Галина Манукян - Принцип Троицы

— Замечательно! Мы с тобой походим немножко, да? — искренне обрадовалась Дина.

— Как хорошо, что ты раньше пришла. Я уже устала, — поприветствовала племянницу Рита, готовая сдать свое дежурство. — Ты деда контролируй, а то он слишком рвется в бой.

Ничто в палате не напоминало об ушедшем на рассвете Густаве Карловиче. На его кровати появился кто-то новый, опутанный дренажами, капельницами, окруженный родственниками. Рита поманила племянницу кивком из палаты. В коридоре она зашептала:

— Что все-таки утром произошло?

— Густав Карлович позвал меня. Потом начал бредить о церкви, что не та, мол, поэтому и выздороветь не сможет…

— Представь, а он-то, оказывается, иностранец… — не дослушала тетя, сделав большие глаза, — … в смысле был. Я думала, он просто из русских немцев.

И отвечая на вопрошающий взгляд Дины, продолжила:

— Сегодня его вещи приходил забирать мужик из Интерпола, огромный брюнет с шикарной выправкой. Та-акой мужчина! Допытывался, никто ли ничего не слышал. Расспрашивал о последних словах.

— А ты ему про меня сказала? — почему-то забеспокоилась Дина.

— Ага. А что тут такого? — развела руками Рита. — Сказала, что утром дежурила племянница. Дала ему твой телефон. Не звонил?

— Пока нет.

— Я ему сказала, что ты отсыпаешься. Может быть, позже позвонит. — Тетя пожала плечами. — Ты знаешь, видимо, Густав был какой-то серьезной шишкой. Этот красавчик-азиат с парочкой помощников устроили здесь настоящий переполох.

— Странно, — заметила Дина, — не производил он впечатления иностранца, да еще и важного. Мы думали, никому не нужный старик.

— Точно, — кивнула Рита, — я ему вчера за свой счет всякие мелочи в аптеке покупала, а когда они его пожитки собирали, медсестра нашла портмоне с целой кучей евро!

— Патологическая жадность, что ли? У него даже приличной простыни не нашлось за эти два дня, только те, что санитарки принесли. Штампованные.

— Врач интерполовцу сказал, что у Густава снесло крышу, и он все время бредил, — поведала тетя.

«Вот уж наверняка», — подумала Дина, вспоминая подробности этого утра, но вновь промолчала, размышляя, стоит ли что-нибудь говорить представителю из посольства, если тот позвонит.

— Ну ладно, я буду собираться, — сказала тетя.

— Ты сильно торопишься? — спросила Дина.

— Относительно. А что?

— Я отлучусь минут на пятнадцать? Подежурь еще немного?

— Ладно, беги. Посижу, — согласилась Рита, а потом спохватилась. — Да, забыла сказать — тот дренаж, который мы качали, сегодня сняли. Так что ночью можешь вздремнуть.

— Ура! — обрадовалась Дина и отправилась к сестринской. По дороге в больницу она решила узнать что-нибудь о парне с лестницы. Он не выходил у нее из головы.

К сожалению, ни на одном из этажей никто не слышал о потерявшем утром сознание больном. Все, кто дежурил в первой половине дня, сменились, а вечерние об этом не знали. На вежливые расспросы девушки все смотрели непонимающе и отрицательно мотали головой.

Дина вернулась в палату. Дедуля заигрывал с молоденькой медсестрой, снимавшей ему капельницу. Дина улыбнулась: в свои 85 деда был полон жизни и энергии. Даже странно, что он оказался здесь, его бурлящей натуре в больнице явно не место — да и рак у него обнаружили случайно, когда он пытался продлить водительские права. Благо, вовремя спохватились, и на поправку дедушка шел быстро. Теперь истосковавшийся по движению дед с нетерпением подгонял Дину. Не успела она застегнуть на его похудевшей талии бандаж, как он сам начал садиться.

— Деда, держись за меня! Не торопись!

— Нет-нет. Сам. Я сам! — упорный дедушка сел, осматриваясь вокруг себя.

— Голова не кружится? — поинтересовалась Дина.

— Все нормально, — буркнул дедушка, недовольный, что с ним возятся, как с ребенком. — Сейчас буду вставать!

— Только обопрись об меня, а дренажи я подержу.

— Хорошо, — кивнул дед и медленно встал на ноги, отвыкшие от нагрузки, но не покачнулся, удержался стойко. Оглянулся вокруг, размял кисти рук, шею с явным удовольствием. Истребовав штаны и рубашку, дедушка сначала неуверенной, а потом уже быстрой походкой принялся бороздить коридоры отделения. Он таскал свои дренажи в пакете с ручками, перешучиваясь со всеми и кокетливо кивая на пакет: «Пошел за пивом!». Люди смеялись и приговаривали: «Дед — молодец!».

Позже Дине все-таки позвонили. Незнакомый мужчина принялся дотошно расспрашивать о последних минутах Густава Карловича. Дина рассказала обо всем подробно, не упоминая лишь о «наследстве». Не хотелось почему-то. Дина постаралась завершить разговор быстрее, сославшись на усталость.

— Позвоните, если вспомните что-нибудь еще, — недовольно, но вежливо сказал товарищ из Интерпола.

— Обязательно, — заверила его Дина, краснея от собственной лжи.

Наутро деду сняли оставшиеся трубки и выписали — выздоравливающему нечего занимать места, на которые скопилась очередь новых больных! Усаживая дедушку в такси, Рита сказала Дине: «Раз у нас все нормально, повезу его в деревню. Там скорее восстановится!» Дина не возражала. Она была счастлива за дедушку и с радужным настроением отправилась домой, уверенная, что ничего плохого с ним больше не приключится…

Дина вернулась домой с потрясающим, парящим настроением, совсем как в детстве. В те минуты, когда она прикорнула на диванчике в холле, ей опять снился полет!

«Ох, как хорошо! И спать совсем не хочется!» — Дина, приплясывая, отправилась умываться. «Ура! Есть время на пробежку!» — вспомнила она и за минуту, как солдат, облачилась в заброшенный на пару недель спортивный костюм. Дина выходила из дома, когда зазвонил оставленный на журнальном столике мобильный телефон:

— Привет! — это был Денис.

— Привет, братик!

— Ты уже дома?

— Нет. Выхожу в парк — побегать, — довольно сообщила Дина. — У деда все хорошо. Его выписали.

— Знаю. Только что видел их с Ритой. Я вот о чем: тут у меня в машине целая куча твоих дисков. Давай отдам?

— Хорошо.

— Тогда до встречи! Буду минут через сорок! Оки?

— Ага. Я как раз пробегу свои пять кругов. Ты найдешь меня в парке?

— Конечно!

Дина решила показать странное приобретение старшему брату, и в карман брюк опустился кожаный мешочек с артефактами.

Переступив границу, за которой начинался парк, Дина поняла, как соскучилась по его тенистым аллеям, окутанным весенними запахами. Желто-бело-синие цветочки кокетливо улыбались из зарослей сочной, не подстриженной травы. Нежное голубое пространство неба снизу казалось морем, подернутым изумрудной рябью юных листочков акаций, вытягивающих кроны ввысь. Там, где начинался парк, права города заканчивались. В пении птиц и шорохе листвы, в невидимой, но хорошо ощутимой лесной атмосфере растворялись звуки не слишком отдаленного проспекта — не главные здесь, не нужные, они проплывали мимо ушей. В гостеприимный зеленый оазис стекались студенты, мамочки с колясками, владельцы разнопородных собак, пенсионеры и любители самостоятельного спорта. В отличие от унылых коридоров больницы, в парке всё радовалось жизни: и тоненькие травинки, и раскидистые деревья, и люди, и крошечные божьи коровки.

К десяти утра беговые дорожки опустели. Лишь две старушки в несуразных беретах, какие обычно вязали крючком по схемам советских журналов, расположились на скамейке неподалеку. Они зацепились взглядами за бегунью, но Дине было все равно.

Глубокий вдох наполнил легкие свежим майским воздухом. Хорошо-то как! Ноги привычными движениями сами пустились в неторопливый бег. Дина чувствовала настоящее удовольствие от ощущения своего тела, как будто еще вчера не могла ходить — и вот — бежит! В плеере звучал волшебный, неугомонный рояль Дэкса Джонсона. Почти не чувствуя сопротивления воздушных потоков, Дина бежала, едва касаясь ногами тропинки, а ветерок поспешно и ласково целовал разрумянившееся лицо. Заходя на новый круг, она оттолкнулась от встретившейся кочки и понеслась дальше, ускоряя темп. Удивительно — двигалась Дина все легче и легче, будто не стройные ноги несли ее, а поток воздуха подхватил тело и нес, подчиняясь заданному направлению. Из эйфории бега, продлившейся каких-то несколько секунд, ее вывели лица старушек, в ужасе подхватившихся с лавочки. В это мгновение Дина осознала, что на самом деле не касается земли, а парит над ней. Дина мягко приземлилась, с волнением и какой-то беззаботной детской веселостью наблюдая за поспешно ретирующимися пенсионерками.

На этот раз полет явно не был сном! В первые мгновения по телу разлилось счастье — она летала! Летала?!

Вспомнилось, как в четырехлетнем возрасте Дина пыталась доказать родителям, что все люди летать умеют, но не помнят как. Ей так хотелось вспомнить! Она часто летала во сне, уже став взрослой. И вот «несбыточная мечта», сказкой сияющая над суматошными буднями, сбылась?! На бесшабашную радость Дины набросилась взбунтовавшаяся логика: «Этого не может быть!…»