прежде всего Наполеона, Александра Первого, Кутузова и других. Для лучшей иллюстрации своих мыслей, Толстой уподобляет общество действующему войску, а войско - пирамиде, где в основании, в самой широкой части, находится большое количество солдат, чуть повыше, меньшее количество офицеров, еще выше, совсем уж небольшое количество генералов, а на самой вершине -полководец, якобы руководящий всем этим. Причем, чем ближе к вершине, тем меньше свободы. Почему? Да потому, что исторические события, такие как война 1812 года, Бородинское сражение и проч. предопределены и не могут не состоятся. Исход их тоже предопределен. Толстой доказывает это остроумно и интересно, я не буду пересказывать всего полностью, если интересуетесь - перечитайте.

Сейчас, правда, большинство людей не разделяют этого мнения, считают, что все жизненные события случайны; случайно на Земле появилась жизнь, потом динозавры случайно эволюционировали в человека ну и так далее. Если вам так удобней и легче живется, пожалуйста, можете продолжать придерживаться этого мнения. Я лично разделял мнение Толстого. Я представлял себе жизнь, чем-то вроде дырчатого куска сыра, у которого есть вход (рождение) и выход (смерть). Эти точки фиксированы и предопределены. Еде-то там, в глубине есть еще контрольное точки, которых тоже не минуешь, но остальной путь человек выбирает сам.

Представьте себе, входим мы в свой тоннель и двигаемся до первой развилки. Тут уже нужно принять решение - налево или направо? А развилок много и на каждой нужно

решать, направо, налево или назад? При этом я верил в судьбу и считал, что некоторых заданных точек не минуешь, тем более последней - туда придешь точно в назначенное время.

Такой вариант развития жизни как раз иллюстрирует неопределенное соотношение случайного и необходимого, предопределенности и свободы выбора. В толстовской пирамиде я занимал среднее положение и, по теории, имел вполне достаточно степеней своды, и был вполне счастлив. Мог купить машину не очень дорогую, без лишних понтов, поехать на ней, куда захочу и вообще... до тех пор, пока не понял, что это всё одна видимость. Нет никакой свободы, совсем нет!

Давайте пойдем логическим путем, без всякой мистики. Я попал в некую точку во времени и пространстве заранее, за два года до этого предопределенную в моем же сновидении. Что в этом такого уж страшного? Может быть, это контрольная точка из моего сыра? Хотя странно, если б это был первый день на новой работе, как прошлый раз в лаборатории или это была бы свадьба, экзамен, ну хоть сколько-нибудь примечательное событие, тогда было бы понятно, а так? Но это еще полбеды, есть определенная вероятность случайности. А гаишнику ведь тоже за два года до этого тоже было назначено служить в ГАИ и стоять здесь со своей машиной, и мужику с запыленной Волги тогда еще суждено было быть остановленным этим гаишником. Предположим, даже после этого остается еще призрачная вероятность случайности, а что делать с водителем троллейбуса и десятком пассажиров, которых я запомнил в лицо? А сам троллейбус тоже ведь не мог попасть в аварию или быть списанным за это время.

А парень, что продал мне мой зеленый раритет, был обязан поехать в Прагу за богемским стеклом, и старый чех там обязан был продать ему свою гордость. Что? это я им всё это назначил? игрой своего мозга?

И дорожные рабочие не могли не отремонтировать асфальт на Дмитровке. Не могла начаться мировая война и никакая другая всемирная катастрофа, потому что в этом случае встреча всех этих людей на этом перекрестке была бы совершенно невозможна. Спросите любого математика, осталась ли хоть мизерная доля вероятности случайного развития событий? И он вам скажет - нет! Абсолютный ноль!

Следующий логический шаг понятен? Если для перечисленных мной двадцати человек нет ни малейшего свободного выбора, то его нет и для всех остальных. Для всего мира! Причем это касается не только человечества. Я ведь не мог не взять себе собаку, а собака за это время не могла от меня убежать. У меня в квартире не могли не завестись тараканы, иначе бы я не повез в ремонт микроволновку. Ну ладно, это всё от меня до последнего тараканчика живые существа. А «неживая» природа?