Автор неизвестен - Мистики и маги Тибета.

В сочинении, озаглавленном "Путеводитель для душ умерших на том свете" о церемонии погребения говорится следующее:

1. Труп переносят на вершину горы. Здесь хорошо отточенным ножом отсекают от него руки и ноги. Внутренности, сердце, легкие раскладывают на земле. Их пожирают птицы, лисицы и волки.

2. Тело сбрасывают в священную реку. Кровь и трупная жидкость растворяются в голубых волнах. Мышцы и жир идут в пищу рыбам и речным грызунам.

3. Труп сжигают. Мышцы, кожа и кости превращаются в груду пепла. "Тизасы"* (*Полубоги, питающиеся запахами. Некоторые насыщаются ароматами, между тем как другие предпочитают зловоние. – Прим. авт.) питаются смрадом от костра.

4. Труп зарывают в землю. Тело, кости, кожу сосут черви".

Зажиточные семьи после погребения заказывают ламе отправление заупокойных обрядов каждый день в течение почти 6 недель. После этого сооружают изображение покойника из деревянных палочек и навешивают на них принадлежавшее ему при жизни платье. Голову изображает лист бумаги. Иногда на нем рисуют портрет умершего, но чаще такие листы покупают в монастырях, где они размножаются типографским способом. Существует два образца листов: на одном изображен мужчина, на другом – женщина. Под изображением оставлено место, куда вписывают от руки имя покойника или покойницы. Снова совершают религиозный обряд. В конце церемонии лама сжигает лист с изображением умершего. Одежды, надетые на чучело, переходят в его собственность, как часть гонорара. После этого символического сожжения узы, еще привязывавшие мертвого к живым, окончательно обрываются.

Тибетцы всеми силами стараются избежать всяких сношений с усопшими. Особенно ясно выражают крестьяне в прощальных речах, обращенных к мертвецу. Непосредственно перед выносом тела из дома, когда покойнику подают последнюю его трапезу, один из старейших членов семьи говорит ему:

– Слушай, – говорит он, – ты умер. Пойми это как следует. Тебе здесь нечего больше делать. Поешь посытнее в последний раз, тебе предстоит долгий путь через ущелья и перевалы. Наберись сил и больше назад не возвращайся.

Мне пришлось однажды услышать еще более любопытное увещевание. Настойчиво повторив несколько раз, что покойнику больше нечего делать на этом свете и его просят не возвращаться, оратор добавил:

– Пагдзин, знай, в твоем доме был пожар. Все твое имущество сгорело дотла. Ты забыл уплатить долг, и твой кредитор увел твоих двух сыновей в рабство. Жена твоя ушла к новому мужу. Тебе будет очень горько видеть все эти несчастья. Поэтому, смотри, не вздумай возвращаться.

Меня поразило нагромождение таких необычных злоключений.

– Как все это случилось? – спросила я у одного из присутствующих.

– Ничего и не случилось, – ответил он, лукаво улыбаясь. Дом и скот в полной сохранности. Жена и сыновья спокойно сидят дома и никуда не собираются уходить. Все это говорится, чтобы отбить у покойника всякую охоту вернуться домой. Подобные хитрости кажутся довольно наивные для людей, верящих в способность двойника видеть и слышать все, что происходит в мире живых.

Лама тоже призывает умершего продолжать свой путь не оглядываясь, но он убеждает его на языке священных обрядов, гораздо более изысканным, чем выражения, употребляемые селянином. Кроме того, совет этот дается ему на благо, между тем, как простолюдин помышляет только, как бы избегнуть оккультного присутствия привидений, которых крестьяне боятся.

Тем временем, пока совершаются заупокойные обряды, дух умершего бредет по Бардо. Одно за другим возникает перед его взором то сияющие существа совершенной красоты, то омерзительные чудовища. В разных направлениях расходятся дороги всех цветов радуги. Его осаждают странные видения. Растерзанный, обезумевший дух блуждает среди сонмов одинаково страшных для него призраков. Если до его слуха доносятся благие напутствия, расточаемые ламой над его мертвым телом и ему удается ими воспользоваться, он может, подобно провидцам-посвященным сознательно вступить в потусторонний мир и выбранная им стезя приведет его к возрождению среди богов. Но для тех, кто при жизни не имел о Бардо ни малейшего представления, кто попадает туда преисполненный сожаления об утраченной жизни, наставления ламы совершенно бесполезным. Вероятно, они их даже не слышат. В смятении дух упускает подобный случай проявить в загробном мире находчивость и уклониться от математически справедливого возмездия за прошлые свои проступки. Он не видит путей, ведущих к спасению. Его обступают, предлагая себя, зачаточные органы людей и животных, и, обманутый ложными видениями, принимая их за гроты и дворцы, дух устремляется под манящие прохладой и покоем своды. Таким образом, он сам предопределяет для себя характер нового воплощения. Один возвратится в оболочке пса, другой будет сыном почтенных родителей.

По другим верованиям, те, кого не посетило духовное просветление, кто не уловил смысла первого загробного видения, бредут, словно объятое страхом стадо, через миражи Бардо до самого судилища Шиндже – судьи над душами умерших. Шиндже изучает прошлую их жизнь в зеркале, хранящим отражение всех деяний, или же взвешивает их поступки в виде белых и черных камней. В зависимости от пропорций добрых или злых дел он решает, в какой среде дух должен перевоплотиться, а также определяет условия перевоплощения: физическая красота или уродство, духовная одаренность, общественное положение и т.д.

Перед лицом беспристрастного и неумолимого судьи не может быть и речи, чтобы спастись хитростью. Помимо этого, изворотливость имеет успех только в пределах, допускаемых характером совершенных при жизни дел. Я уже упоминала об этом, в качестве примера привожу здесь очень типичную тибетскую притчу, не лишенную юмора.

Один великий лама-тюльку провел всю свою жизнь в праздности. Хотя в юности у него были прекрасные учителя и большая, унаследованная от предшественников библиотека, и его всегда окружали выдающиеся ученые, тюльку еле-еле научился читать. И вот этому ламе пришла пора умирать.

В те времена жил один чудак-философ и волшебник очень крутого нрава. Его эксцентричные, а иногда и непристойные выходки, сильно преувеличенные биографией, породили много рассказов в духе Рабле – жанра, пользующегося в Тибете большой популярностью.

Однажды Дугпа Кунлегс – так его звали – брел куда-то и на берегу ручья увидел пришедшую по воду девушку. Не говоря ни слова, он вдруг накинулся на нее с намерением изнасиловать. Но девушка оказалась не слабого десятка, а Кунлегс был уже стар. Она защищалась очень энергично. Наконец, ей удалось одолеть его, и она вихрем помчалась в селение, рассказать о своем приключении матери. Старушка была поражена. Местные жители придерживались строгих правил. Никого из них нельзя было заподозрить. Бездельник, должно быть, из чужих краев. Она попросила точно описать наружность негодяя. Пока дочь сообщала интересующие мать подробности, та размышляла. Она вспомнила, что во время одного паломничества встретила "дубтоба"- (мудрец и маг) Дугпа Гунлегс. Описание полностью совпадало со всеми приметами этого непостижимо чудаковатого святого. Сомнений быть не могло: Дугпа Кунлегс покушался на невинность ее дочери. Крестьянка рассуждала: правила поведения, обязательные для обыкновенных людей, непригодны для магов, обладающих сверхъестественными знаниями. Дубтоб не обязан соблюдать ни нравственные, ни какие-либо другие законы, его действия диктуются высшими соображениями, недоступными для понимания простых смертных.

– Дочь моя, – сказала она, наконец – это человек великий Дугпа Кунлегс. Все, что бы он ни делал – во благо. Вернись к нему, пади к его ногам и сделай все, чего бы он не потребовал.

Девушка вернулась к ручью. Дубтоб сидел на камне, погруженный в размышления. Она упала ему в ноги и попросила простить ее, т.к. она сопротивлялась, не зная, кто он. Теперь она готова сделать все, что он пожелает.

Святой пожал плечами.

– Дитя мое, – сказал он, – женщина не возбуждает во мне ни малейшего желания. Дело вот в чем: великий лама из соседнего монастыря прожил недостойную жизнь и умер в невежестве. Он пренебрег всеми возможностями получить образование. Я видел в Бардо его блуждающий дух, увлекаемый к несчастному возрождению. Я из милосердия решился предоставить ему для воплощения человеческое тело. Но тяжесть его злых дел перевесила – ты убежала. Пока ты была в селении, осел и ослица на лугу совокупились. Великий лама скоро возродится в теле осленка.

Большинство покойников уступают настойчивым просьбам родственников во время похорон и никогда ничем не напоминают о себе живым. Последние делают из этого вывод: судьба умершего на том свете окончательно решена и, по всей вероятности, вполне удовлетворительна. Однако некоторые мертвецы оказываются менее деликатными. Они часто являются во сне своим близким или друзьям. В их прежних жилищах происходят странные явления. Тибетцы считают тогда, что умерший страдает и просит помощи. В таких случаях нужно попросить совета у лам-провидцев. Они определяют, какие нужно совершить обряды, сколько раздать милостыни, какие священные книги следует читать для облегчения участи усопшего.