Тони Парсонс - Ничто суть всё

Это и есть бытие — быть комнатой, быть телами на стульях, быть Тони Парсонсом, который размахивает руками. Это всё, что есть.

Это нечто очень редкое и революционное. Некоторые люди говорят: «Вы говорите то же самое, что и многие другие».

Безусловно, это не так.

Если это будет по–настоящему услышано, если эта фундаментальная тайна будет где–либо услышана, то «Вы» её никогда не услышите, однако если она услышится, то увидится, что это нечто очень редкое и революционное. Она состоит в повторном открытии того, что нет такой вещи, как отдельность. Нет никого, кто был бы отдельным. Нет никого другого. Нет ничего, от чего можно было бы быть отдельным. Нет никого, кто может быть отдельным. И в этом и состоит всё. То, что мы ищем, никогда не было утеряно.

Однако в этом всём возникает идея отдельности — «Я — человек. Я совершенно точно отдельный человек. Я — личность, и моя мама, и мой отец, и священники, и учителя, и начальники, и жены, и мужья, все говорят мне, что я — отдельный человек, который может выбирать — то, что лучше, или то, что хуже». Поэтому поиск — того, что лучше, или того, что хуже — продолжается. Так возникает сновидящий.

Сновидящий — это мнимый отдельный индивид. «Я — человек». Это и есть сновидящий. И этот сновидящий может функционировать лишь в этом сне об отдельности. И вот он вырастает в мире сновидящих, которые все говорят: «Это твоя жизнь, это твоя собственная жизнь, и ты можешь сделать выбор, чтобы она стала лучше или хуже. У тебя есть свободная воля, чтобы выбрать то, что лучше, или то, что хуже».

И для многих–многих людей — которых сегодня становится все больше и больше — это не ответ. Где–то существует осознание того, что ощущение отдельности создаёт дискомфорт. Кажется, что чего–то не хватает, что в этом нет целостности.

И можно обратиться к религии, можно обратиться к психотерапевту, можно обратиться куда угодно, пытаясь заполнить это ощущение утраты. Можно обратиться к просветлённому учителю, пытаясь заполнить это ощущение утраты. Но всё время, пока эти люди говорят вам: «Да, вы — отдельный индивид», вы остаётесь запертым в той же тюрьме — в тюрьме сновидящего; в тюрьме сновидящего, состоящей в том, что он — отдельный человек, которому нужно что–то найти… Нечего находить. Вот и всё. Есть только это. И говоря «это», я имею в виду то, что происходит, бытие.

Вы входите сюда в качестве кажущегося отдельным индивида — давайте это предположим — и вы сидите и что–то ищете. И это уже и так всё. Всё то, что происходит, и есть всё. Есть только это. И всё, что происходит, не происходит ни с кем в этой комнате. В этой комнате нет никого, с кем могло бы что–то происходить. Есть просто то, что происходит. Это пространство. Это пустота. Это ничто. То, что здесь сидит, — ничто, и в этом «ничто» возникает ощущение тела, слышатся звуки, чувствуются чувства, происходит мышление. Мышление также происходит с «никем». Никто никогда ничего не думал, так как никого нет. Итак, мышление происходит, чувства происходят, слушание голоса происходит.

Всё, что есть, — это жизнь, которая происходит. Всё, что есть, — это жизненность. Жизненность — это бытие. Больше нет никого другого. Внезапно можно увидеть: всё, что здесь сидит, — это жизненность. Никто не может научить вас быть живым. У кого хватило бы заносчивости учить вас быть, когда существует лишь одно бытие? У кого хватило бы заносчивости сказать вам, что вам нужно измениться? Есть только ничто, и всё. Это находится за пределами понимания, за пределами человеческих сердец и умов.

И мы можем разговаривать друг с другом и использовать слова, но эти слова будут лишь указывать на что — то, что находится за их пределами. Слова могут разрушить иллюзию в уме о том, что есть отдельность, так как ум любит рассказывать всякие истории. Здесь может отпасть сама идея о том, что существует такая вещь, как отдельный индивид. И, конечно, также отпадает идея о том, что есть что–то, что нужно сделать, что есть кто–то, кто когда–то что–либо делал.

Итак, нечего достигать, нечего понимать, и то, что есть, и есть всё. Есть просто эта жизненность, возникающая для «никого».

Освобождение — это энергетический сдвиг. Это сдвиг от ограниченного состояния, когда вы являетесь «кем–то», отдельным от всего этого мира человеком, обратно к естественному и очень обычному ощущению того, что есть только всё. И это ограниченное состояние расширяется и становится всем, и то, чем вы себя считали, также становится всем.

Всё это не имеет никакого отношения к Тони Парсонсу. Это не что–то, чем Тони Парсонс владеет, и не что–то, чего он достиг. Это не имеет никакого отношения к знаниям, личным усилиям или достижениям. Тони Парсонс ничем не отличается от кого–либо в этой комнате. Это просто организм тела–ума, который размахивает руками и разговаривает.

Трудность в том, что в процессе поиска мы всё персонализируем. Мы пытаемся сказать: «Какая мне от этого польза? Что я могу от этого получить? Что мне нужно сделать, чтобы быть таким?» Из–за этого и вся неразбериха. Вам не нужно ничего делать, так как вы — это происходящее. Это уже делается. Жизненность происходит. Бытие — это просто бытие.

И когда этот ищущий, который всегда думает, что ему нужно найти что–то и обнаружить что–то новое или совершенно другое, исчезает, то вдруг наступает полное расслабление, и мы проваливаемся в сплошную радость бытия. Не знания бытия, а простого, непосредственного бытия.

И когда происходит такое видимое освобождение, то люди нам говорят: «Так интересно. Долгие годы я искал блаженство, покой и всё такое подобное. Все эти годы я их искал, не понимая, что то, что я искал, и есть вот это. Оно всегда здесь было. Оно никогда меня не покидало. Это совершенный возлюбленный».

Но давайте вместе поговорим об этом. И когда вы зададите вопрос, то не получите ответа. В каком–то смысле вы ответ получите, но этот ответ будет постоянно приводить вопрошающего обратно к осознанию того, что есть только это. Разгадка жизни состоит в том, что нет никакой разгадки. Есть только жизнь.

Это не придуманная мною истина. Это вообще не истина. Нет никакой истины. Это просто демонстрация, описание того, что является единственной константой.

Это её повторное открытие. И её абсолютная простота ставит ум в тупик. Сегодня мы услышим, как ум будет с этим сражаться, потому что ум обожает истории. Ум хочет принимать участие в истории о том, как ищут и находят. А мы сегодня делимся знанием о том, что нечего находить. Это уже и так есть всё.

Я хотел спросить вас о пробуждении, потому что мы ведь на самом деле его испытываем.

На самом деле никто не испытывает пробуждения, потому что никто не пробуждается. Пробуждение приносит с собой осознание того, что никого нет.

И потом оно опять исчезает?

Нет, оно не исчезает, это вы возвращаетесь. Есть только это и есть что–то, что возвращается и говорит: «Это что, оно и есть?» Все традиционные учения отрицают, что это оно и есть, так как они на самом деле говорят: «Чтобы найти просветление, нужно чем–то стать». Сама идея о том, что нужно чем–то стать, — это прямое отрицание того, что это уже и так всё, что есть.

Поэтому когда пробуждение, видимо, происходит с «никем», то ищущий на какое–то время возвращается. Едва уловимый ищущий возвращается и говорит: «Что это было? Не знаю, что это такое, но я это хочу». Поэтому вы возвращаетесь и вам кажется: того, что произошло, больше там нет. Но на самом деле это всё. И позже мы видим, что тот, кто возвращается, кто хочет этим обладать, также этим является, и тогда всё кончено.

Почему мы это отрицаем и почему мы возвращаемся?

Это отрицается, так как в его поиске кроется большая привлекательность. Это притягательно. Единство играет само с собой шутку под названием «стать отдельной личностью, которая ищет что–то под названием „как не быть отдельной личностью“». Но оно полностью очаровано самим поиском. Это игра бытия. А когда мы увидим, что есть всё, больше не возникнет вопрос «почему?». Всё время, пока есть ищущий, он на самом деле спрашивает: «Почему я потерял рай? Где находится рай?» Но это и есть рай. Даже его поиск, даже замешательство, — безупречное выражение безграничного. Некуда идти. Нет правильного или неправильного. Нет ничего, что было бы наверху или внизу. Нет ничего, что было бы «до» или «после». Всё, что есть, — это. И это потрясающе.

Так что это всегда сиюминутно и «сейчас».

Не «сейчас». Нет никакого «сейчас». Есть просто это. Вневременное выражение бесконечного.

И чем бы это ни было, у него нет никакой реальности?

Оно одновременно и реально, и нереально. Это и «ничто», и «что–то». Трудность в том, что когда мы, видимо, становимся индивидами, то кажется, будто мы становимся чем–то. «Я что–то собой представляю. И всё вокруг меня также что–то собой представляет». И затем возникает желание чего–то под названием «просветление». И я становлюсь «чем–то, что найдёт что–то под названием „просветление“». Но в реальности есть и что–то, и ничто. Всё проявленное — это и что–то, и ничто. И отдельное «что–то» не в состоянии увидеть ничто. Оно боится увидеть ничто, так как ничто указывает на смерть личности. Это имеет отношение к смерти. Вы пришли сюда не получить что–то, а потерять что–то, сон о самих себе.