Рудольф Штайнер - GA 222 - Импульсирование мирового исторического становления духовными силами

Эта жизнь остаётся пока для земного человека, находящегося на современной стадии развития, неосознанной или подсознательной. Но всё же дело обстоит так, что и в этом отношении вполне возможно составить биографию «Я» и астрального тела человека для времени между засыпанием и пробуждением так же, как можно составить внешнюю физическую биографию человека для времени его жизни между пробуждением и засыпанием, поскольку он живёт в физическом теле и эфирном теле.

Но вот, во время земной жизни между рождением и смертью, для этого «Я» и астрального тела можно отметить нечто вполне определённое. И это определённое претерпевает изменение ко времени достижения человеком половой зрелости. Точно так же, как находясь в земном физическом мире человек, стоя на Земле и воспринимая вокруг себя царства природы, может всё же поднять свой взор в космические дали, к небесным светилам, т.е. воспринимать и то внеземное, которое открывается ему физически, так как и «Я» и астральное тело переживает в элементарном мире прежде всего то, что окружает его в качестве элементарных царств от его засыпания до его пробуждения; но человек, находясь в элементарном мире, видит и то, что стоит над ним. И он видит при этом не просто сияющие, мёртвые небесные светила, а он видит существ Высших Иерархий. И он вступает с этими Существами Высших Иерархий во взаимоотношения; об одном из видов этих взаимоотношений, о беседе с ними, я уже говорил вчера. Так что человек от засыпания до пробуждения находится в элементарном мире, переживает там то, о чём я говорил уже в упомянутом курсе лекций, но он и взирает из этого элементарного мира в дали надэлементарного мира, и воспринимает при этом Ангелов, Архангелов и Начал. Но в этом отношении человек весьма существенно изменился, особенно изменился с тех пор, как он вступил в Пятый послеатлантический период культуры, т.е. с 15-го столетия. С того времени как человек выработал в себе интенсивную интеллектуальность, которой ранее у него не было, ему становится не так легко как прежде во время сна найти правильное соотношение между сном и бодрствованием.

Для людей, живших до 15-го столетия, а значит и для нас, для наших прежних земных жизней, для всех этих людей, живших до 15-го столетия, дело обстояло так, что они не были ещё так пронизаны в бодрственном состоянии абстрактной интеллектуальностью. Благодаря этому человек тогда при бодрствовании жил более интенсивно в своём физическом и в своём эфирном телах, и он приносил известную силу из этого физического и эфирного тела с собой в состояние сна, интенсивно переживал элементарный мир, а также интенсивно переживал и то, что он мог лицезреть и воспринимать в царстве Ангелов, Архангелов и Начал. В те более ранние времена своего развития человек получал из доземного бытия нечто такое, что делало его более сильным во время между засыпанием и пробуждением, чем сегодня. И поэтому человек при пробуждении мог переносить из переживания элементарного и надэлементарного мира, которые он имел во время сна, опять нечто такое, что укрепляло его эфирное и физическое тела. До 15-го столетия человек был более сплочённым существом, чем теперь. Теперь у человека дело обстоит так: благодаря тому наследию, которое он приносит из доземного бытия в земную жизнь, у него во всяком случае ещё достаточно сил, проистекающих из духовного мира, для того, чтобы смочь в детстве расти, а также чтобы вплоть до достижения половой зрелости воспринимать в себя и другие, нужные ему факторы развития. Однако, человек сегодня, на теперешней стадии своего развития, не имеет уже непосредственно достаточных сил для того, чтобы во время сна правильным образом ввести и поставить своё «Я» и астральное тело в элементарном мире, если он только не воспримет в бодрственном состоянии спиритуальных познаний.

Дело обстоит определённо так, что то, что человек получал натуральным образом из духовного мира, и то, что оказывало ему помощь в элементарном мире во время сна, также после достижения им половой зрелости, он сегодня уже более не получает. Это связано с тем, что ему надлежит стать свободным существом. Если он в своём детстве не получил при воспитании и учении познаний о духовном мире, то во время сна он чувствует себя хилым. И при этом наступает не только то, о чём я говорил вам вчера в отношении речи, но наступает ещё и нечто совсем другое. Наступает то, что человек, хотя и переживает в надэлементарном мире Архангелов, но он лишён возможности объясняться с ними. Но, чего он уже не может более переживать, или же способен лишь совсем слабо, совсем скудно переживать, это мир Начал. И начиная с 15-го столетия это стало особенностью человека, особенностью человеческого развития, что «Я» и астральное тело во время сна человека жадно стремятся к установлению связи с Началами (Архаями), но не могут их достичь, чувствуют себя по отношению к ним бессильными, как бы в обморочном состоянии, но Начала - Архаи нужны для того, чтобы человек при пробуждении достаточно интенсивно погрузился бы в своё эфирное тело. Поймите меня правильно: вчера я разъяснил вам, что если человек не воспримет никаких спиритуальных познаний, то он во время сна не может узреть Архаев, тогда как он имеет живейшую потребность достигнуть в состоянии сна по отношению к Архаям такой же живой связи с ними, какую он имеет здесь, на Земле, в физическом состоянии в отношении Солнца. Это необычайно важно. И, если достаточно внимательно и верно посмотреть на ход вещей, то это можно даже заметить в характерных исторических событиях.

С людьми, родившимися в нашу интеллектуалистическую эпоху и воспринявшими полностью свойственные ей силы человеческого развития, может произойти под влиянием того, что я вам описал, примерно то же, что с Гёте. Ему пришлось попасть в своеобразную обстановку. Его отец был истинным представителем этой интеллектуалистической эпохи. По отношению к такому отцу, который много занимался его воспитанием, у Гёте, конечно, было чувство: от него не исходит ничего спиритуального, здесь ничего спиритуального я не получаю, мать же его — вы это можете почувствовать, если вы ознакомитесь с её автобиографией, ещё не вросла так в эту интеллектуалистическую эпоху; от неё Гёте имел, как он сам об этом говорит, «радость сочинительства». Да, она ещё не вросла так в интеллектуальное, но с другой стороны, она всё же не могла ему дать так много из того, в чём он нуждался.

И так он подрастал, имея бессознательно следующее чувство: тебе следовало бы, собственно, родиться в другой семье, иметь других родителей. Не поймите моих слов неправильно: Гёте вовсе не был плохим сыном, или что-нибудь в этом роде. В своей сознательной жизни он был вполне порядочным. Но в его подсознании жило нечто такое, что душа его говорила себе: тебе надо бы иметь других родителей. Если бы Гёте имел тогда возможность как-нибудь внешним образом ознакомиться со спиритуальной наукой, то он, возможно, не имел бы так живо этого чувства. Но тогда ещё не было спиритуальной науки. Поэтому в его подсознании это сформировалось в таком чувстве: мне надо бы, собственно, иметь таких родителей, которые жили раньше, которые жили гораздо раньше, а не сейчас. В те более ранние времена родители ещё могли, благодаря той жизненной атмосфере, в которую была погружена их речь и весь образ их жизни, передавать детям то, что необходимо для того, чтобы жить во время сна в элементарном мире так, чтобы затем правильно владеть эфирным телом.

Гёте пытался достичь этого: имеются целые папки его рисунков, и кроме всего он делал для этого всевозможные попытки, но ему, в сущности, так и не удалось полностью охватить своим «Я» и астральным телом своё эфирное тело и правильным образом пользоваться им, Посмотрите на рисунки Гёте, и у вас будет непосредственное чувство: это рисует некое «Я» и астральное тело, и это гениально, но в этом нет ничего от правильного рисунка, от того, что достигается тем, что правильно применяют физическое и эфирное тела. И тот, кто не является филистерским почитателем Гёте, а кто свободно и открыто отнесётся к этому, тот, познакомившись с ранними, юношескими стихами Гёте, почувствует, что Гёте не мог ещё должным образом подойти своим «Я» и астральным телом к эфирному и физическому телам. Он не мог этого. Особенно сильно сказывается это в его молодости. Ну, а лейпцигские профессора уже, конечно, и вовсе не могли дать ему чего-нибудь такого, что позволило бы ему взять из физического мира в элементарный мир то, что помогло бы ему затем правильным образом овладеть своим эфирным телом.

И так продолжало жить это неопределённое чувство, это неосознанное чувство: ты должен был родиться совсем у других родителей, совсем в другое время, в совсем другой обстановке. И так, как это неопределённое чувство всё продолжало жить в его душе, то он не мог этого больше выдержать. И вот в один прекрасный день он почувствовал, тоже не совсем сознательно, но, тем не менее, весьма интенсивно, он почувствовал: да, если бы ты родился в Греции, если бы твой отец и твоя мать были бы греками, то тогда бы ты стал настоящим молодцом.