Лобсанг Рампа - Пещеры древних. (THE CAVE OF THE ANCIENTS)

Я улыбнулся, с трудом представляя себе величественного ламу Мингьяра Дондупа спешащим. Он тоже улыбнулся и продолжал:

— Позже, ночью, я долго размышлял о случившемся. Я спрашивал себя, почему я не могу прикоснуться к призраку. И чем дольше я думал, тем сильнее убеждался в том, что должен это сделать. Я прочел об этом все, что смог отыскать в старинных книгах. Я советовался с мудрецом, жившим в пещере высоко в горах. Он поведал мне о многом, направил меня на верный путь, и я хочу передать тебе эти знания.

Он подлил себе еще чаю и, прежде чем продолжить, отпил немного.

— Как я уже рассказывал, жизнь состоит из множества миров, вращающихся вокруг своих маленьких солнц. В движении рождается некая субстанция, которую мы называем электричеством. Питаясь разумно, мы можем ускорить свои вибрации. В отличие от культовых причуд, правильная диета действительно улучшает здоровье и повышает частоту вибраций.

Он замолчал и зажег палочку благовоний. Убедившись, что искорка тлеет исправно, он сказал:

— Основная цель ладана состоит в том, чтобы ускорить вибрации пространства, в котором он горит. Правильно выбирая ладан, можно добиться определенных результатов. Целую неделю я голодал и жег в комнате подходящие благовония. Под конец я был почти «вне» себя, и мне казалось, я скорее летаю, чем хожу. Я едва удерживал астральное тело в пределах физического.

Он улыбнулся:

— Ты, конечно, не одобряешь столь строгой диеты! Еще бы, подумал я, лучше ежедневно прикасаться к сытной еде, чем к самому доброму призраку.

— В конце недели, — говорил Наставник, — я спустился во Внутреннее Святилище и, умоляя призрака дотронуться до меня, воскурил еще больше благовоний. Внезапно я ощутил у себя на плече теплоту чьей-то дружеской руки. Обернувшись, чтобы увидеть того, кто прервал мою медитацию, я чуть не выскочил из одежд: передо мной стоял человек, умерший больше года тому назад.

Лама Мингьяр Дондуп резко оборвал свой рассказ. Нахлынувшие воспоминания рассмешили его.

— Лобсанг! — воскликнул он наконец. — Старый мертвый лама спросил меня, зачем я взвалил на себя эту обузу. Ведь все, что я должен был сделать, — это принять астральную форму! Признаюсь, я был посрамлен. Как такая простая мысль не пришла мне в голову? Теперь, как ты знаешь, мы действительно выходим в астрал, чтобы говорить с духами.

— Конечно, ведь Вы говорите при помощи телепатии, — вставил я. — Но я не знаю ни одного объяснения телепатии. Я умею делать это, но как я это делаю?

— Лобсанг, ты задаешь сложнейшие вопросы, — засмеялся он. — Труднее всего объяснить очевидное. Расскажи мне, как ты дышишь. Все вокруг дышат, но как объяснить сам процесс?

Я угрюмо кивнул. Я знал, что задаю вопросы слишком часто, но как без этого узнать хоть что-нибудь? Большинство чела не интересовались ничем, пока были сыты и работали в меру. Мне же хотелось большего, я хотел знать.

— Мозг, — сказал Лама, — похож на радио. Да, да, именно на тот аппарат, при помощи которого некто Маркони отправил послание через океан. Чтобы руководить частичками своей сущности, человеку дан радиоприбор — его мозг. Намереваясь что-либо сделать, человек поворачивает ручку настройки, и по определенным нервам начинает течь ток. Ток возбуждает мышцы, а те совершают нужное действие. Точно так же, когда человек думает, его мозг излучает сигналы. Только в более высокой части спектра. С помощью специальных приборов их можно улавливать и, как говорят западные ученые, разделять по уровням альфа, бега, гамма и дельта.

Я вяло кивнул. Мне уже приходилось слышать это от лам-врачей.

— Но чувствительный человек, — продолжал Наставник, — может не только принимать сигналы, но и понимать их. Я читаю твои мысли, и ты, если постараешься, сможешь прочесть мои. Если двое гармонируют друг с другом и между ними есть взаимная симпатия, то общаться мысленно им намного проще. Например, близнецы часто поддерживают телепатический контакт, и мысль одного отзывается в мозгу другого. Порой бывает даже трудно определить, кому она принадлежала изначально.

— Наставник, Вы знаете, что я могу прочесть мысли почти каждого. Многие ли способны на это? — спросил я.

— Ты очень одарен, Лобсанг, — ответил он. — И получил правильное воспитание. Вместе мы разовьем твои способности еще больше, ведь впереди тебя ждет очень трудная задача.

Он торжественно покачал головой.

— Невероятно трудная. В давние времена человечество умело телепатически общаться с животным миром. В будущем, когда оно осознает всю глупость войн, этот дар вернется. И снова Человек и Животное станут жить в мире, не причиняя друг другу вреда.

Внизу загудел гонг. Затем послышались трубы, и лама Мингьяр Дондуп вскочил на ноги.

— Нужно поторопиться. Лобсанг, — сказал он. — Начинается храмовая служба. — Я быстро поднялся, поправил одежду и поспешил за Наставником, уже почти скрывшимся из виду.

Великий храм казался живым существом. С высокой крыши передо мной открывались бескрайние просторы. Сегодня днем мы прибыли сюда со специальным поручением. Теперь, когда Лама уединился с одним из высоких сановников, я был волен идти куда пожелаю. Воспользовавшись неожиданной свободой, я забрался между могучих стропил, державших крышу. Это было прекрасное место для наблюдения. Крадучись, я шел по дорожке, проложенной вдоль края крыши, как вдруг натолкнулся на маленькую дверцу. Я решил рискнуть и толкнул ее. Дверь подалась, и, не услышав гневных окликов, я заглянул в приоткрывшуюся щель. Внутри было пусто. Войдя, я оказался в тесной комнатушке, похожей на врезанную в стену келью. За моей спиной осталась маленькая деревянная дверца, с обеих сторон стены были глухими, а впереди я увидел каменный уступ высотой около трех футов.

Я сделал несколько шагов вперед и опустился на колени рядом с уступом. Он доставал мне как раз до подбородка. Чувствуя себя подобно Богу, взирающему с Небес на простых смертных, я с огромной высоты смотрел на тусклый каменный пол храма. Пурпурные сумерки уступали место темноте. Солнце, прежде чем надолго скрыться за вершинами гор, раздаривало им свои последние лучи. И они рассыпались радужным ливнем по ослепительной белизне вечных снегов.

От сотен мерцавших масляных ламп темнота в храме выглядела рельефной. Лампы, как крупинки золота, испускали лишь слабое сияние. Казалось, небо перевернулось и звезды очутились у меня под ногами. Зловещие тени тайком проползали под колоннами. Порой узкие и продолговатые, порой короткие и толстые, но всегда причудливые и нелепые, они превращали обыденное в странное и неземное.

Я изумленно смотрел вниз, как будто находясь между мирами. Я не смог бы с уверенностью сказать, что я действительно видел, а что мне лишь пригрезилось. Между мной и полом проплывали облака сизоватого дыма. Дым от благовоний поднимался слой за слоем, и это еще больше усиливало впечатление, что я смотрю на Землю сквозь облака.

Юные благочестивые чела раскачивали кадильницы, из которых медленно клубился дым. Они ступали беззвучно, с застывшими лицами. Взмах — и миллионы огоньков, отраженных в золоте кадильниц, разлетались брызгами сверкающих лучей. Сверху я видел, как при движении воздуха тлеющие благовония вдруг загорались и звездочки искр вспыхивали и умирали. Дым благовоний создавал за спинами чела объемные голубые колонны; поднимаясь выше, он собирался в облако, и при малейшем дуновении ветерка извивался причудливыми кольцами. Казалось, сквозь пелену тумана я вижу дыхание спящего. Я был загипнотизирован мыслью о том, что нахожусь внутри живого организма. Я слышал звуки его тела, звуки самой жизни.

Сквозь туман, сквозь облака дыма благовоний виднелись сомкнутые шеренги лам, трапп и чела. Они сидели на полу, скрестив ноги, и их бесконечные ряды терялись из виду, исчезая в отдаленных нишах храма. Одетые в цвета своих орденов, сверху их шеренги были похожи на домашнее одеяло, сшитое из разноцветных лоскутков. Золотой, шафранный, коричневый, красный и очень редкие вкрапления серого. Стоило их владельцам шевельнуться, как цвета оживали, начиная перетекать друг в друга. Во главе храма восседал Высочайший, Его Святейшество Далай-Лама в Своей Тринадцатой Инкарнации, наиболее почитаемая фигура во всем буддийском мире.

Я слушал низкоголосое пение лам, оттененное дискантами маленьких чела. Смотрел, как в согласии с басовой партией колеблются облака благовоний. Огни в темноте разгорелись ярче, ладан вспыхнул и рассыпался фейерверком золотых искр. Служба продолжалась, а я по-прежнему стоял на коленях. Я стоял и смотрел, как тени, пляшущие по стенам, растут и умирают, смотрел на сияющие иголочки света, едва осознавая, где я и что со мной.