Бхагаван Раджниш (Ошо) - От секса к сверхсознанию. Беседы о запретном и дозволенном

– Это мой друг… – но заметил, что на него никто не смотрит. Все смотрели на друга и его одежду с восхищением. Это задело святого человека: «Это мой кафтан, это мой тюрбан!» Но он снова строго напомнил себе о намерении не говорить об одежде. «У любого человека, будь он бедным или богатым, есть какая-то одежда. Это обычное дело, весь мир – майа, иллюзия», – уговаривал он себя. Но одежда маячила перед его глазами туда-сюда, туда-сюда.

Он возобновил представление:

– Это мой друг, мой друг детства. Он очень утонченный джентльмен. А одежда… она его, не моя.

Люди были удивлены. Они никогда не слышали такого: «Одежда его, не моя»!

Когда они вышли из этого дома, святоша вновь извинился:

– Большая глупость, – сказал он в смущении, не зная, что и делать, – одежда никогда меня так не волновала, как сейчас! О боже, что со мной случилось?

Бедный парень не знал, что стратегия, которую он избрал, захватила бы в свои сети любого. Друг рассердился и сказал, что никуда больше с ним не пойдет. Так называемый святоша сложил ладони и стал умолять:

– Пожалуйста, не поступай со мной так. Я буду чувствовать себя несчастным всю оставшуюся жизнь из-за того, что некрасиво поступил с другом. Клянусь, я больше не стану говорить об одежде. Всем сердцем клянусь Богу, что никогда не буду говорить об одежде.

Но вам нужно быть осторожными с теми, кто дает какие-нибудь клятвы, потому что за клятвой кроется нечто гораздо более глубокое, как раз то, против чего клянутся. Клятва, твердое решение – внешняя сторона. Клятвы дают сознательно. Но то, против чего клянутся, находится внутри, в лабиринте бессознательного. Если бы сознание было разделено на десять частей, то лишь одна из них, верхняя, была бы способна давать клятвы или обеты, остальные девять оказались бы против. Обет безбрачия, например, дается лишь одной частью сознания. Остальные части кричат, просят существование о помощи, желая именно то, что дано человеку существованием от рождения.

Они пришли к еще одному дому друзей. Святой сдерживался, яростно пытаясь контролировать каждый свой вздох. Напряженные люди очень опасны, потому что внутри них кипит вулкан, хотя на поверхности они суровы и полностью контролируют себя.

Пожалуйста, помните: для того, чтобы контролировать, нужны большие усилия и энергия, поскольку сдерживать себя все время невозможно. Все-таки время от времени просто необходимо расслабляться и отдыхать. Как долго вы можете сжимать кулаки? Двадцать четыре часа в сутки? Чем сильнее вы их сжимаете, тем больше они устают и тем быстрее раскрываются. Чем больше вы прилагаете усилий, тем быстрее устаете, и начинает происходить обратный процесс. Рука может оставаться все время открытой, но она не может быть все время сжатой в кулак. Все, что вы пытаетесь удержать на одном месте, не может проявлять себя в жизни естественным образом, не может быть спонтанным. Если вы прилагаете усилия, то рано или поздно вам понадобится отдых. Поэтому чем больше человек себя контролирует, тем более опасным становится, ибо придет время, и ему будет просто необходимо снять напряжение. После двадцати четырех часов контроля человек вынужден расслабиться хотя бы на час или два, и в этот момент происходит такой выплеск подавленных «грехов», что он, вполне возможно, чувствует себя как в аду.

Святой сдерживал себя изо всех сил, чтобы не проронить ни слова об одежде. Представьте себе, каково это! Если вы хотя бы чуточку так называемый духовный человек, вы сможете представить, каково это – у вас есть такой опыт. Если вы хоть раз в жизни клялись чего-то не делать, давали обет или контролировали себя в отношении чего-то, вам должно быть известно, через что этому человеку пришлось пройти.

Итак, друзья подошли к дому. Святой был уже полностью подавлен и испытывал невероятные муки. Его друг, видя такое напряжение, тоже забеспокоился.

Медленно и осторожно святоша выговаривал каждое слово:

– Познакомьтесь с моим другом. Он – мой очень давний друг. Он очень хороший человек… – на секунду святоша запнулся. Как будто огромной силы толчок ударил его изнутри, и весь самоконтроль как волной смыло. Он выпалил: – А одежда? Простите, я не буду говорить о ней, я поклялся этого не делать!

То, что произошло с этим святым, происходит со всем человечеством в отношении секса. Из-за того, что секс подавляется, он становится наваждением, болезнью, раной, он отравлен.

С самого раннего возраста детям твердят, что секс – это грех. Об этом говорят девочкам, об этом говорят мальчикам. Им говорят, что заниматься сексом грешно. Девочки вырастают, мальчики вырастают, наступает юность, они женятся, и их путешествие в секс начинается с твердого убеждения, что секс – это грех. В Индии девочкам внушают, что муж – это бог. Как она может почитать человека богом, если он вводит ее во грех? Как такое может быть? Мальчику говорят: «Это твоя жена, спутница жизни, лучшая твоя половина». Но она ведет его в ад, потому что в писании сказано, что женщина – это врата ада. «Эти адские врата – моя спутница жизни, моя лучшая половина? Эта адская, греховная лучшая половина?!» О каких гармоничных отношениях можно говорить?!

Подобные учения уничтожили семейную жизнь всего мира. Когда жизнь семейной пары разрушена таким образом, любовь становится невозможной. И если даже муж и жена не могут свободно любить друг друга – а именно в семье желание любви наиболее спонтанно и естественно, – то кто еще может любить друг друга? Именно любовь между мужем и женой способна вознестись на самые вершины бытия. Это возможно. Но если она уничтожается в самом зародыше, если ее пресекают на корню, душат, травят, то ничего и не вырастает, не раскрывается, не расцветает.

Великий мистик Рамануджа остановился в одной деревне. К нему пришел мужчина и сказал, что хочет ощутить присутствие бога.

Рамануджа спросил его:

– А ты когда-нибудь любил?

– Нет, я никогда не отвлекался на такие обыденные дела, – ответил тот, – я не позволял себе опускаться так низко. Я всегда хотел ощутить бога.

Рамануджа не поверил:

– Ты не думал о любви вообще?

– Я говорю правду, – настаивал искатель.

Бедняга отвечал так, как, по его мнению, он должен был отвечать. В то время в мире религии быть влюбленным означало потерпеть неудачу в религиозном рвении. Он был уверен, что если расскажет о том, что был влюблен, то мистик попросит его избавиться от любви, не сходя с места, а заодно отказаться от привязанностей и оставить все мирские эмоции позади, прежде чем искать наставничества. Поэтому мужчина продолжал все отрицать, хотя он, может быть, и был когда-то влюблен.

Но разве есть такой человек, который никогда хоть чуточку не был влюблен? Рамануджа спросил в третий раз:

– Скажи что-нибудь. Не торопись, подумай. Ни капельки любви ни для кого вообще? Ну, хоть для кого-нибудь?

– Прости меня, – сказал проситель, – но почему ты все время задаешь один и тот же вопрос? Я обхожу любовь за версту. Я хочу ощутить бога.

На что Рамануджа ответил:

– Тогда ты прости меня. Пойди, пожалуйста, к кому-нибудь другому. Опыт говорит мне, что если ты любил кого-то, кого угодно, что если ты ощущал любовь хоть одно мгновение, эту любовь можно преумножить так, что ты познаешь бога. Но если ты никогда не любил, то в тебе нет ничего, что можно было бы взрастить. В тебе нет семени, которое может превратиться в дерево. Пойди и задай свой вопрос кому-нибудь другому.

Если нет любви между мужем и женой, если жена не познала любви к мужу, а муж не познал любви к жене, то вы ошибаетесь, когда думаете, что они будут способны любить своих детей. Жена способна любить ребенка в той же степени, в какой она любит мужа, потому что ребенок – это отражение ее мужа. Если нет любви к мужу, откуда взяться любви к ребенку? И если ребенка не любят (просто растить ребенка и воспитывать его – это еще не любовь), тогда как он может любить отца и мать? Единица жизни, которая называется «семьей», отравлена тем, что секс осуждается и носит ярлык греха. Существует увеличенная модель семьи, которую мы называем миром. А потом мы жалуемся, что любви нигде нет. Откуда ей взяться в таких условиях?

Все говорят о своей любви. Матери, жены, отцы, братья, сестры, друзья – все утверждают, что любят. Но если взглянуть на жизнь в целом, признаков любви нигде нет. Если так много людей любят, то мир должен купаться в любви, он должен утопать в цветах. Цветы любви должны быть везде, повсюду должны гореть факелы любви. Если бы факел любви пылал в каждом доме, насколько светлее стало бы мире! Но вместо этого мы везде обнаруживаем атмосферу ненависти, злости, войны. Во всем мире не найти ни единого лучика любви.