Дионисиос Макрис - Юродивый Иоанн. Том I

— Больше всех он любил одного малыша, брошенного родителями из-за болезни Дауна, — стала дополнять ее рассказ Каллиопия.

— Ах, Каллиопушка[9]! Как же они могли оставить такого ангелочка? — снова и снова вопрошал он. — Если бы знали несчастные родители, что это дитя было для них билетом в Царство Небесное, то не бросили бы его. Как же вы, безумные родители, оставляете такое сокровище? Господь наш, Иисус Христос, Каллиопушка, есть Любовь. А любовь, ты знаешь, жертвенна. Любовь без жертвенности не является любовью. Отношение к ближнему без жертвенной любви, как говорила моя мамочка, остается пустой ржавой жестяной банкой. Христос, через Своего апостола Павла, говорит нам, дорогая Каллиопушка, что тот, кто не имеет в себе любви жертвенной, он — ничто, он равен нулю[10].

Если бы мы знали, добрая моя девочка, какие сокровища постоянно посылает Бог человеку для того, чтобы спасти его, мы бы от радости подбрасывали вверх наши шапочки! Посмотри! Этот брошеный ребеночек и есть такое сокровище! Сейчас я открою тебе один секрет. Если бы сегодня нашлись такие добрые люди, которые усыновили бы его, они получили бы не только неисчислимые небесные благословения, но ценой всецелой отдачи себя и самой этой жертвенной любовью, с какой они приняли раненного в тело малыша, они исцелили бы его. Ведь наш Троичный Бог — милостивый и полон любви.

Вот что мне сказал кир-Янис, глядя на больного и брошенного родителями ребенка, который тихонько спал на больничной кроватке. Затем он продолжал:

— Разве это не странно, дорогая Каллиопушка, что сегодня люди заботятся больше о животных, а этим деткам не уделяют никакого внимания? Я не говорю, что мы не должны любить животных и птиц. И о них мы должны заботиться, но все же больше подобает заботиться о страждущем человеке. Ведь он является образом Божиим! Необходимо, чтобы все мы стали добрыми самарянами[11], чтобы были готовы даже жизнь свою отдать, если понадобится, ради облегчения жизни ближнего. Не забывайте об этом, особенно вы, медсестры, чья работа сопряжена с человеческой болью.

Порой у меня было такое впечатление, что кир-Янис — профессор богословия. Сделала я такой вывод на основании его глубоких богословских и просто человеческих рассуждений. Он хорошо знал Священное Писание и призывал меня читать с верой одну-две страницы из Библии, которую он сам мне и подарил.

Кир-Янис советовал мне становиться на колени пред иконой Пресвятой Богородицы и открывать Ей все о своих ежедневных радостях, печалях, проблемах.

— Добрая моя Каллиопушка, — убеждал он меня, — проси Божию Матерь, чтобы Она стала твоей Покровительницей и Путеводительницей по жизни, и тогда ты увидишь, что в твоей жизни все будет меняться, все будет становиться на свои должные места. Пресвятая Богородица — самая лучшая Мама, самая лучшая Сестра, самая лучшая Собеседница. Ты Ей все рассказывай, Она всегда услышит тебя.

Когда вчера вечером я позвонила кир-Янису, и какой-то мужчина мне ответил, что его уже нет, что он умер, и сообщил о времени погребения, я почувствовала, что потеряла своего отца…

Кир-Анастасис вдруг вскочил со своего места и спросил:

— Когда ты звонила?

— Вчера вечером, около восьми. Я хотела его спросить, придет ли он в это воскресенье на мое дежурство, потому что, не скрою, я доверяла кир-Янису больше всех, даже больше, чем родителям…

— Но квартира была закрыта с позавчерашнего дня и ключи есть только у меня, — с недоумением сказал кир-Анастасис. Затем он спросил у присутствующих, есть ли еще у кого ключи от квартиры юродивого Иоанна. Ответ был отрицательным.

— Но голос, который мне ответил, был похож на голос кир-Яниса! Я подумала, что это кто-то из его родственников. И теперь, когда вы мне рассказываете все это, я припоминаю, что он, обращаясь ко мне, назвал меня Каллиопушкой. А так меня называл только он! Но в тот момент меня так расстроила весть о его смерти, что я не придала этому никакого значения…

— Теперь, Каллиопушка, вы будете ухаживать за детками сами, потому что кир-Янис умер и не может больше вас посещать, — сказал он мне.

Я подумала, что это близкий ему человек, знающий о его делах, и снова не обратила на это внимания. А теперь узнаю от вас, что у него не было родственников и не знаю даже, что и подумать!

Тогда один из священников храма иерей Димитрий, молча следивший из-за соседнего стола за всем происходящим, поднялся и сказал:

— Так он же святой!

— Святой! Святой! — вдруг воскликнули все в ответ единодушно.

— Я столько времени слушаю, как все вы описываете деяния нашего брата Иоанна, что как священник, хочу сказать следующее: все рассказанное вами о нем является чудесными фактами, которые свойственны только для жизни святых нашей Православной Церкви. У меня такое чувство, что у нас здесь не траурное, а праздничное собрание! Рассказ Каллиопии о телефонном разговоре с усопшим праведником меня очень поразил, и мне вспомнился один подобный случай, приведенный в житии святого старца Порфирия Кавсокаливита[12]. Этот святой старец ответил по телефону одному своему духовному чаду, жившему за границей и не знавшему об отшествии его в мир иной, аж через неделю после своей смерти!

Затем кир-Апостолис, обращаясь к отцу Василию, сказал:

— Отче, и Димитракис[13] тоже желает что-то сказать.

Получив согласие священника, он обратился к юноше со словами:

— Расскажи, чтобы все услышали то, что ты мне недавно рассказывал о юродивом Иоанне.

Димитракис учился во втором классе гимназии, ему было 14 лет. Жил он вместе со своими родителями и младшим братом Павлом недалеко от дома, где жил юродивый Иоанн. Димитракис недавно пришел к Богу, тогда как все его сверстники, как и он сам прежде, были далеки от Церкви. Его друзья никак не могли объяснить себе такую большую перемену в его жизни. Они недоумевали: что произошло и почему так изменился шустрый Димитракис? Как это он оставил шалости и баловство и занялся чтением книг и стал таким целомудренным? Даже его родители не знали о причине такой перемены. Вначале они думали, что сын был вовлечен в какую-то секту. Однако вскоре убедились, что это не так. Они увидели, что с тех пор, как Димитракис обратился к Богу, их семейные проблемы уменьшились. Прекратились ссоры. Похвалы школьных учителей заменили их прежнее недовольство по поводу его безобразного поведения. Обращение Димитракиса к Богу изменило жизнь всей семьи. Его родители еще больше удивились, когда их сын стал каждое воскресенье посещать храм и читать Священное Писание, подаренное юродивым Иоанном. Панайотис, отец Димитракиса, обычно ходивший в храм лишь на Рождество и на Пасху, поначалу был очень встревожен. Он обсуждал этот вопрос со своей женой Поликсенией:

— Дорогая моя! Может, Димитрий куда-то «влип»? Почему он так сильно изменился? Может быть у него любовное разочарование? Его оставила какая-нибудь девчонка? Боюсь, как бы священники на него плохо не повлияли, ведь столько слышно о соблазнах в Церкви. Смотри, ребята и так уже смеются над ним, как над чудаком и неполноценным. Что ты на это скажешь? Разве не следует с ним поговорить об этом? — взволнованно говорил он.

Поликсения слушала своего супруга со вниманием, не перебивая. Когда же пришло время высказать свое мнение, она сказала:

— Я не знаю, что сказать на это, дорогой мой Панайотис. Может, ты и прав. Не скрою, что такие же мысли и мне приходили в голову. Но я знаю одно: с тех пор, как Димитрий стал вести себя именно так, в доме воцарился покой. Оценки в школе он стал получать самые высокие. Об этом с гордостью и удивлением говорят все учителя. Даже они в недоумении: что же произошло с Димитрием? В школе меня стали спрашивать, не посещает ли он дополнительные занятия. Глядя на Димитрия, изменился и наш младший Павел. Ты уже забыл, дорогой мой Панайотис, как мы напереживались, когда Димитрий приходил домой после полуночи? Разве ты забыл тот случай, когда мы нашли под его кроватью пачку сигарет и журнал с непристойными фотографиями? Ты забыл уже, как нас вызывали в полицию, чтобы мы забрали своего сына, арестованного вместе с другими за участие в драке после школьной вечеринки? Ты забыл, как нам жаловались соседи, что Димитрий с друзьями бьют сумасшедшего Иоанна и насмехаются над ним?

— Послушай, Панайотис! Я все больше убеждаюсь в том, что с изменением поведения Димитрия спокойствие воцарилось и у меня в душе, и в нашем доме. Стало меньше проблем. Даже между нами, супругами, ссоры стали реже. С тех пор, как Бог вошел в наш дом, к нам вернулась радость, улыбка и счастье. И теперь я задаюсь вопросом: может, это мы ошибались? Может, это мы виноваты, что наши дети вели себя неправильно? Панайотис, вместо того, чтобы нам бояться за Димитрия, я бы тебе предложила последовать за ним. Давай начнем ходить в храм всей семьей. Давай делать то, что нам говорил юродивый Иоанн, когда ты его пригласил к нам на обед. Давай, наконец, найдем хорошего духовника и будем исповедоваться ему и советоваться с ним. Именно это это имел ввиду юродивый, когда говорил нам, что исповедь — это «бензин», который двигает человека к Небу. Разве он нас не спросил тогда и о том, хотим ли мы таким образом достигнуть Неба, а мы в ответ смеялись и считали все это полной чепухой?