Автор неизвестен - Религиоведение - Свитки Кумрана

Рукопись, получившая название Genesis Apocryphon (Апокриф кн. Бытия), была обнаружена в 1947 г. в 1-й кумранской пещере в числе первых семи свитков, найденных в районе Мертвого моря. В то время как три свитка — Благодарственные гимны (I Q Н), "Война сынов Света" (I Q М) и краткий текст Исайи (1Q Isb) — были приобретены профессором Сукеником, этот свиток вместе с тремя остальными — Устав (1Q S), Комментарий на кн. Аввакума (1Q pHab) и полный текст Исайи (1Q Isa) — оказался сначала в руках сирийского митрополита Афанасия. Лишь в 1954 г. рукопись была приобретена вместе с тремя другими профессором Йадином и теперь хранится в специальном книгохранилище в Иерусалиме.

С этого времени начинается последовательное изучение свитка. Причем исследование

рукописи оказалось очень затруднительным из-за ее крайне плохого состояния. Из всех

семи рукописей, обнаруженных в первой пещере, наша оказалась наихудшей сохранности.

Причина заключалась в том, что манускрипт не был спрятан в кувшин и долго пролежал

на полу пещеры, подвергаясь неблагоприятным атмосферным влияниям. Большую работу

по разворачивайте свитка и его консервации проделал крупный специалист в этой области

Бибер-краут, уже принимавший участие в сохранении и обработке первых трех свитков.

Полное описание внешнего вида рукописи и ее палеографии даны в первом

*“*1 2 предварительном издании Авигадом и Йадином . По их сведениям , у рукописи не хватает

начала и конца, кожа рукописи тонкая, светло-коричневого цвета, текст написан на

наружной стороне кожи. Сохранившаяся часть рукописи состоит из четырех кусков,

сшитых вместе сухожилиями. Три шва, которые скрепляют эти четыре полотнища кожи,

сохранились полностью. Существует также четвертый

1 Avigad—Yadin. Genesis Apocryphon.

2Там же, с. 12—15.

шов, который связывал с рукописью следующий, до сих пор не обнаруженный кусок кожи.

Полотнища разлинованы горизонтальными линиями. Разлиновка была произведена острым инструментом, вероятнее всего костью, и поэтому линии несколько светлее по цвету, чем кожа. Количество линий, и тем самым количество строк, на разных полотнищах кожи неодинаковое. На первом их насчитывается тридцать семь, на втором и третьем — по тридцать пять, на четвертом — тридцать четыре.

Каждый отдельный кусок кожи разделен прочерченными вертикальными линиями, которые фиксируют пространство между столбцами. Ширина пространства между отдельными столбцами 17 мм, но вблизи швов оно доходит до 26—36 мм. Ширина столбцов также не является единой, варьируясь от 8 до 13 см, в среднем же она — 12 см. Высота столбцов в зависимости от числа строк от 25,5 до 27 см. Верхние поля шириной 22—26 мм, а нижние — 26—30 мм. Куски кожи также неодинаковой длины. Первый, сохранившийся не полностью, около 45 см и содержит остатки четырех столбцов (I—IV), из которых сохранился наиболее полно второй столбец, на остальных читаются лишь по нескольку слов в конце строк. Второй кусок кожи приблизительно 64 см длиной содержит остатки пяти столбцов (V—IX). На третьем, 64 см длиной, заметны следы семи столбцов (X—XVI) и четвертый — длиной 82 см, включает шесть столбцов (XVII—XXII). Общая длина сохранившейся части свитка — 2,83 м, ширина 31 см. В общей сложности свиток насчитывает 22 столбца, из которых наиболее полными являются столбцы II, XIX—XXII. Способ письма, по замечанию Йадина, тот же самый, что и в других кумранских

рукописях. Строки написаны под прочерченными линиями. Почерк писца ясный, пропущенные буквы встречаются редко. Писец сам исправлял свои ошибки: пропущенную букву он ставил над словом, к которому эта буква относилась; лишнюю букву, согласно общепринятой в рукописях системе, он обозначал точкой над ней. Расстояние между словами существует, хотя иногда одно слово набегает на другое. Разделения между предложениями нет, но главы друг от друга отделяются различными способами. Если глава кончается в середине строки, следующая глава обычно начинается в начале следующей строки, иногда она начинается с отступом на новой строке, а временами даже на той же самой строке, на которой кончается предыдущая глава, с небольшим расстоянием между ними.

Что касается палеографической характеристики рукописи, то, по мнению Авигада и Йадина, почерк рукописи ничем особенно не отличается от почерка некоторых других кумранских рукописей и ближе всего стоит к почерку свитка Войны сынов Света. По наблюдению Йадина, в рукописи не всегда легко различаются waw и yod. Встречаются лигатуры, даже средний mem часто оказывается связанным с последующей буквой.

Особое внимание Авигад и Йадин обращают

на соединение двух nun в слове. В свитке довольно четко различаются средние и конечные формы написания букв kap, mem, nun, рё, sade.

Пока рукопись не была прочитана, в научных обзорах на нее ссылались просто как на "четвертый свиток" или "неотождествленный четвертый свиток". Когда же профессорам Олбрайту и Треверу в результате предварительного знакомства с рукописью удалось прочитать на небольшом фрагменте имена Ламеха и его жены Битенош, исследователи решили, что это апокрифическая книга Ламеха, и поэтому при опубликовании фрагментов свитка Миликом в 1-м томе собрания рукописей Иудейской пустыни (DJD, I) сочинение было названо "Апокалипсис Ламеха" (1Q 20)1.

Однако когда рукопись была раскрыта полностью и первые издатели ее Авигад и Йадин познакомились со всем свитком, то оказалось, что рукопись по содержанию гораздо шире и что в ней идет речь не только о Ламехе, но приводятся и другие истории из книги Бытия, в частности, о потопе, о Ное, об Аврааме. Поэтому издатели дали ей название MGYLH HY$WNYT LBR'SYT, или Genesis Apocryphon (Апокриф книги Бытия)2. И несмотря на то что такое название встретило возражение со стороны отдельных исследователей3, оно как данное первыми издателями этого свитка сохраняется в научной литературе до сих пор. Если обратиться к содержанию рукописи, то можно сразу же убедиться в том, что оно очень тесно связано с первыми главами кн. Бытия, так как в соответствии с их порядком излагаются эпизоды из жизни первых патриархов. В сущности перед нами свободный пересказ отдельных историй их кн. Бытия с добавлением целого ряда новых деталей. В содержании можно выделить три главных темы: первая тема, повествующая о чудесном рождении Ноя, связана с библейскими персонажами: Ламехом, отцом Ноя, Мафусаилом, отцом Ламеха, и Енохом, дедом Ламеха (об этом рассказывают остатки I таблицы, II таблицы и фрагменты таблиц III и V). Вторая большая тема — это повествование о событиях из жизни Ноя. Как можно заключить из остатков таблиц VI, VII, X, XII, XVI— XVII, речь в них шла о потопе, о завете Ноя с Богом, о разделе земель между наследниками Ноя. Значительно лучше сохранившиеся таблицы XIX—XXII посвящены третьей теме — истории патриарха Авраама.

Несмотря на крайнюю фрагментарность вышеуказанных таблиц, связный текст вполне восстанавливается. Лучше сохранилась вторая таблица. В ней рассказывается о событиях, повествующих о чудесном рождении Ноя: о подозрениях его отца Ламеха относительно происхождения ребенка, об объяснении Ламеха по этому поводу с женой, об обращении Ламеха к своему отцу Мафусаилу и через него к своему деду Еноху по поводу происхождения Ноя. Рассказ ведется от первого лица, от лица Ламеха. Это и послужило причиной того, что при первом частичном знакомстве с рукописью сочинение бьио определено как книга Ламеха и первоначально получило название " Апокалипсис Ламеха"1. По содержанию, но не по форме и деталям, этот текст очень похож на рассказ о чудесном рождении Ноя в главах CVI—CVII кн. Еноха. Однако там, в отличие от нашего памятника, речь ведется от лица Еноха. Кроме того, в отрывке из кн. Еноха совершенно отсутствует диалог Ламеха с его женой Битенош. В Библии такого рассказа нет совсем. В предварительном издании Авигада и Йадина дается фотовоспроизведение второй таблицы и ее транскрипции квадратным письмом.

Что касается последующих таблиц, то ввиду их чрезвычайной фрагментарности, издатели ограничились лишь предварительной древнееврейской транскрипцией отдельных сохранившихся строк, поместив их в текст введения. Фицмайер предложил предварительное расположение в определенном порядке сохранившихся строк .

Поскольку фрагменты очень важны для характеристики всего памятника в целом и позволяют в общих чертах судить о содержании этой части сочинения, мы считаем целесообразным поместить их перевод, следуя порядку расположения строк, предложенному Фицмайером.

От третьей таблицы сохранился кусочек третьей строки. Упоминание имени Яреда, отца Еноха (ср. кн. Быт. 5:18), свидетельствует, по-видимому, о том, что в этой таблице Енох рассказывает о каких-то событиях, происшедших во времена его отца. Согласно традиции кн. Юбилеев (4:15) и кн. Еноха (106:13—14), падение ангелов приурочивается именно ко времени Яреда. Не исключено, что как раз об этом событии и сообщает Енох.