Сатсварупа Даса Госвами - Письма, полученные мной от Шрилы Прабхупады. Том 1

Приблизиться к Прабхупаде как личности и привязаться к нему означало приблизиться к Кришне и к сознанию Кришны. Всё влияние, которое он оказывал на меня, имело единственную цель – привлечь меня к преданному служению. Он снова и снова открыто объяснял, что в этом и состоит его миссия. Любой, кто ближе знакомился с Прабхупадой, понимал, что это правда. Прабхупада был чистым преданным Кришны, и от имени своего духовного учителя он старался привлечь всех, кого только можно, к служению Господу. С первых минут я не чувствовал и тени цинизма по отношению к Шриле Прабхупаде и не подозревал его в неискренности. Я сразу же ощутил его милосердие и всецелую преданность сознанию Кришны.

Мои личные сомнения были интеллектуального плана: действительно ли Бог существует? Я страдал от глубоко укоренившегося во мне агностицизма. Помимо этого, у меня были некоторые психологические особенности. Я не мог первым сделать шаг и полюбить Кришну или кого-то еще. Мне необходимо было чувствовать личное участие, любовь, заботу и особенное отношение ко мне. Конечно, потребность чувствовать себя особенным присуще каждому, но мне от этого не становилось легче. Если ко мне относились так же, как к другим, не проявляя особого внимания и заботы, то я не мог откликнуться, независимо от того, какой бы убедительной ни была философия с интеллектуальной точки зрения.

И все же я понимал, что требовать этого не в праве. Однако Прабхупада в совершенстве знал, как извлечь из меня сознание Кришны. У него всегда находилось для меня время, и он всегда был терпелив и толерантен. Искреннее желание Прабхупады привлечь меня к преданному служению было сильнее моего сопротивления преданности. Прабхупада множество раз проявлял ко мне особое отношение, в котором я нуждался.

Однажды мой начальник в офисе сказал, что перерыв на обед будет в час дня, а не в двенадцать, как обычно. Это означало, что я опаздываю на обед Прабхупады с его последователями. Мысль об этом была невыносимой, но что я мог поделать. Я вышел из офиса в холл и позвонил Прабхупаде с телефона-автомата. Я звонил ему впервые и чувствовал, что поступаю дерзко, словно Прабхупада равен мне и легкодоступен.

Прабхупада поднял трубку. Я спросил его, помнит ли он меня. Он помнил мое имя. Тогда я сказал, что не смогу прийти на обед вовремя и прошу, если можно, оставить мне немного прасада. Прабхупада сказал, что оставит. После этого я успокоился и смог поработать лишний час.

В час дня я прямиком направился на Вторую авеню 26. Прабхупада был один, все ребята уже пообедали. Мы  немного поговорили, и потом Прабхупада сказал, чтобы я пошел в другую комнату. Деревянный пол был голым, а свернутый ковер лежал у стены (так делали каждый день, чтобы он не испачкался во время обеда). Прабхупада пригласил меня сесть, а сам вышел из комнаты. Вскоре он вернулся с тарелкой прасада. Прабхупада нагнулся и поставил тарелку передо мной.

Я тогда еще не привык к индийскому обычаю есть с тарелки, стоящей на полу. Мне это напоминало обращение с собакой. Но я не обиделся, когда Прабхупада поставил передо мной тарелку, хотя это было не совсем удобно. Я был благодарен ему за то, что он специально оставил для меня прасад, и не просто кормит меня (набить живот я мог в любой из бесчисленных закусочных по соседству), но и спасает меня от материальной жизни. Прежде чем начать есть, я поклонился Прабхупаде и прасаду. Это был первый поклон в моей жизни, хотя я уже видел, как кланяются другие. И в поклоне я услышал, как Прабхупада произнес: «Да». Для меня это стало наиважнейшим моментом – Прабхупада отдал должное моему преданию ему и принял это. Это было именно тем, в чем я нуждался, – особенным личностным общением, когда я был не просто одним из толпы, а индивидуальной душой, персонально одаренной милостью.

Шрила Прабхупада умело воодушевлял меня, когда мой ум был в смятении. В его комнате, в присутствии не менее десятка других посетителей, я порой задавал Прабхупаде замысловатые, личные вопросы. Прабхупада говорил, что совершенство нашей жизни заключается в том, чтобы радовать Кришну. И я думал: «Каким человеком Кришна хотел бы меня видеть?» Из личного опыта любви и дружбы я знал, что «порадовать любимого человека», «сделать ему приятное» – может проявляться по-разному. Подобно тому, как я считал, что нет абсолютной истины, я полагал, что у человека нет истинного «я», и, чтобы удовлетворить другого, необходимо подстроиться, становясь одним из многочисленных «я». Я думал, что каждый, почти как продажная женщина, просто надевает на себя разные маски, руководствуясь собственными корыстными интересами. В конце концов я решился озвучить этот субъективный вздор.

– Свамиджи, – сказал я, – мне кажется, что я могу быть многими личностями, но как понять, какой личностью я должен быть, чтобы порадовать Кришну? Во мне так много разных “я”, какое из них Кришна предпочитает?

Посмотрев на меня, сидящего среди других людей, собравшихся в комнате, Шрила Прабхупада сказал:

– Этот паренек, Стив, очень хороший. Он печатает для меня, и иногда делает пожертвования. Вам всем нужно брать с него пример.

 Я был изумлен тем, что Прабхупада ответил на мой психологический вопрос не напрямую, а дал свой особый, совершенный ответ. Я тотчас почувствовал себя вознагражденным тем, что Прабхупада выделил меня своей похвалой, и весь вечер я пребывал в экстатическом состоянии. Но после я задумался: «Почему для меня требуется особая похвала?»

Однако я был не одинок в зависимости от похвалы Прабхупады. Мы, последователи Прабхупады, знали, что если он будет доволен нами, то наша жизнь увенчается успехом. То же говорится в шастрах: если доволен духовный учитель, то нами доволен и Кришна. И Прабхупада не скрывал, что любит нас не за наши привлекательные качества; он старался привлечь наши сердца, чтобы занять нас в служение Кришне.

Иногда Прабхупада относился ко мне и моим отличительным особенностям даже еще более специфично. Однажды я сказал, что хотел бы обсудить с ним практический вопрос, и он согласился побеседовать со мной наедине. Когда я пришел к нему, то повторил, что хочу посоветоваться по практическому вопросу. Мы оба улыбнулись, поскольку получалось, будто «Бхагавад-гита», о которой всегда говорит Прабхупада, непрактична. Улыбка Прабхупады как будто отражала мои саркастические настроения  с подспудным намеком, что-то он как раз таки строит отношения со мной на практической основе. Я смутился. Но в то же время Прабхупада вызвал во мне такую искренность, что я так или иначе высказал свои мысли, пусть даже этим и выказывал себя глупцом, нуждающимся в исправлении.

Я рассказал Прабхупаде, что написал книгу, и издатель в ней заинтересован. Книга является автобиографией, но заканчивается периодом, когда я еще не познакомился с Движением сознанием Кришны. Я спросил Прабхупаду, стоит ли мне дописывать окончание, рассказывая, как я стал преданным, и после этого уже продавать рукопись. Прабхупада ответил:

– Да, продолжай, как ты говоришь. Но убедись, что они тебе хорошо заплатят. Люди думают, что раз мы религиозны, то нам платить не надо. Религиозному человеку надо платить вдвое больше!

На самом деле, если кто-то и был практичным, так это Прабхупада. Я все еще мечтал о писательской славе, и, возможно, пытался произвести на Прабхупаду впечатление своими писательскими способностями. А он считал, что моя книга будет полезна лишь в том случае, если принесет деньги сознанию Кришны.

Вскоре после этой беседы я решил, что вся моя литературная карьера – это фикция. Я подозревал, что даже если и стану известным писателем и буду зарабатывать деньги для Кришны, это будет отвлекать меня от чистого сознания. В порыве неофитской отрешенности я собрал все свои рукописи – годами создававшиеся рассказы и новеллы, литературное воплощение странствий моего «я» – и бросил сотни страниц в мусоросжигательную печь на Второй авеню 26. Я решил, что писательство – это выражение моего ложного эго. Чем скорее я избавлюсь от этого, тем лучше.

Прабхупада незримо присутствовал рядом со мной и в офисе службы социального обеспечения. На моем рабочем столе лежал «Бхагаватам». Время от времени я открывал его, прочитывал страницу и снова закрывал книгу. Мне приходилось быть осторожным, поскольку я работал в большой открытой комнате, где рабочие столы стояли в несколько рядов, и начальники и сослуживцы легко могли увидеть, сосредоточен я на работе или на чем-то другом. Однажды я сказал Прабхупаде, что с тех пор, как стал слушать от него о Кришне, я стал трансцендентным к происходящему в офисе. Я сказал, что теперь чувствую себя не таким, как другие, поскольку понимаю, что жизнь отягощена рождением, болезнями, старостью и смертью и никто из служащих или лидеров не может решить эти проблемы. Когда я поделился этим пониманием, Прабхупада улыбнулся, и его лицо приобрело такое решительное выражение, что мне на ум пришло сравнение со сталью или неукротимой мощью быка.