Юрий Пернатьев - Тайны загробного мира. Духи, привидения, голоса

В Северном и Восточном Китае владыкой ада считался Дунъюэ-дади (Великий император Восточного пика) — бог горы Тайшань, под которой, согласно распространенному поверью, и помещался сам ад. В Сычуани и Южном Китае в этой роли фигурировал Фэнду-дади — Великий император горы Фэнду. Однако среди простого люда более важное значение имел всемилостивый Бодхисаттва Дицзан-вану, у которого можно было просить заступничества.

Надо заметить, что не все уходящие в мир иной были обречены томиться в круге перерождений. Души особо выдающихся людей попадали в сонм богов, управлявших Вселенной. Наконец, в народном сознании бытовал и третий образ потустороннего мира — рай, соотносившийся либо с буддистским представлением о царстве Чистой земли, либо с даосским мотивом обители бессмертных небожителей Сянь. Дополнительный смысл этой картине придавало толкование безумия или одержимости как «потери души».

Подобная оценка аномальных психических состояний свидетельствовала о том, что для китайцев душа человека (точнее, его «светлая», бессмертная душа) воплощала не просто его жизнь, но и социальное бытие. Таким образом, характерное для китайской культуры понимание личности как совокупности ее социальных функций перекликалось с представлением о множественности душ в человеке.

Отношения с различными категориями духов имели неодинаковую природу. Так, души предков являлись естественными покровителями рода и забота о них была святым долгом потомков. Богам поклонялись, рассчитывая на ответные услуги с их стороны. От злых духов откупались как от докучливых и опасных чужаков. Наконец, к буддийским святым — лоханям (архатам) и даосским сяням — почти не обращались с молитвами и просьбами, поскольку те собственными силами достигли блаженства и не нуждались ни в чьей помощи.

В конце концов вера в загробную жизнь привела к тому, что правители Китая стали заблаговременно заботиться о благополучии в ином мире, пользуясь услугами своих советников и слуг. При погребении знатных лиц наряду с быками, баранами, собаками и свиньями в жертву приносили рабов, которых закапывали живыми в землю или сжигали. Например, когда в царстве Цинь в VII веке до н. э. скончался правитель Мугун, вместе с ним были погребены живьем 177 человек, и среди них — три представителя благородных фамилий. Здесь же захоронили изделия из нефрита и бронзы, включая оружие, ценные украшения, конную упряжь, которые, как считалось, могли пригодиться сановнику и в потустороннем мире.

Загробная жизнь, как и земная, определялась положением человека: чем богаче был он на земле, тем пышнее обставлял свое потустороннее существование. Разумеется, лучше всех на том свете устраивался император, а также члены его семьи. По издавна существовавшим в Китае обычаям, сооружение усыпальницы для императора начиналось (как ранее в Египте) уже в первые годы его царствования и, как правило, продолжалось на протяжении всего правления. Поэтому нет ничего удивительного в том, что императорские могилы сооружались с большим размахом и мало чем отличались от настоящих дворцов.

Если при жизни император был женат, он, естественно, нуждался в присутствии супруги и на том свете. Отсюда возник обычай заживо погребать жен вместе с умершими мужьями. Например, с императором Шихуанди, жившим в III веке до н. э., были захоронены все те его жены, у которых не было детей. Впоследствии этот варварский обычай был несколько смягчен.

Примерно с середины I тысячелетия до н. э. человеческие жертвоприношения почти прекратились и с высокопоставленными покойниками в могилу стали опускать глиняные фигурки, а также изображения, вырезанные из бумаги. К примеру, при вскрытии старинного некрополя Танг археологи нашли ниши, наполненные древними статуями, а также коридор, на стенах которого были изображены хранители некрополя. Еще одно ответвление китайских верований — Диюй, вобравшее в себя буддистские и другие религиозные представления. Сходство Диюй с Накарой, о котором упоминалось выше, заключается в наличии сразу нескольких адов. Отличие же состоит в том, что Диюй — это огромный подземный лабиринт, в котором в каждом аду есть свои собственные уровни. По сути, это лишь место временного пребывания, но побывать там придется всем без исключения.

Судилища каждого ада охраняются судьями и стражниками, которые подвергают мучеников самым немыслимым наказаниям. Например, Гора Ножей полностью оправдывала свое название. Грешники вынуждены карабкаться по ступеням, усеянным острыми лезвиями, нанося себе раны и истекая кровью. Есть там и своеобразная «мясорубка», а еще Царство льда, где человек замерзает насмерть. Прежде чем умереть во второй раз, несчастный возрождается в образе, угодном подземному царству. И повторяться это может бесчисленное количество раз, до тех пор пока душа грешника не очистится и ему не будет позволено возродиться в существе более высокого порядка.

Вероятно, в наши дни не все хорошо знакомы с зороастризмом, а между тем когда-то это была одна из самых популярных религий на планете. Согласно этому учению, душа человека после смерти попадала либо на небеса, либо в преисподнюю, но прежде она должна была пересечь Мост Чинват, или Судный Мост. Для тех, кто при жизни не грешил, мост не представлял особой трудности: души беспрепятственно продвигались вперед прямиком в царство Песен, где обретали мир и покой. А вот для грешников по мере их продвижения мост сужался до толщины бритвенного лезвия. Затем на их пути вставала уродливая старуха, которая истязала несчастных до тех пор, пока они не упадут с моста в мрачную пучину царства Лжи.

Царство Лжи — прообраз самых ужасных и отвратительных кошмаров. Под непрекращающимися пытками оказавшиеся там грешники поедают протухшую еду и гнилую плоть. Несмотря на присутствие большого количества людей, каждый заключенный в царстве Лжи испытывает невыносимое одиночество. Однако, как и Авичи, царство Лжи — не окончательное место пребывания грешной души. В конечном итоге грешник, раскаявшись в содеянном при жизни, отправляется в царство Песен.

У наших далеких предков существовали два варианта представления о жизни после смерти. Это реинкарнация и переход на небо (один из вариантов — отождествление покойников со звездами), а также идея о перевоплощении душ умерших в животных или растения. Такие мотивы нередко встречаются в народном творчестве. К примеру, в сказке «О злой мачехе» погубленная падчерица после смерти прорастает кустом калины. Прохожие делают из этой калины дудочку, которая сама играет и рассказывает о злодеянии.

Или такой пример: до сегодняшнего дня сохранилась традиция сажать деревце рядом с могилкой, так как считается, что в нем поселится душа умершего. А в волынском Полесье бытовало верование, что иногда Бог в наказание за грехи вселяет душу умершего человека в тело животного. Ментальность народа, его историческая память отразилась и в поговорке: «Родится на смерть, а умирает на жизнь». Недаром много веков над погребением строили курганы, рядом с умершим складывали посуду и оружие, поскольку полагали, что это понадобится человеку «на том свете».

У славян довольно долго сохранялся патриархально-родовой строй с характерным для него культом почитания предков. Их душам полагалось обитать в раю. «Рай» — дохристианское общеславянское слово, означавшее нечто вроде прекрасного сада. И поныне в белорусском и украинском языках сохранились слова «вырай», «вирий» — место, куда осенью улетают птицы и где обитают умершие.

Слово «пекло» — тоже дохристианское, оно означало подземный мир, где горят души злых людей. Покойников подразделяли на две категории: чистых и нечистых. Чистые — это умершие «пристойной» смертью; таких почитали и называли «родителями» безотносительно к возрасту и полу (кстати, до сих пор существует традиция посещения кладбища в определенные «родительские дни»). Нечистых покойников называли «мертвяками»: к ним относились самоубийцы, утопленники, пьяницы и т. п. Таких боялись, полагая, что они могут оживать и вредить людям. Подобно тому как первобытные люди калечили трупы своих врагов, русские крестьяне еще в XIX веке пробивали тело подозрительного покойника осиновыми кольями или вбивали зуб от бороны в голову, чтобы помешать ему выйти из могилы в виде упыря (вампира). Славянский фольклор изобилует рассказами о «живых мертвецах», губящих людей либо в наказание за причиненное зло, либо по собственной природе. Предания о таких упырях-вампирах дошли до начала нашего столетия.

Чтобы попасть в языческий рай славян, не требовалось искупления грехов и запаса добрых дел. Туда попадали все, независимо от образа жизни и социального положения. У славян не было альтернативы «рай — ад» в соответствии с добродетельностью человека при жизни. Единственным препятствием, из-за которого душа умершего могла не попасть в рай, являлось неисполнение родственниками или соплеменниками покойного надлежащих погребальных обрядов — и тогда душа его была обречена на одинокое скитание по земле.