Алексей Прийма - Реальность неведомого

Не буду подробно пересказывать здесь, о чем я, сурово сдвинув брови, вещал далее. Скажу лишь одно:

речи мои были полны угроз и обещаний немедленно упечь и Виталия, и его дружка в тюрягу, ежели эти алкаши проболтаются по пьяной лавочке об увиденном ими минувшей ночью в порту. КГБ не дремлет, вещал я, мерно чеканя слова. На нас работают в городе сотни тайных добровольных помощников, то есть секретных агентов. И если хотя бы один из них донесет нам о том, что вы, мерзавцы, распускаете языки и разглашаете важнейшую государственную тайну, то тогда… Выставив вперед по два пальца на каждой руке, я сложил их крестообразно, наподобие тюремной решетки.

В общем, я запугал ребят до дрожи в коленках. Каждый из них, потея от страха, дал мне честное слово, что никогда и никому не расскажет ни о шхуне странного облика и под иностранным флагом, ни о трубке с окуляром на ее конце, высунувшейся из иллюминатора в борту. Затем я взял с них второе честное слово – они поклялись никогда более не совершать ночные вылазки на причал сквозь дырку в заборе.

Их испитые лица расцвели облегченными благодарными улыбками, когда я как бы походя, как бы этак мельком проронил, что не намерен сообщать в милицию об их воровских походах за «пьяным грузом». Тоже этак как бы походя я пояснил – мол, между КГБ и милицией всегда были, есть и будут… ну, некоторые расхождения во взглядах на принципы следственной работы. Милиция относится к КГБ без всякого почтения, а КГБ отвечает ей тем же. Ваш, ребята, проступок, сказал я, дело сугубо милицейское, а не кагэбистское. И я, сотрудник КГБ, вовсе не намерен делать подарок мильтонам – передавать им дело о воровстве, расследованное не ими, а мною. Для меня будет вполне достаточным ваше честное слово, ваше обещание никогда более не наведываться на причал. Но если вы слово не сдержите… Я снова сложил пальцы крестообразно и угрожающе засопел.

А потом приказал:

– Теперь вылезайте из машины. Нет, погодите, – я вытащил из кармана связку ключей и, найдя на ней нужный, показал его Виталию. – Вот ключ от багажника моего «Москвича». Откроешь багажник, найдешь там монтировку. Используешь ее вместо молотка. Там же, в багажнике, стоит картонная коробка со всякой всячиной. Помнится, в ней должны быть шурупы. Используешь их вместо гвоздей. Даю вам, парни, ровно десять минут на то, чтобы вы намертво заколотили те две ваши доски в заборе… Выполняйте задание!

Парней как ветром выдуло из машины.

А я перевел дух. Думаю, мне удалось полностью нейтрализовать как Виталия, так и его молчаливого дружка. Страх, настоящий большой страх, насквозь продирающий все человеческое естество, – лучшее средство от излишней болтливости. Застращав алкашей до потери пульса перспективой угодить в тюремную камеру, я навесил на их рты крепкие замки. Опечатал уста молчанием.

Я знал, никому и ни за что не расскажут они о своей встрече с той шхуной и о странной трубке, выдвигавшейся из ее иллюминатора. Самое же главное, они будут помалкивать о том, что и я тоже побывал в кратковременном контакте со шхуной.

Что я там, на причале, делал в течение неполного получаса? Чем занимался? Что конкретно как офицер КГБ обнаружил? И куда, наконец, подевалась шхуна, если, по данным поста пограничной охраны у выхода из порта, она не покидала его акваторию? Можно было не сомневаться, что пограничники дадут именно такую справку – мол, не покидала шхуна порт… Если не покидала, то где она? И как прошляпил ее таинственное исчезновение я, офицер КГБ, лично отправившийся инспектировать иностранную, по всем приметам, посудину?

Такие или примерно такие вопросы мне непременно задали бы в моем родном Комитете, если бы слушок о моем контакте со шхуной дошел до него. И начались бы у меня специфические служебные неприятности. Сплошная нервотрепка. Дело как пить дать окончилось бы строгим служебным взысканием – причем в лучшем случае. То есть моя карьера была бы измарана жирным черным пятном. А такие пятна в КГБ ох как нелегко стираются, со временем забываются… Слушок, однако, до Комитета не дойдет, подумал я, мысленно усмехнувшись. Ибо я пресек его на корню, ликвидировал в зародыше.

Нахохлившись, чуть сгорбившись, я сидел в машине на водительском месте, глядя в одну точку перед собой. По лобовому стеклу «Москвича» струились потоки воды. Дождь громко барабанил по крыше автомобиля. Перед моим внутренним взором роились кошмарные видения – трубка с окуляром, порхавшая в воздухе по трюму, мужчина с многочисленными рожками на черепе, его мгновенное превращение в сущего дьявола с кривыми когтями, туманное облачко, накрывшее собою шхуну… Я почувствовал, как испарина выступила на моем лбу.

В доме москвича В. Пичугина однажды на короткое время обосновались некие загадочные невидимки.

На снимке: В. Пичугин держит на руках свою дочку, а справа от него – таинственные «черные объекты» в воздухе, не наблюдавшиеся визуально в доме.

Не о таких ли «черно-бархатных пятнах» рассказывает в своем контактном сообщении А. Невзоров?

Руки, лежавшие на рулевом колесе, начали подрагивать. Пришлось крепко стиснуть пальцами баранку, чтобы унять дрожь.

Да, с удовлетворением подумал я, линия поведения, избранная мною в разговоре с Виталием и его приятелем, была единственно верной.

Работа в Комитете госбезопасности полностью устраивала меня, временами даже нравилась. Она неплохо оплачивалась. Я ни в коем случае не хотел потерять ее – тем более с устрашающей перспективой перехода из КГБ прямиком в сумасшедший дом. А туда я непременно угожу, если раскрою рот и честно, пункт за пунктом, доложу начальству обо всем случившемся со мною на борту шхуны «Элизабет». О трубке с окуляром. О демоне-оборотне и о его невероятных по смыслу, жутких речах. О том, как я был выброшен неведомой силой из трюма шхуны на причал. И наконец, о том, как «Элизабет» прямо у меня на глазах растаяла в воздухе…»

По утверждению Анатолия Невзорова из Красноярска, в течение трех месяцев он наблюдал время от времени вокруг себя загадочные феномены. В воздухе плавали «черно-бархатные пятна», а между ними серебрились крохотные звездочки, тоже сновавшие туда-сюда. В конце февраля привиделся Анатолию необычайно яркий сон, тяжелый и мерзкий.

Приснилось, быстрым шагом приближается к нему человек в черной рясе и с темными мешками под глазами. Он молча обходит Анатолия сбоку, становится сзади него и кладет свою очень тяжелую руку на его плечо. А Невзоров тем временем, к собственному изумлению, произносит какие-то непонятные заклинания… Человек в черной рясе ритмично давит ему на плечо рукой и принуждает кланяться в такт произносимым заклинаниям. При этом Анатолий четко ощущает одно-единственное чувство – чувство омерзения и гадливости, доходящей почти до тошноты.

Спустя какое-то время после неприятного сна Невзоров внезапно осознал себя находящимся, как он выразился, «под гипнозом сил тьмы». К его величайшему ужасу, прямо в голове зазвучали однажды чужие низкие мужские голоса. Они басовито забубнили: «Отныне ты – наш!… Мы теперь никогда не выйдем из тебя… Ты порабощен нами!»

И – сдержали свое слово. Не вышли из человека. Устрашающие голоса звучат в сознании Анатолия по сей день. Их монологи полны угроз, обильно насыщены площадной бранью.

Невзоров завершил свое письмо, направленное мне, такими словами:

«Исстрадавшись сполна, я отправился в библиотеку и обратился сначала к литературе по психиатрии, а потом и к книгам по аномальным явлениям, включая ваши книги. И понял, что у меня происходит так называемое одержание. Злые духи, выходцы из адской мглы, вселились в меня. Они не желают покидать захваченный «психический плацдарм». Я пил многочисленные лекарства, читал молитвы, искал помощи у священников… Все впустую. Наверное, никто уже никогда не сможет помочь мне, ибо я – человек, бесповоротно, по моим глубоким ощущениям, побежденный силами тьмы. Нелишне попутно заметить, что я исправно хожу на работу, успешно справляюсь со всеми своими обязанностями, включая семейные, а вовсе не кидаюсь с дикими воплями на стены или на людей. Тайна угнетающего общения с посланцами ада – это моя личная тайна. Я не намерен тревожить ею окружающих».

В моем архиве тревожно много подобных отчетов о налетах злых духов на человеческую психику. Их около пятидесяти.

Лариса Глушец из Днепропетровска, что на Украине:

«Когда демон впервые появился в нашем доме, увидела его не только я, но и мой муж! Поздним вечером прямо у нас на глазах возник в воздухе, как бы сконденсировавшись из ничего, крупный мужчина в черном балахоне, похожем на рясу, и с черной кисеей на голове, ниспадавшей складками на плечи. Не обращая внимания на моего совершенно опешившего мужа, он стал угрожать мне, обещая придушить… С этого дня я постоянно слышу по ночам его голос. Он все время донимает меня своими разговорами, вся суть которых сводится к бесконечным угрозам. По совету врача я принимала нейролептические препараты. Обратилась к экстрасенсам, затем к бабке-знахарке. Не помогло! Голос продолжает звучать в моей голове».