Андрей Пржездомский - Тайный код Кёнигсберга

Через пять дней отряд Налубе, усиленный вновь прибывшими вооруженными пруссами из Скаловии, пошел на штурм Кёнигсберга. С противоположной стороны реки Глаппо наблюдал, как мощные стенобитные машины проломили бревенчатый частокол ограждения города и сотни прусских воинов ринулись в образовавшиеся пробоины. Через час Кёнигсберг был в руках отрядов пруссов. Охваченные ненавистью к врагам, они истребляли тевтонских рыцарей, немецких купцов и ремесленников, метавшихся по городу, а также молящих о пощаде соплеменников, состоящих на службе в рыцарском Ордене. Некоторым из оборонявшихся удалось спастись за стенами каменной крепости, которая, как и раньше, оказалась неприступной. Издали были видны стены замка, окутанные дымом горящего города. Но и на этот раз с Кёнигсбергом покончить не удалось.

…Мысли Глаппо прервал скрежет засова. Дверь приоткрылась, и в щель кто-то стал рассматривать сидящего на полу узника. В темноте Глаппо не видел человека, наблюдавшего за ним, но всем своим существом ощущал его изучающий, любопытный взгляд. Через мгновение дверь снова закрылась. Стало опять тихо. «Значит, еще не утро, и у меня еще есть время побыть наедине с самим собой», – подумал Глаппо.

Воспоминания вновь вернулись к нему, вырывая то один, то другой эпизод кровавой борьбы с рыцарями в последние годы. Глаппо вновь переживал отчаяние, охватившее его, когда пруссы вынуждены были снять осаду Кёнигсберга, так как получили известие о приближении с юга громадного войска крестоносцев. В его памяти всплывали последние победы над Орденом, омрачавшиеся все новыми и новыми потерями. Удачный поход на Бранденбург[19], который удалось захватить отряду Глаппо, после того как одна женщина сообщила пруссам о том, что рыцари вышли в поход и в крепости осталась только стража, стал последней боевой победой в жизни Глаппо.

После этого уже со всех мест приходили только вести об отступлении пруссов, загоняемых рыцарями в непролазные леса и болота. Погиб Диване-Медведь, сраженный выстрелом баллисты при штурме крепости Шёнезе. В сражении где-то в Натангии был ранен Геркус Монте. Ему удалось скрыться от преследователей, но в конце концов после долгих скитаний по лесам он все-таки был схвачен рыцарями. Упиваясь своей победой над непокорным предводителем пруссов, рыцари долго издевались над Геркусом Монте, а затем повесили его на высоком буке у дороги, ведущей в Кёнигсберг. Давая выход своей лютой ненависти к «варварам» и их предводителям, они буквально изрешетили копьями и изрубили мечами мертвое тело Геркуса.

«…Орден тевтонов покорял племена, кочевавшие по берегам Балтийского моря, обращал их в христианство… Эти рыцари-монахи поучали, наставляли в вере… и таким образом спасали от погибели их души. Что может быть трогательнее зрелища этих воинов, которых встречали то на поле битвы, мужественно сражающихся против неверных за веру Христову, то в обители страждущих, где эти же самые воины подавали помощь несчастным, то в хижине бедняка… Эти рыцари оказывали необходимую помощь не только своим единоверцам-христианам, но всем тем, которые нуждались в этой помощи, будь то даже магометанин или язычник…»

Рыцарская фантазия

Сам Глаппо пытался уйти с верными ему прусскими воинами в Литву, куда бежало все местное население, спасавшееся от опустошений, совершаемых рыцарями Тевтонско го ордена. Но среди этих людей оказалась одна подлая душа. Кто-то из отряда Глаппо решил ради спасения своей жизни предать товарищей и командира. Ему удалось сообщить рыцарям о местонахождении отряда, расположившегося в одной из прусских деревень на ночлег. Под утро окрестности огласились ржанием сотен коней и победными криками тевтонов. Силы были слишком неравны. Сжигая дома вместе с забаррикадировавшимися в них пруссами, рыцари не щадили никого. Они не оставили в живых ни одного человека, даже не повинных ни в чем жителей деревни, большинство которых составляли женщины, дети и старики. Предатель указал место, где расположился Глаппо. На него набросилась сразу дюжина рыцарей в белых плащах с крестами. Он отбивался как мог и, только получив сильный удар плашмя мечом по голове, потерял сознание.

В подземельях замка вершился страшный суд

Следы былого величия. 1967 год

Несколько раз Глаппо приходил в себя, но не видел и не слышал ничего. Голова разламывалась от боли, глаза жег нестерпимый огонь. Сквозь забытье ему казалось, что его куда-то везут, сильно болели вывернутые назад и туго связанные за спиной руки. Окончательно он пришел в себя уже здесь, в подземелье кёнигсбергской крепости. А то, что он в Кёнигсберге, Глаппо не сомневался. Нигде в округе не было такого фундаментального сооружения, как это, – таких глубоких подвалов, стены которых сложены из громадных округлых камней.

Глаппо вдруг отчетливо понял, что жить ему осталось очень немного: рыцари любили устраивать казни на рассвете. А то, что его казнят, сомневаться не приходилось. Иначе зачем же его привезли сюда и бросили в это сырое подземелье? Скоро, очень скоро снова загремит тяжелый засов, войдут ненавистные ему фигуры в белых плащах, выведут его наружу и перед радостно гомонящим сборищем тевтонов, под звуки их труб и рожков, под проповеди священников «воинства Христова» сделает Глаппо свои последние шаги.

От такой мысли ему стало страшно и горько. Лучшие годы жизни он провел в сражениях с поработителями своего народа и теперь осознавал непоправимость произошедшего. Нет, он горевал не о своей жизни. Он думал о том, что рыцари оказались гораздо хитрее и сильнее пруссов, и теперь, строя свои крепости и замки на прусской земле, они на долгие-долгие годы, а может быть, и навсегда покорят его родину.

«Рыцари устанавливали в Пруссии чрезвычайно жестокие порядки. Местное население платило им дань и, сверх того, принуждалось к участию в строительстве замков и укреплений. Побежденные пруссы фактически низводились до положения рабов; они лишались элементарных прав, в том числе и права наследования имущества, так как немцы не признавали законными браки среди пруссов, даже принявших христианство…»

Вдруг на память Глаппо пришла коротенькая история, рассказанная ему Геркусом Монте еще во время осады Кёнигсберга. Отряд тевтонских рыцарей под предводительством Мартина Гомна, со зверской жестокостью расправлявшийся с жителями прусских деревень, заплутал где-то в лесах Самбии и вынужден был искать проводника. Они набрели на бедную деревеньку, в которой жило всего три семьи. Согнав людей, рыцари объявили, что уничтожат всех, в живых же оставят лишь того, кто выведет их из этих лесов. Они поочередно спрашивали каждого и, получив отрицательный ответ, убивали на месте. Дети были не в счет. С ними рыцари расправились сразу, ворвавшись в деревню. Когда меч был занесен над последним жителем, седовласым стариком в лохмотьях и с посохом в руке, рыцари услышали из его уст согласие вывести отряд на дорогу. Долго шли крестоносцы вслед за стариком, пока не заметили, что лес стал чахлым, вокруг запахло гнилью и они оказались посреди топкого болота. Лошади вязли в зловонной жиже, тяжелые доспехи тянули тевтонов в пугающую трясину. Немногие из них, побросав оружие, выбрались в сухие места и добрели до своих. Сложил свою голову от тевтонского меча и седовласый старик, имя которого так и осталось неизвестным.

Улица Коперника. 1981 год

Пустырь на месте Старого города. 1968 год

«Нет, не может даром пройти эта борьба, не напрасна смерть многих тысяч пруссов, сражавшихся против чужеземного ига. Еще поднимутся славяне и погонят эту нечисть прочь, освобождая этот чудесный край от власти ненавистного черного креста» – это было последнее, о чем успел подумать Глаппо, прежде чем загремел тяжелый засов. Дверь распахнулась, и в подземелье вошли четверо рыцарей в белых плащах. Один держал факел. Смола капала с него на каменный пол. Громадный крест на стене сверкал металлическим блеском, напоминая остро наточенный гвизарм – боевой топор с широким лезвием. Глаппо сделал над собой усилие, медленно встал и, покачиваясь, пошел к двери, навстречу своей судьбе…

«Рыцари ордена покорили Замландские земли язычников-пруссов именем Христа и мечом Кайзера, и им удалось закрепить завоеванное. Многие пруссы погибли, другие скрылись в Литве, а некоторые позволили себя окрестить и жили теперь в мире с новыми господами. И осталось от них одно только имя: Пруссия».