Алексей Павловский - Ночь в Гефсиманском саду

С грустью иногда смотришь, как посетители музеев равнодушно или недоуменно проходят мимо замечательных полотен великих художников Возрождения, не зная и не понимая, какие именно библейские сюжеты изображены на картинах Леонардо да Винчи или Тициана. Во многом невнятны или полупонятны для многих читателей и замечательные творения художников слова Данте, Тассо, Мильтона, Гете, Байрона… А сколько библейских сюжетов и ассоциаций, мотивов и отзвучий можно встретить (и не понять!) в творчестве русских писателей, начиная от литературы Древней Руси, а затем от Ломоносова, Державина, Лермонтова и Пушкина до Маяковского, Волошина, Гумилева, Есенина, Цветаевой, Ахматовой и Булгакова…

В культурном сознании наших современников образовался пробел. «Самая читающая страна в мире» оказалась лишенной важнейшего памятника человеческой культуры и словесного творчества.

Библию у нас знают очень плохо. Она долго не издавалась и почти вышла из обихода. А ведь когда-то она была домашним, семейным чтением.

С великой и древнейшей книгой человечества (само слово «библия» означает «книга») поступили точно так же, как и со многими замечательными храмами, то закрытыми, то разрушенными, то занятыми под служебные помещения и разные подсобные склады.

Библия была не только закрыта (поскольку не издавалась ), но и, подобно храмам, разрушена — с помощью грубых и неумных истолкований. Но, что хуже всего, она была превращена в своего рода подсобный склад, откуда при надобности можно было вытаскивать различные цитаты для текущих нужд «антирелигиозной» пропаганды. Именно это и позволило не только изъять из духовного обихода Библию, но и сжечь, подобно варварам, целые монастырские библиотеки.

Между тем в Библии помимо разнообразных сведений из истории народов Ближнего Востока, неожиданно и все чаще подтверждающихся историческими и археологическими разысканиями, заключен богатейший коллективный опыт социальной, культурной и эмоциональной жизни людей с незапамятных времен. Достаточно сказать, что наиболее древние части этого уникального творения, рассказывающие о покрытых непроницаемым туманом событиях, происходивших три-четыре тысячелетия тому назад, создавались примерно в XII веке до н. э. Вся же Библия — как некое целое — складывалась постепенно, вплоть до первых веков уже нашего летосчисления. По ней можно проследить, словно по вековым кольцам могучего дерева, важнейшие хронологические пласты с вкрапленными в них вполне достоверными или искаженными временем и переписчиками фактами и событиями.

Поскольку Библия складывалась на протяжении веков из самого разнообразного словесного и «идеологического» материала, она нелегка для чтения. В ней широко использован фольклор разных народов, в особенности многочисленные сказания, мифы и легенды, бытовавшие в незапамятной — шумерской и ассиро-вавилонской древности. Эти фольклорные пласты давно уже исчезли из живой человеческой памяти, но, сохранившись в Библии, нередко затрудняют современному читателю ее восприятие. Да и само разнообразие сюжетов, идей, размышлений и проповедей, песен, плачей и пророчеств делает ее достаточно неоднородной, а местами даже противоречивой. Известная суровость и жестокость Ветхого завета, с его беспощадным богом Яхве и тираническим Моисеем, заметно контрастирует со второй, евангелической частью Библии, Новым заветом, где в центре — милосердный Христос. Есть противоречия между отдельными положениями Библии, ее требованиями и, как ни странно, некоторыми установлениями христианской церкви, поскольку она, как известно, на протяжении веков была в подчинении у государства, а значит, оказывалась вынужденной защищать «кесарево», а не «богово». Этим обстоятельством, кстати, и объясняются странные, лишь на первый взгляд, запреты, которые порою налагались самой церковью на свободное чтение Библии. Ведь буквальное про ведение в жизнь евангельских заветов почти всегда подрывало устои государственной и церковной власти. В «коммунистических» идеалах Христа видели нечто… революционное. Кроме того, в Библии есть сюжеты (в Ветхом завете), исполненные жестокости и кровавого натурализма, а также… эротики, — их также старались убрать от глаз читателей из простого народа, не говоря уже о детях. Все это надо помнить, когда мы имеем в виду Библию; к чтению библейских текстов следует относиться осознанно и серьезно. Библия представляет собою сложное — многосоставное и разнообразное по содержанию — про изведение, требующее вдумчивой работы мысли.

Самое важное для нас сегодня в Библии — это содержащийся в ней богатейший нравственный опыт человечества, складывавшийся веками и тысячелетиями. Здесь много поучительного, необходимого и вполне приемлемого для нас. Разве знаменитые заповеди, данные Моисеем, а затем Христом, с их сердцевинным требованием «не убий!», не актуальны сегодня в еще большей степени, чем прежде, поскольку речь сейчас идет об опасности гибели всего человечества, о необходимости предотвращения тотальной атомной и экологической катастрофы? То, что библейские пророки называли «концом света», в наши дни, увы, может действительно им стать, если не объединить усилия народов в борьбе за мир и человечность.

Нас не должно смущать, что многое в библейских рассказах является или кажется неправдоподобным. Ведь не отворачиваемся же мы от греческих мифов оттого, что они походят на сказку. И разве не была найдена Троя, которую считали вымыслом автора «Илиады» и «Одиссеи»? Так и с Библией. Читатель книги «Ночь в Гефсиманском саду» увидит, что многие города, которые посещали в странствиях великие патриархи Авраам, Иаков или Исаак, так же, как и места, через которые проходил вместе со своим народом Моисей, когда он вышел из Египта, чтобы найти страну обетованную, тоже исторически достоверны.

Еще несколько слов о том, как соотносится предлагаемая читателю книга с Библией. Подзаголовок «Избранные библейские истории» уже говорит о том, что, конечно же, не обо всех событиях, изложенных в Библии, идет речь; это, по-видимому, и невозможно. Но я старался, во всяком случае, выдержать библейскую хронологию и, идя за Библией, останавливаться на наиболее важных историях и событиях, рассказанных на ее страницах. Возможно, читатели, знающие прекрасную книгу польского писателя Зенона Косидовского «Библейские сказания», заметят, что я излагаю библейские истории более nространно. Там, где у З. Косидовского страничка, у меня их несколько. Это объясняется желанием дать наиболее вероятную и развернутую психологическую мотивировку описываемых событий, привлечь больше бытовых и исторических деталей и т. д. Кроме того, главной моей задачей было выявить и nоказать нравственный опыт, содержащийся в библейских историях, его непреходящее, nережившее различные классовые структуры общечеловеческое содержание.

И наконец, еще одна, тоже очень важная цель есть у этой книги — заинтересовать читателя самой Библией.

Поэтому в ней не только подробно рассказываются библейские истории, но и обильно цитируется библейский текст. Наверно, читатели, впервые прочитавшие эти отрывки, поразятся могучей выразительности библейского слова, его своеобразной поэзии и захотят самостоятельно познакомиться с Ветхим и Новым заветами, составляющими Библию. Теперь в этом нет ничего зазорного.

Вспомним, кстати, как высоко ценил Библию Пушкин. Рекомендуя сыну своего друга П. Вяземского nриcтально и постоянно читать книги Священного писания, он называл их «ключом живой воды».

«Я думаю, — рассуждал он, — что мы никогда не дадим народу ничего лучше Писания… Библия всемирна; книга Иова содержит всю жизнь человеческую… Мои дети будут вместе со мною читать Библию в подлиннике».

М. Глинка вспоминал, что не раз заставал Пушкина с Евангелием в руках. «Вот единственная книга в мире, сказал он композитору, — в ней все есть».

Л. Толстой о Библии сказал так: «Мне кажется, что книга детства рода человеческого всегда будет лучшею книгой детства всякого человека. Заменить эту книгу мне кажется невозможным… Для того, чтобы открыть ученику новый мир и без знания заставить его полюбить знание, нет книги, кроме Библии. Я говорю даже для тех, которые не смотрят на Библию как на откровение. Нет, по крайней мере я не знаю, произведения, которое бы соединяло в себе в столь сжатой поэтической форме все те стороны человеческой мысли, какие соединяет в себе Библия. Все вопросы из явлений природы объяснены этою книгою, все первоначальные отношения людей между собой, семьи, государства, религии в первый раз осознаются в этой книге. Обобщение мыслей, мудрость в детски простой форме в первый раз захватывают своим обаянием ум ученика. Лиризм псалмов Давида действует не только на умы взрослых учеников, но, сверх того, каждый из этой книги в первый раз узнает всю прелесть эпосов в неподражаемой простоте и силе. Кто не плакал над историей Иосифа и встречей его с братьями, кто с замиранием сердца не рассказывал историю связанного и остриженного Самсона, который сам гибнет, казня врагов, под развалинами разрушенного дворца, и еще сотни других вnечатлений, которыми мы воспитаны, как молоком матери?… Пускай те, которые отрицают воспитательное значение Библии, которые говорят, что Библия отжила, — пускай они выдумают такую книгу, такие рассказы, объясняющие явления природы, или из общей истории, или из воображения, которые бы воспринимались так же, как библейские, и тогда мы согласимся, что Библия отжила…»