Ирина Царева - Истории, которых не могло быть

По сей день для нас остается загадкой, как этот трюк можно было исполнить практически. Достать до потолка реально лишь стоя на столе, но чтобы перенести стол в центр комнаты, надо было тащить его над двумя диванами, на которых лежали мы. При этом практически невозможно было на кого-нибудь не наступить и уж совсем невероятно проделать это так тихо, чтобы кого-нибудь не разбудить — стол был старый и разваливался буквально в руках.

Ни лестницы, ни других предметов, которые могли бы ее заменить, в доме не было. Можно было, конечно, проделать истинно акробатический трюк: один человек должен встать на плечи другого (так мы, кстати, и снимали одеяло). Но для этого пришлось бы сначала отодвинуть диван — он стоял точно под крюком. «Следственный эксперимент» показал, что стоя сбоку до крюка не дотянуться, а устоять на пружинистой поверхности , держа кого-то на плечах, невозможно — подушки проваливались, все ходило ходуном, и даже один человек, чтобы удержаться, должен был все время балансировать руками.

Эту загадку мы так и не смогли разгадать.

История четвертая — последняя тайна дачи

Наступило лето. По многолетней традиции первые выходные дни июля несколько десятков тысяч людей со всех концов страны съезжаются на Грушинский слет. В последние годы его стали показывать по телевидению, и теперь мало кто еще не в курсе того, что есть на Волге место, где летом поют песни, а на волнах качается огромная гитара, служащая сценой для поющих. Но раньше об этом знал только определенный круг людей, приезжавших туда еще и затем, чтобы увидеться с друзьями.

Большаковы и Саша жили по московским меркам недалеко от этого места — часа три на машине. И после слета мы с Вадимом собрались к ним на пару деньков, а оттуда уже домой в Москву. К нам присоединились еще несколько человек — из Казани, Томска и Целинограда. И вся эта команда оккупировала любимую нами дачу. Выглядела она уже совсем иначе: обе комнаты с веселыми цветными занавесками приобрели жилой вид, зелень и цветы на участке пестрым покрывалом спрятали от людских глаз мрачность и таинственность ее зимнего облика. Мама Лики, продемонстрировала незаурядные кулинарные таланты, накормив нас так, что захотелось навеки остаться жить с ней вместе в этом сказочном месте. А оно было действительно сказочным. Ромашки размером с блюдце белели над озером. Лесная клубника не уступала величиной тщательно ухоженной домашней. Укроп и петрушка тянулись почти до пояса… «Вот такая у нас плодородная земля!» — с гордостью говорила Анна Николаевна.

Несколько соседних домов тоже были обжиты, в озере купались, из леса выходили ягодники с полными кузовками.

Алеша потащил нас в лес. «Сейчас я вам одно местечко покажу!» Мы совсем немного прошли по лесу, потом стали подниматься вверх. С этого момента растительность начала меняться. Сочные веселые краски сменились на бурые оттенки, зелень померкла, теряя изумрудный оттенок. Деревья стали напоминать декорации «дремучего леса» из детской сказки. Ровных стволов почти не было — как будто закрученные руками великанов, они приняли самые невероятные формы. Листьев на ветвях было мало, и они были словно усыпаны тончайшим слоем белой муки…

Все чаще стали попадаться крупные валуны, и чем выше мы поднимались, тем больше и причудливей они становились.

И вот мы на вершине. Она представляла собой нагромождение огромных камней, хаотически лежащих друг на друге. Не знаю даже, с чем соизмерить их величину. Глупое сравнение, но по габаритам они были примерно с машину «Запорожец».

Перебираясь с одного валуна на другой, мы обнаружили между ними широкую щель, в которую можно было спуститься. Ее дно было гладким и каменным. И, топнув по нему ногой несколько раз, мы поняли, что стоим не на очередной глыбе, а на «пластине», под которой находится гулкая пустота.

Выбравшись из расщелины, мы добрались до самой верхушки и обозрели окрестности. Оказалось, что наша деревушка стоит у самого подножия холма почти правильной круглой формы, центром которого и является место нашей дислокации. Далее идут леса, кольцом охватывающие центральную груду камней, а за нижним кольцом лесов начинается новое, тоже покрытое деревьями, но возвышающееся над предыдущим…

В плавном подъеме от нижнего кольца к верхнему менялись краски — от яркой летней пестроты до темно-зеленых.

Что-то нереальное было во всей этой картине. Нереален был даже воздух — он был видим, как будто вокруг нас шел очень мелкий неощутимый дождь. И струи этого дождя двигались вертикально от камней к небу…

Мы вернулись утомленные, но в романтически приподнятом настроении, полные любви ко всему миру, друг другу, к каждой травинке и букашке.

Только утром мы вспомнили про Домового. И Анна Николаевна ошарашила нас: «Мне Лика с Лешкой все уши прожужжали! Даже страшно было сюда ехать. Я пригласила батюшку, и он освятил дом — так что теперь можете спать спокойно!».

Замечательный пирог с лесной клубникой встал у меня поперек горла. Все безмолвно посмотрели друг на друга. «Мама, как ты могла!» — прошептала Лика…

Ночью не спалось. Все с надеждой прислушивались к каждому шороху. Ничего…

Я вышла на крыльцо. Хотелось уйти из атмосферы тоски, которая вдруг возникла в доме. Открылась дверь и следом за мной вышли еще двое — наши друзья из Казани. Потом вышел Саша. Предложил: «Давайте на машине покатаемся по ночной дороге? Все равно не спится…».

Мы сели в машину, отъехали метров двести и резко затормозили: в темном небе над лесом, оттуда, где мы были днем, высветилась оранжевая полоса света. Она была похожа на луч прожектора, уходящий в небо. Это продолжалось недолго — странное свечение померкло, словно светящаяся лента, вырывающаяся из вершины холма, вдруг закончилась и ее мерцающий край стремительно скользнул в низкие ночные облака. Стало очень тихо и холодно. И как то очень грустно. Это было последнее чудо, увиденное нами на даче. Никогда больше с нами не происходило там ничего удивительного.

О невероятных событиях своего детства рассказывает Гордеева Т.И. из посёлка Купрос-Вольска, Юсьвинского района Пермской области.

Первая история, похожая на сказку, произошла когда мне было лет семь или восемь. Я уже в школу ходила. Сейчас мне 76, но вот все еще помню.

Жили мы в Б. Онях, отдельно от стариков, т.е. от бабушки и деда. Они же жили в М. Онях за пару километров от нас. (Теперь эти деревни соединились и получилось село Они.) Надумала я как-то в выходной день сходить к бабушке в гости. Дело было зимой.

Очень я любила пресную брагу пить. Ее готовили из солода и бражки, она была словно мед — сладкая-пресладкая. И когда бабушка ее процедит, еще горячую, густую, то я могла зараз два стакана выпить, а потом отдохнуть немного — и еще третий вдогонку. От всех сладостей мне плохо бывало — болела голова, болел живот, рвало. И от сахара, и от конфет, и от фруктов, и даже от морковки. А вот от бабушкиной браги — никогда ничего такого!

Мать брагу не делала и нас гоняла. Она городская была, из Перми, в деревне нашей учительствовала, и считала, что детям брагу пить — последнее дело.

Так вот, после уроков в субботу я побежала к бабушке. Знала, что дед домой явится на выходной, а значит бабушка к его появлению брагу замешает. Дед преснуху не пил, только когда заквасится. А я очень охоча к ней была.

Дед зимой всегда на лошади грузы всякие возил из Майкара в Чермоз и наоборот. Тогда в Майкаре домна работала, завод был.

Бабушка жила только с сыном Толей. Он был старше меня всего года на 3-4. Но был мне почему-то дядей.

Бабушка меня ждала и напоила преснухой до отвала. А вечером улеглись мы с бабушкой на печку спать. Дядька мой Толик залез на полати.

Среди ночи я отчего-то проснулась и услыхала какие-то звуки. Словно кто-то прял, а веретено шуршало и постукивало о пол. Я испугалась, подтолкнула бабушку: «Ой, кто это?» А бабушка зажала мне рот и шепчет на ухо:.

— Тшш… Это домовой прядет. Помогает мне — ведь у меня уже руки старые, болят, а тетки твои все замужем…

— А посмотреть нельзя в щелочку?

— Нельзя. Он испугается и убежит. Закрой глаза и спи. Пусть прядет, пускай мне помогает.

Я так разволновалась, что мне было не до сна. Лежала, лежала, и когда бабушка захрапела, я украдкой глазом к щелке приникла, через нее кухня видна. Ночник мы на ночь не зажигали, керосин берегли, но месяц кухню немного освещал. И правда: сидит перед печкой какое-то странное существо и прядет. На голове бабкина шашмура (чепчик), на плечах бабкина клетчатая шаль. Я испугалась, зажмурила глаза, прижалась плотней к бабушке. Вскоре уснула.

Утром бабушка показывала напряденное. «Смотри-ка, нитка ровная, гладкая. И ни одного узелка. А вначале-то что было — и смех, и грех — напутает, напутает, навертит, навертит, насилу распутаю. Научился, видишь. Человеку — и то надо учиться, а ему-то тем более. Без навыка ничего не делается».