Алексей Павловский - Ночь в Гефсиманском саду

«Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребреников первосвященникам и старейшинам,

Говоря: согрешил я, предав Кровь невинную. Они же сказали ему: что нам до того? смотри сам.

И бросив сребреники в храме, он вышел, пошел и удавился.

Первосвященники, взявши сребреники, сказали: непозволительно положить их в сокровищницу церковную, потому что это цена крови…» (Матф. 27: 3-6).

Что же касается земли, которую собирался купить Иуда, то ее на те же деньги выкупили члены синедриона — для погребения там умерших безвестных бродяг и самоубийц. В народе тот участок, ставший кладбищем для отверженных, называли землей крови. Тело же Иуды, удавившегося на суку саксаула, днем клевали хищные птицы, а ночью терзали гиены, приходившие из пустыни.

Утром, когда солнце уже поднялось, Иисуса привели к Пилату.

Понтий Пилат был назначен на должность прокуратора императором римским Тиверием несколько лет назад. Он был известен взяточничеством, мошенничеством, убийствами и жестокостями. Недаром первосвященники, подписывавшие смертный приговор, были уверены, что Пилат утвердит его безоговорочно. Некоторая трудность, могущая обернуться в пользу Христа, заключалась, однако, в том, что, по обычаю, во время Пасхи полагалось помиловать кого-либо из преступников, приговоренных к смерти. Первосвященники, знавшие о популярности Иисуса, отчасти боялись именно такого поворота дела, поэтому с помощью специально подосланных людей они стали распространять слухи в пользу Вараввы — разбойника, чрезвычайно знаменитого в тех местах и тоже накануне приговоренного к смерти.

Судя по всему, Пилат внимательно прочитал лживое донесение первосвященников, легковесно обосновывавших смертную казнь, так как не нашел его достаточно убедительным, «ибо знал, что первосвященники предали Его из зависти» (Марк. 15: 10).

Он допрашивал Иисуса без злобы и раздражения, даже с некоторой симпатией и с желанием спасти его. Для него Иисус — лицо не безвестное, он уже отчасти слышал об этом бродячем пророке, не мог он не знать и о торжественном въезде Иисуса в Иерусалим, когда его осел шествовал по улицам города, усыпанным цветами. Этот человек был ему явно интересен. Между тем чернь иудейскую вместе с ее первосвященниками он презирал и потому готов был выказать свое несогласие с приговором синедриона.

«Пилат спросил Его: Ты Царь Иудейский? Он сказал ему в ответ: ты говоришь»

Во время разбирательства Пилату подали записку от его жены Клавдии Прокулы. Она писала, что видела сон, из которого ясно, что Иисус должен быть оправдан.

И снова Пилат спрашивал Иисуса, и снова тот молчал или говорил в ответ: «Ты говоришь». Лишь однажды в ответ на слова о царстве Иудейском он сказал, что его царство не Иудейское и не земное, а небесное. Этот ответ, как бы снимавший в глазах Пилата вину с Иисуса за притязания на царствование в Иудее, еще больше убедил прокуратора в невиновности стоящего перед ним «преступника».

«Пилат сказал Ему: итак Ты Царь? Иисус отвечал: ты говоришь, что Я Царь; Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего.

Пилат сказал Ему: что есть истина? И, сказав это, опять вышел к Иудеям и сказал им: я никакой вины не нахожу в Нем;

Есть же у вас обычай, чтобы я одного отпускал вам на Пасху: хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского?

Тогда опять закричали все, говоря: не Его, но Варавву» (Иоан. 18: 37-40).

Здесь Пилат вспомнил, что Иисус происходит из Галилеи и, значит, его можно передать галилейскому властителю Ироду, который к тому же находился в Иерусалиме. Несмотря на недовольство и шум, Пилат велел сопроводить Иисуса к Ироду.

Так на время Иисус исчез из поля зрения своих мучителей.

Ирод с удовольствием встретил предложение допросить Христа, сочтя это явным уважением к своей персоне. Об Иисусе он слышал многое, особенно о его чудесах. Ему захотелось немедленно убедиться в способностях необыкновенного проповедника. Иисуса он воспринимал как бродячего целителя, мага и фокусника. Однако Иисус не оправдал его ожиданий. На все вопросы Ирода он отвечал молчанием.

И снова привели Иисуса к Пилату.

Толпа, раздраженная ожиданием и, как казалось ей, явным потворством Пилата, стала выкрикивать обвинения по адресу римского прокуратора. Эти обвинения были уже не религиозного, а политического характера. Пилата обвиняли в том, что он хочет спасти человека, называющего себя царем иудейским и тем самым претендующего на власть и территорию кесаря.

Некоторые исследователи считают поведение Пилата неправдоподобным. Но тираны, как известно, капризны; кроме того, прокуратор презирал синедрион, который хотя и зависел от него, но вместе с тем осмеливался выступать с требованиями выполнять еврейские обычаи. Вот почему Пилат в случае с Иисусом, вне виновности которого он не сомневался, хотел во что бы то ни стало пойти наперекор синедриону. Кроме того, будучи человеком суеверным, Пилат не мог не прислушаться к предупреждению жены о вещем сне. Он был человеком своего времени и потому разного рода предсказаниям, таинственным предостережениям, снам и пророчествам верил охотно и безусловно.

Но толпа, бушевавшая вокруг каменной террасы, где он допрашивал Иисуса, обвиняла его в измене кесарю. Это был чрезвычайно ловкий ход, предпринятый коварным синедрионом.

Все же Пилат, уже почти не имея надежды спасти Иисуса, обратился к толпе, но уже и слов его почти не было слышно. Крики: «Распни Его! Распни!»— раздавались все громче и неистовей.

Пилат снова, переждав крики, сказал:

«…какое же зло сделал Он? Но они еще сильнее закричали: распни Его!» (Марк. 15: 14).

Тогда Пилат,

«…видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки пред народом, u сказал: невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы.

И, отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших.

Тогда отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие.

Тогда воины правителя, взяв Иисуса в преторию, собрали на Него весь полк

И, раздев Его, надели на Него багряницу;

И сплетши венец из терна, возложили Ему на голову

и дали Ему в правую руку трость; и, становясь пред Ним на колени, насмехались над Ним, говоря: радуйся, Царь Иудейский!

И плевали на Него и, взяв трость, били Его по голове когда насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу и одели Его в одежды Его, и повели Его на распятие» (Матф. 27: 24-31)

Распятие должно было свершиться на Голгофе — невысокой горе, по форме своей напоминающей череп, недалеко от городских иерусалимских стен. Но от дворца прокуратора, расположенного в противоположном конце города, путь все же был не близким. Иисус очень ослабел и едва держался на ногах: сказалась бессонная ночь в Гефсиманском саду, допросы у Анны и Каиафы, а затем допросы у Ирода и Пилата, а главное, жестокое бичевание — мучительный обряд, всегда по традиции предшествовавший распятию. Солнце еще стояло высоко. С высоты каменной террасы, готовясь сойти вниз, Иисус хорошо видел запруженные народом улицы Иерусалима. Он вспомнил, что совсем недавно проезжал по ним осыпанный цветами, под ликующие клики народа — того самого народа, что сейчас с жестоким любопытством ждет его казни.

Когда Иисус сошел вниз, сопровождаемый воинами, осыпаемый злобными криками, насмешками и ругательствами, его подвели к лежавшему на земле кресту. Грубо сколоченный из бревен, он был выше человеческого роста и страшно тяжел даже для сильного человека. Воины, приподняв крест, водрузили его под углом на плечо Иисусу, и тот, шатаясь, вышел на улицу. Он знал, что до Голгофы ему не дойти, тяжесть креста была невыносимой, плечо, исполосованное бичами, кровоточило. Сквозь пот и слезы, низко нагнув голову, он иногда поднимал глаза, ища в толпе учеников, но никого не было видно. Он прошел совсем немного и упал. Толпа радостно загоготала. Крест дали нести некоему Симону. Предполагается, что Симон был из тех, кто сочувствовал Христу, и что поэтому выбор на него пал не случайно: ни правоверные иудеи, ни римляне не стали бы нести крест.

Евангелисты сообщают о самой казни очень кратко. Наиболее пространно описывает последние часы жизни Иисуса всегда обстоятельный и поэтичный Иоанн.