Стивен Ходж - Дзэн-буддизм.Уроки мудрости учителей дзэн

Да помогут вам уроки этого курса учителей дзэн-буддизма обрести покой и счастье!

В начале VI века н.э. одинокий индийский монах, который произведет необычайные изменения в буддийском мире, высадился на южных берегах Китая. Этим монахом был Бодхидхарма, позже признанный двадцать восьмым индийским патриархом дзэна и Первым дзэнским патриархом в Китае.

Какой духовный мир Бодхидхарма застал в Китае? Пятьсот лет до его прихода буддизм оказывал огромное влияние на китайскую жизнь. К VI веку, то есть через тысячу лет после Будды Шакьямуни, в Китае появились сотни буддийских храмов, многотысячная община монахов и горячие приверженцы буддизма среди мирян — от императора до простых крестьян.

Глубокие медитативные техники и сложная метафизика буддизма махаяны были доступными только для немногих практикующих, но предлагались и более простые пути постепенного духовного развития. Осознав, что для продвижения к просветлению необходимы напряженные усилия, многие люди последовали более практичным путем. Одни считали, что проявление великодушия к монахам и монахиням, пожертвования на новые храмы и монастыри, переписывание священных писаний и ведение моральной жизни — достаточные заслуги для порождения так называемой благой кармы, позволяющей достичь счастливого и благоприятного перерождения. Других привлекала популярная буддийская школа Чистой земли, согласно которой постоянное сосредоточение на образе и имени Будды обеспечивало перерождение в особом раю, где были подходящие условия для окончательного достижения просветления. В конечном счете буддизм полностью поселился и обустроился в Китае. Но на фоне этого утешительного направления буддийской практики произошло резкое пробуждение благодаря школе дзэн, основанной Бодхидхармой.

Итак, кто же такой этот Бодхидхарма? Ответ прост: мы этого не знаем. Как и у многих основателей новаторских религиозных движений, многое в его жизни, подобно туману на китайских живописных пейзажах, скрывает тайна. Если же отбросить окутывающие его жизнь благочестивые легенды, получается голые исторические факты, занимающие лишь несколько строк. Вероятно, Бодхидхарма родился в Южной Индии, хотя в некоторых ранних источниках упоминается Персия. Согласно индийскому обычаю, в юности он стал монахом, практикуя буддийское учение махаяны.

Достигнув Китая в 520 г., уже человеком среднего возраста, Бодхидхарма путешествовал по всей стране, а в конечном счете отправился на север и примерно в 527 г. поселился в монастыре Шаолинь на горе Суншань в царстве Вэй. Здесь он девять лет провел в интенсивной безмолвной медитации, ожидая появления учеников подходящего уровня. Наконец, к нему пришла небольшая группа таких людей, в том числе будущий второй патриарх Хуэйкэ, они и стали учениками Бодхидхармы. Хуэйкэ, должно быть, был его самым выдающимся учеником, и именно ему Бодхидхарма передал духовную родословную дзэн-буддизма вместе с символами этого статуса — чашей и рясой. Вероятно, Бодхидхарма оставался в монастыре Шаолинь до самой смерти.

Эпизод, произошедший вскоре после прибытия Бодхидхармы в монастырь Шаолинь, помогает объяснить, почему его внешне не богатая событиями жизнь оказала такое влияние на китайский буддизм Когда Бодхидхарма посетил южнокитайское царство Лян, император У предоставил ему аудиенцию. Как мы уже видели, китайцы придавали огромное значение великодушным и покровительственным деяниям как самым важным в практике буддизма Император сказал Бодхидхарме, что он построил множество храмов, оплатил перевод священных текстов и материально поддерживал посвящение монахов.

«Так сколько же заслуг я накопил?» — спросил император.

«Ни одной», — ответил Бодхидхарма.

Бодхидхарма объяснил, что благодеяния имеют своим следствием только временные награды, например, перерождение в раю, потому что сама по себе заслуга преходяща и лишена абсолютной реальности. Естественно, император У попросил Бодхидхарму объяснить, что обеспечивает подлинную заслугу.

«Подлинная заслуга возникает только в чистоте и осознании совершенного просветления, которое возможно только после того, как у вас успокоились тело и ум, потому что вы постигли, что они также лишены абсолютной реальности».

Бедный император У! Очевидно, он не изучал как следует махаянские сутры, не читал диалоги или проповеди Будды. Ведь объяснение Бодхидхармы является общеизвестным учением, содержащимся во многих священных писаниях махаяны. Похвальные деяния прекрасны, но если они совершались с ожиданием обретения заслуг, то они не дают избавления от мучительного цикла рождения и смерти. Понимание Дхармы императором У было ограничено его ожиданиями; подобно инвестору на рынке акций, он хотел знать, сколько стоит его портфель заслуг. Таким образом, по сути он был духовным материалистом.

Расстроившись, У попытался привести еще ряд аргументов в беседе с Бодхидхармой.

«Тогда что такое первичный принцип святости?» — спросил он, возможно, испытывая на собеседнике некий буддийский жаргон, чтобы произвести на Бодхидхарму впечатление. Если он надеялся на простой ответ, то услышанное стало для него полной неожиданностью.

«Нет никакой святости, существует только пустота!» — ответил Бодхидхарма.

Можно представить себе замешательство императора У, который покачал головой, возможно, задаваясь вопросом, не упустил ли его собеседник нечто важное. Он предпринял последнюю попытку заставить дерзкого чужеземца сказать что-то разумное, разумное с точки зрения императора у.

«Кто сейчас стоит передо мною?» — спросил он.

«Не знаю!» — ответил Бодхидхарма, заканчивая дискуссию.

Возможно, обстоятельства данной беседы были несколько иными, но подобно тому, как Понтий Пилат за четыреста лет до этого в другой стране столкнулся с другим религиозным эксцентриком, император У «умыл руки» в беседе с Бодхидхармой. Ему не хватило духовного развития, чтобы понять, что Бодхидхарма предлагал ему более высокое понимание, чем предсказуемый и легкий путь накопления заслуг, к которому он привык, понимание, которое могло продвинуть его дальше и быстрее по пути к просветлению.

Если приведенная беседа была типичной для метода обучения Бодхидхармы, то можно представить себе, какое влияние должна была оказать вдохновляющая прямота его учения на людей, желающих найти самый короткий путь достижения конечной цели буддизма — просветления.

Так что же можно считать самыми важными элементами учения Бодхидхармы? Согласно приписываемому ему короткому тексту «Два пути вступления», на путь, ведущий к просветлению, можно вступить двояким способом: через практику и через медитацию.

Вступление через практику — это простая программа эмоционального и интеллектуального развития, которая реализуется в повседневной жизни, особенно в то время, когда мы не заняты формальной медитацией. Подразумевается развитие четырех положительных качеств: терпеливости, невозмутимости, решимости и понимания, — они превозносятся в священных писаниях буддизма махаяны.

Терпеливость означает, что мы без озлобления принимаем тяготы пути и его последствия. Терпеливость особенно полезна для преодоления гнева Согласно учению Будды, гнев — самая разрушительная из всех отрицательных эмоций. Мгновение гнева подобно вспышке огня, пожирающего праведность, накопленную в течение бесчисленных жизней. Хотя это и трудно, мы должны учиться терпеливо, без негодования выдерживать все негативное, что причиняют нам другие люди. Это помогает помнить, что мы сами создаем причину происходящего с нами через динамику наших кармических поступков в прошлом. Терпеливое принятие подразумевает также, что мы избегаем предаваться чувству усталости и отчаяния из-за трудностей, с которыми мы сталкиваемся на пути. Другими словами, мы должны быть терпеливы с самими собой так же, как и с другими.

Невозмутимость — это состояние уравновешенности, в котором человек избегает крайностей приятия и неприятия. Оно позволяет нам преодолеть свою предвзятость и предубеждение по отношению к другим людям и действует как противоядие против гордости и пристрастности. Как учил Будда, гордость часто занимает центральное место в деятельности «я» вследствие присущего нам убеждения, что мы важнее или ценнее других. Из-за гордости мы испытываем враждебность к тем, кто угрожает нашему чувству собственной значительности. Нас также чрезмерно привлекают к себе приятные ситуации и люди, которые, как кажется, обещают оградить наше «я» от изменений; и мы можем реагировать ревностно, когда чувствуем, что мы так или иначе отсутствовали в том, что является законно «нашим». Таким образом, недостаток самообладания заставляет нас предпочитать тех людей, которые выпячивают наше «я», усиливают наше самомнение, и испытываем отвращение к тем, кто подвергает его опасности.