Франсиско Суарес - Франсиско Суарес о речи ангелов

«Иже Херувимы тайно образующе, и животворящей Троице трисвятую песнь припевающе, всякое ныне житейское отложим попечение. – Яко да Царя всех подымем, Ангельскими невидимо дориносима чинми. Аллилуиа. Аллилуиа. Аллилуиа»[99].

Присутствие ангелов в евхаристической литургии обладает двойным смыслом[100]: они суть космическая и присносущая почетная стража Царя, передающая Ему молитвы верующих; и они побуждают общину прославлять владыку вселенной надлежащим образом:

«Представь, близ кого ты стоишь, с кем будешь призывать Бога: с херувимами! Подумай, с кем вместе ты ликуешь, и этого достаточно будет для возбуждения в тебе бдительности, когда вспомнишь, что ты, облеченный телом и связанный плотию, удостоен прославлять общего всем Владыку вместе с бесплотными силами. Итак, никто с рассеянною душею пусть не участвует в этих священных и таинственных песнопениях, никто пусть не имеет в себе житейских помыслов в такое время, но, изгнав из души все земное, переселив всего себя на небо и как бы стоя близ самого престола славы и воспаряя вместе с серафимами, пусть каждый возносит всесвятую песнь Богу славы и величия»[101].

Верующий, который может наслаждаться общением со Христом через принятие таинств, стоит даже выше ангелов; он принадлежит к тому телу, пред Главой коего склоняются все ангелы:

«Почтим же нашу Главу; подумаем о том, какой Главы мы тело, – которой все покорено. Сообразно с этим образцом мы должны быть лучше самих ангелов и выше архангелов, как удостоенные большей чести, нежели все они. «Не Ангелов» Бог принял естество, как говорит (апостол) в послании к Евреям, но «семя Авраамово» (Евр. 2:16). Не власти, не начала, не господства, не другой какой силы, а наше принял Он естество и посадил горе́»[102].

В праздничных литургиях ангелы и архангелы появляются как провозвестники славы Божией в связи с Рождеством, Благовещением, воскресением и вознесением Христа. Ангелы выступают в роли «помощников» в Богоявлении, в самый момент крещения Христа. Во всех этих ролях они часто являют собой призыв. Как посланцы Бога, они приводят апостолов к смертному ложу Богоматери и сопровождают ее в телесном вознесении на небеса. 8 ноября празднуется собственный день архангела Михаила, 26 марта – день Гавриила. Рафаил поминается 8 сентября и 8 ноября. В Колоссах (позднее Хонах)[103], одном из старейших культовых мест Малой Азии, где поклонялись ангельским силам[104], еще ранее VII в. была возведена церковь в честь архангела Михаила. Согласно легенде, Михаил чудесным образом сломил сопротивление постройке церкви. Если молитвенный канон ангелу-хранителю[105] был введен в XI в., то выбор ангела-покровителя достиг расцвета в XI–XII вв.

Живописцы ранней Церкви изображали ангелов в виде бескрылых и безбородых юношей. Крылатые ангелы появились позже; образцами для них послужили фигуры Ники и гения. В византийском искусстве застывшая красота ангела сделалась преобладающим и охраняемым стереотипом. Литургически важны изображения херувимов (см. Иез 1, 4–25; Откр 4, 6–11) как тетраморфов и серафимов (Ис 6) в куполах. Одеяния ангелов, особенно архангелов Михаила и Гавриила, соответствовали их функциям: «архистратиг» изображался в доспехах, посол Христа с жезлом, считавшийся высокопоставленным (аналогично имперскому церемониалу) небесным «придворным», – с державой (sphaira) в левой руке и пурпурной (изначально сенаторской) каймой (clavi) на одеждах; как помощник при совершении литургии – в одеянии диакона. Михаила часто представляют как небесного стража при входе в церковь. Помимо изображений, связанных с праздниками, отдельные ангелы и ангельские чины появляются на иллюстрациях к Страшному Суду, а также в сценах падения ангелов (Быт 6, 1–4; 2 Пет 2, 4; Иуд 6; Откр 12, 9). – Композиции с изображением архангельского собора, в соответствии с гимнами на 8 ноября, представляют Михаила и Гавриила с жезлами в руках и держащими медальон (clypeus) с образом Эммануила на лицевой стороне. Он восходит к IX в. и, вероятно, символизирует победу над иконоборчеством. Соответствующие изображения Христа[106] следует понимать как отвержение идей богомилов[107] об ангеле Христе, тогда как Христос Ангел в композиции, изображающей Премудрость Божию, отражает сложные богословские ассоциации[108].

В этом контексте мы вновь обращаемся к мифу о сражении Михаила с Люцифером; в живописи этот мотив известен с VI в. и был использован в политической теологии христианской империи. Уже в эпоху императора Константина (ум. 337) Михаил почитался как «архистратиг» (верховный военачальник). С IX в. эти идеи были направлены главным образом против богомилов, считавших себя мифическими падшими ангелами и поклонявшихся Христу как «бесплотному» высшему ангелу, который не вочеловечился по этой причине. Церковь также противопоставила еретическому отождествлению Христа с Михаилом как «ангелом Великого Совета» изображение Христа опять-таки как «ангела Великого Совета», но со стигматами на руках и ногах, что было неприемлемо для богомилов. Таким образом, Церковь вынуждена была отстаивать свое учение об ангелах как от чрезмерной объективации, так и от чрезмерной спиритуализации.

Ангелы чрезвычайно близки к Богу; они участвуют в изобилии божественной жизни и могут взирать на Бога; превосходя тварное состояние образа Божия, они богоподобны и распределяют дары Его благодати. Несмотря на все это, православное вероучение вновь и вновь акцентирует тварность ангелов. Тварность беспредельно удаляет их от всемогущего бытия Божия и от Его самодостаточного блаженства. Они совершают свое служение пред Богом со страхом и трепетом, и, хотя им это позволено, не дерзают взирать на Бога, но благоговейно прикрываются крыльями:

«Доброту неприступныя славы Твоея, Единице трисолнечная, Серафими не терпящее зрети, спокрываются крилы, и трисвятыми песньми непрестанно Тебе славят»[109].

Ангелы лучатся невообразимой красотой, символизирующей их причастность к божественной жизни. Самый явный знак этой сверхъестественной красоты – то, что ангелы (когда человеку позволено их увидеть) окружены ярчайшим сиянием, исходящим от них и окутывающим их; его невозможно передать даже сравнением со сверканием снега и сиянием солнца. Для человека такое изобилие света непереносимо, так что страх и трепет охватывает его при явлении ангела:

«Яже первой ангельской непосредственне утвари, / неприступными Твоея доброты лучами осияваемой быти благоволивши, / Твоими светлостьми просвети, / Троице единоначальственнейшая, / православно Тебе поющих»[110].

Сам Бог увенчал красоту ангелов даром Своей святости, ввиду их сверхъестественной небесной, духовной природы. Помимо этого благодатного возвышающего дара, Он наделил их бессмертием:

«Он (ангел) бессмертен не по природе, но по благодати; ибо все, что имело начало по естеству, имеет и конец. Один только Бог присносущен, или, вернее: Он выше вечности, ибо Творец времен не находится в зависимости от времени, но – выше времени. Ангелы – вторые светы, умные, заимствующие свой свет от первого и безначального Света, не имеющие нужды в языке и в слухе, но без произносимого слова сообщающие друг другу свои мысли и решения»[111].

Иконография испытывала особенно острую нужду в использовании символов, позволявших образно представить благодатное возвышение ангелов. Так как человеческий разум и художественная фантазия были бессильны узреть святость и красоту небесных сил, оставалось лишь пытаться намеками указать на непостижимое. Византийский образ ангелов есть результат сочетания греческого и восточного идеалов красоты. Ангелов всегда изображали как статных юношей с вьющимися волосами и лицами, излучающими свет. Они неизменно являют собой идеал духовной красоты: совершенство и изобилие божественной жизни выражается в их цветущей и неувядающей юности.

Михаил и Гавриил занимают выдающееся положение среди тех ангелов, которым поручено попечение о благе верующих. Священное Писание называет в связи с этим только их имена и еще имя Рафаила (в книге Товит)[112].

Михаил (евр. «подобный Богу»?) – один из духов-хранителей еврейского народа и один из небесных князей (Дан 10, 13, 21; 12, 1). Согласно иудейской традиции, Бог разделил народы земли на семьдесят две области и назначил каждой ангела-хранителя. Михаил – величайший из них. В неканонических иудейских текстах он рассматривается как доверенное лицо Бога, сидящий на почетном месте рядом с Ним и держащий ключи от неба. Михаил – ангел справедливости и суда, но также ангел милости и благодати, высший небесный священнослужитель и архистратиг небесного воинства.

Приверженцы Нового Завета большей частью приняли эти воззрения. Ангел Михаил становится архангелом (Иуд 9); он возглавляет ангелов в их сражении с Сатаной и хранит Церковь Христову (см. Откр 12, 7 сл). Когда Иисус Навин собирался завоевать Иерихон, он «взглянул, и видит, и вот стоит пред ним человек, и в руке его обнаженный меч»; человек этот сказал, что он – «вождь воинства Господня» (Нав 5, 13 сл). В соответствии с иудейским толкованием Православная церковь тоже усматривает в этой фигуре ангела Михаила; его называют «архистратигом» (верховным военачальником) и часто изображают облаченным в доспехи.