Альфред Синнетт - ЭЗОТЕРИЧЕСКИЙ БУДДИЗМ

Существование оккультных адептов и важность их уроков мо­гут быть установлены двумя способами. Во-первых, внешней оче­видностью, свидетельствами квалифицированных людей, проявле­нием через людей или посредством людей, находящихся в связи с учителями, качеств, представляющих более чем простое предполо­жение невероятно расширенных познаний. Во-вторых, частичным изложением этих познаний достаточно широко, чтобы гарантиро­вать их истинную ценность. Первый труд автора основывался на первом методе; теперь он предпринимает более трудную задачу следовать второму.

Чем дальше мы углубляемся в оккультное учение, тем выше становится наше понятие о Махатме. Чтобы хорошо понять, до какой степени эти личности отличаются от обычного человечества, недос­таточно интеллектуального усилия. Некоторые аспекты существа посвященного, относящиеся к особенному развитию высших спо­собностей человека, не могут быть восприняты низшими способно­стями. Первоначальное понятие, которое мы себе составляем об адепте, способном проникнуть в опасные секреты духовной сущно­сти, основано на наших понятиях человека науки; ученого, высоко одаренного, но остающегося заложником собственного мышления. Мы склонны признать его адептом раз и навсегда, как высшее че­ловеческое существо, неизбежно пользующееся при всех условиях жизни особенностями, которые ему присущи в качестве Махатмы. Итак, если наши интеллектуальные усилия не могут отдать долж­ного его особенностям Махатмы, то мы подвержены опасности впасть в противоположную крайность, когда рассматриваем его как обыч­ного человека. Мы создаем себе, таким образом, многочисленные трудности по мере того, как мы начинаем усваивать особенности оккультного мира. Именно потому, что наиболее возвышенные осо­бенности посвященных относятся к качествам человеческой приро­ды, которые превосходят границы физического существования, адепт Махатма может им быть лишь в самом высоком значении слова, когда он находится, как говорят, «вне всякого тела», или по край­ней мере, когда усилием воли он поставил себя в анормальное состояние. Когда ему не нужно предпринимать этих усилий или бе­жать из тюрьмы своей оболочки, он гораздо больше похож на обык­новенного человека, чем могли бы думать его ученики.

Верная оценка этого положения объясняет очевидное противо­речие между видимым отношением ученика к своим учителям и не­которыми заявлениями, весьма обычными, этих самых учителей. Например, Махатмы не перестают утверждать, что они не безоши­бочны, что они люди, как и мы все, может быть, более умудренные в науке мироздания, чем вообще человечество, но, тем не менее, подверженные ошибкам в ведении дел, которыми им пришлось бы заниматься, а также в определении характера другого, или способностей кандидата к оккультному развитию. Как совместить такие утверждения с основным принципом всякого оккультного учения, которое рекомендует новичку иметь абсолютную и безграничную веру в учение и руководство своего Учителя? Решение находится в положении, о котором мы только что говорили. Адепт может быть человеком, удивительно подверженным ошибкам при обращении с некоторыми земными делами. Ведь и гении в повседневной жизни часто бывают непрактичны. Но как только Махатма начинает за­ниматься высокими тайнами духовной науки, он делает это благо­даря своим способностям Махатмы и употребляя их, и в этих во­просах трудно не считать его безгрешным.

Это рассуждение внушает нам доверие к учению, исходящему из такого источника, составляющему предмет этой книги; это дове­рие не может быть поколеблено мелкими инцидентами, которые наш опыт может рассматривать имеющими свойство успокаивать эту восторженную веру в высшую мудрость адептов, которую обычно возбуждают первые понятия оккультной науки. Эти восторженность и преклонение вовсе не должны, на самом деле, уменьшаться у уче­ника, по мере того, как он лучше понимает мир, в который он про­никает: человек, который в одной из своих сущностей есть Махат­ма, будет скорее пользоваться любезным вниманием, чем будет лишен своего права на уважение людей, мыслью, что в его обыч­ной жизни он не настолько возвышается над простым смертным, как могли бы заставить думать его нирванические опыты.

Если мы всегда будем помнить, что адепт лишь тогда действи­тельно является им, когда он исполняет свои функции, но тогда воспарив, он входит в духовное общение со всем тем, что для нас практически является всеведением, по крайней мере, что касается нашей солнечной системы, - мы избежим многих ошибок, к кото­рым приводит сложность нашего предмета.

Осложнения, которые уже можно предвидеть, станут совершен­но понятными лишь после прочтения некоторых последующих глав. Сущность Адепта столь вполне двойственна, что лица, находящие­ся с ним в специальном психическом общении, могут принять на себя часть его влияния, или его знания высших планов природы даже без того, чтобы Махатма-человек в этот момент почувствовал призыв, к нему направленный. Мы также вправе быть в сомнении, не представляет ли отношение Махатмы с Махатмой-человеком скорее «осенение», согласно выражению, употребляемому иногда в эзотерических книгах, чем воплощение в полном смысле слова.

Трудность также состоит в том, что каждый Махатма, представляя человеческое «Эго» в очень развитом состоянии, принад­лежит, так сказать, к какому-нибудь специальному отделу Вели­кой Иерархии природы. Каждый посвященный должен принадле­жать к одному из семи видов Великого посвящения. Мы еще недос­таточно знаем об оккультной организации в высших сферах. С некоторого времени эзотерические книги утверждают, что сущест­вует пять Великих «Чоханов», или высших Махатм, которые возглавляют все Братство посвященных. Когда писалась эта глава, автор был под впечатлением, что высший глава еще другого уров­ня властвует над этими пятью Чоханами, но, вероятно, его можно рассматривать как главу шестого вида Махатм, а это предположе­ние сейчас же заставляет нас думать о существовании седьмого Чохана, чтобы заполнить недостающие звенья нашей гипотезы. Но так как седьмая сущность природы или человека есть понятие в высшей степени непостижимое, недоступное никакой мысли, и которое можно формулировать лишь смутными и полными метафи­зических неясностей фразами, мы можем быть уверенными, что седь­мой Чохан для неопытного воображения недоступен. Без сомнения, он также играет роль в так называемом высшем духовном хозяйст­ве природы и личность такого порядка иногда видима для некото­рых из Махатм. Махатм можно рассматривать как необъяснимые, но необходимые явления природы, без которых человеческая эво­люция не подвигалась бы вперед, а не как исключительных людей, достигших большой духовной высоты.

Прежде чем исследовать способы, Которыми оккультная наука пользовалась, чтобы собрать эти сведения, необходимо дать пред­ставление о сотворении мира, как она его понимает.

Оккультные методы исследования исходят из совершенно не­знакомых экзотерической науке естественных фактов, относящих­ся к приобретению адептами способностей, еще не развитых у обыч­ного человечества; эти качества позволяют им, в свою очередь, ис­следовать тайны природы и, проверяя эзотерические доктрины, освещать главные линии ее системы.

Ученик, посвящающий себя оккультизму, может начать с раз­вития этих способностей, чтобы затем применить их к наблюдени­ям; но для европейских читателей, которые хотят лишь понять тео­рию природы, необходимо сначала ее изложить, прежде чем рас­сматривать скрытые чувства, употребляемые оккультистами при изысканиях. С другой стороны, можно дать методическое пред­ставление о космогонии с оккультной точки зрения лишь за счет ясности изложения. Для начала мы должны постараться понять состояние вселенной до ее эволюции. Конечно, ученики адептов оккультизма не избегают этого вопроса; дальше мы дадим несколь­ко указаний на точку зрения оккультизма относительно первых этапов, проходимых космической материей по мере ее эволюции. Но методическая номенклатура этих первых этапов требует неко­торых размышлений о духовном естестве человека, которые были бы непонятны без предварительных объяснений.

Эзотерическая наука разделяет человеческое существо на семь отдельных сущностей. Их классификация настолько отличается от привычной для европейских читателей, что они не замедлят спро­сить, на чем базируется оккультизм, делая столь важные заключе­ния. Восточный и европейский методы учения весьма различны. Европейский на каждом шагу побуждает и возбуждает дух противоречия ученика. Он поощряет спор и критику. Он запрещает при­нимать на веру утверждения науки. По мере увеличения познаний ученик должен изучать, как они были приобретены, и убедиться, что лишь доказуемая им истина верна.