Чингисхан. История завоевателя Мира - Джувейни Ата-Мелик

И у него было много причин ненавидеть его, и к одной обиде добавлялась другая. К тому же он был мусульманином и, хоть он и прожил долгие годы с Ала ад-Дином, любовь к исламу и ненависть к ереси прочно утвердились в его уме и сердце. На службе у Ала ад-Дина было несколько мусульман, которые были вынуждены оставаться узниками в его королевстве; и с ними, такими же изгнанниками, как и он, и своими собратьями по вере, он поддерживал близкие и дружественные отношения. И всякий раз, когда ему представлялась возможность поговорить с ними, он неизменно жаловался им на свои несчастья и тяготы своей жизни, и рассказывал о пороках Ала ад-Дина, и изобличал его гнусности и преступления. И по этой причине Успех был его неизменным спутником, до тех самых пор, пока он не стал гази (ghazi), убив Ала ад-Дина, и в священной войне подверг опасности свою жизни и свою душу — да вознаградит его Аллах за его добрые намерения!

/258/ Были и такие, кто говорил, что Рукн ад-Дин Хур-шах сам убил своего отца, однако это противоречило действительности, поскольку в ту ночь у него был жар, и он был прикован к постели, и уже несколько дней не мог пошевелиться. Тем не менее, по ранее названным причинам и ввиду обстоятельств дела, нельзя сказать, чтобы смерть его отца была ему неприятна или что он не желал ее, и можно предположить, что Хасан сделал свое дело с его согласия. Весьма вероятно, что Хасан заключил соглашение с Рукн ад-Дином и совершил это деяние с его ведома и по договоренности с ним, поскольку, когда доложили, что это он убил Ала ад-Дина, Рукн ад-Дин не заключил его под стражу и не провел дознания в отношении его сообщников и тех, кто его подстрекал. Напротив, он стал его выгораживать, сказав, что это он отправил его к королевскому стаду, оставленному Ала ад-Дином, чтобы проверить овец и посмотреть, не нужно ли им чего. После этого он подослал к нему надежного человека, который, застигнув Хасана врасплох, отрубил ему топором голову, так что тот даже не увидел нападавшего /259/ и не успел вымолвить ни слова.

И по этой причине люди говорили, что Рукн ад-Дин был в сговоре с Хасаном и боялся, что тот, в случае если будет проведено дознание, расскажет о том, что убийство было совершено с его ведома, по его согласию и, более того, по его просьбе и приказанию. И мать Рукн ад-Дина и его братья в тот год, что он правил как наследник своего отца, всякий раз, когда были им недовольны, обвиняли его в убийстве Ала ад-Дина и говорили, что это его вина. И они считали его сообщниками тех, кто при жизни Ала ад-Дина считался его друзьями и фаворитами и кого Рукн ад-Дин после своего вступления на престол отличил и сделал своими личными помощниками (khāṣṣān); и еще они говорили, что Рукн ад-Дин дал согласие на убийство своего отца и сделал это по их наущению. «И только Аллаху ведомо все, что сокрыто».

Через три дня, завершив траурные церемонии и взойдя на трон своего отца, он отправил войско, которому последний приказал напасть на Шал-Руд[2096] в области Халхал, и они захватили ту крепость, и разграбили ее, и убили ее жителей. После этого он послал в Гилан и другие соседние страны, чтобы сообщить о смерти своего отца и; и, действуя вопреки обычаям своего родителя, стал закладывать основание дружбы с теми народами. И он также отправил гонцов во все свои земли, приказав жителям вести себя, как подобает мусульманам, и обеспечить безопасность на дорогах.

И он послал ельчи в Хамадан к Ясаур-нойону[2097], чтобы сообщить ему, что настал его черед править и что он проследует дорогой покорности и смоет пыль неприязни с лица верности. Ясаур-нойон послал ему ответ, в котором сообщил, что вот-вот должна прибыть свита Хулагу и что для него же было бы лучше, если бы он явился лично; и он настойчиво советовал ему сделать это. После [дальнейшего] обмена послами Рукн ад-Дин согласился послать вперед своего брата Шаханшаха, чтобы он изложил все Ясаур-нойону. И он отправил Шаханшаха с несколькими придворными чиновниками 1 джумада I[2098]. Шаханшах встретил Ясаур-нойона возле Казвина, и тот послал его к царю в сопровождении своего сына Мораки[2099].

Десятого числа того месяца [5 июня 1256] Ясаур вошел в Рудбар Аламута во главе монгольских и таджикских войск /261/ Воины и федави Рукн ад-дина собрались на Сиялан-Кух[2100] над Аламутом. Монгольская армия поднялась туда и вступила в бой, но поскольку вершина горы была хорошо укреплена и защитников было великое множество, они отступили, потравив поля и разорив окрестные земли. А ельчи, посланные от Царя Мира из Усту[2101] после приезда туда Шаханшаха, прибыли к Рукн ад-Дину в конце месяца джумада II [вторая половина июня 1256 года] и доставили ярлык, содержавший слова одобрения и /262/ благоволения, в котором говорилось, что поскольку Рукн ад-Дин прислал своего брата, и показал свою преданность и покорность, и продолжал следовать по этому пути, Царь простил преступления, совершенные его отцом и его народом во время правления его отца. А что до самого Рукн ад-Дина, то он не совершил никаких преступлений с того времени, как сменил на троне своего родителя. Он должен разрушить свои крепости и явиться к нему с выражением почтения, и тогда войска не станут разорять его земли. Рукн ад-Дин заявил о покорности и разрушил несколько цитаделей, однако в Аламуте, Маймун-Дизе и Ламмасаре он лишь снял ворота и уничтожил часть стены (sar-dīvār) и башни (kungra)[2102].

Подчиняясь только что упомянутому царскому приказу, Ясаур-нойон и войска покинули эту область. И один из членов свиты царя в сопровождении Садр ад-Дина оправился к Хулагу чтобы доложить ему, как обстояли дела, и попросить послать туда баскака; и они также просили позволить Рукн ад-Дину явиться через год. И там остались несколько ельчи, чтобы проследить за тем, как будут разрушены остальные крепости. В начале месяца шаабан [конец августа-начало сентября] царские ельчи и Садр ад-Дин, побывав у царя в Шукане[2103], /263/ вернулись из орды и доставили ярлык, который был написан так, чтобы [одновременно] и ободрить, и запугать. С ними прибыл Тукел-бахадур[2104], и они передали Рукн ад-Дину, что если он согласен подчиниться, тогда в соответствии с приказом ему надлежит предстать [перед царем], а Тукел в его отсутствие останется баскаком и позаботится о его государстве.

Однако поскольку Рукн ад-Дин из-за своей недальновидности все еще не решался выйти и испытывал страх, он заколебался, и в воздух вновь взметнулась пыль промедления. 17 шаабан [9 сентября] он отправил своего везира Шамс ад-Дина Гилаки и своего двоюродного дядю[2105] Саиф ад-Дин Султан-мелика, сына Кия бу-Мансура, сопровождать ельчи к царю и вновь повторил свои отговорки и опять попросил отсрочки. Он также послал два указа (miṣāl), в которых приказывал своим наместникам в Гирдкухе и Кухистане прибыть к царю с изъявлением преданности и покорности. Два вышеназванных человека прибыли к царю, который находился неподалеку от Рея, и поскольку царские знамена следовали в Лар и Дамаванд, Шамс ад-Дин Гилаки был послан оттуда /264/ в Гирдкух, чтобы доставить его правителя к царю; а другой спутник везира был послан в Кухистан за правителем того края. А что до самого Саиф ад-Дин Султан-мелика, он был отправлен назад к Рукн ад-Дину с сообщением о том, что Царь Мира остановился в Дамаванде и он должен явиться к нему туда, а если он не сможет собраться за пять дней, то пусть отправит вперед своего сына. Они[2106] прибыли к подножию Маймун-Диз в 1-й день месяца рамадан [22 сентября]. Узнав о приближении к тому краю покоряющих мир знамен и услыхав переданный ему монарший приказ, Рукн ад-Дин и его люди пришли в смятение, и страх и ужас овладели им, и он сказал, что пошлет своего сына. Он сделал это по наущению своих советников и наставников[2107], и они занялись приготовлениями. Однако втайне, подстрекаемый женщинами и недальновидными людьми, он прибег к обману и подлогу. Там было дитя таких же лет, как и его сын, рожденное курдской женщиной, которая была служанкой у его отца. Когда беременность ее стала заметна, он отправил ее в дом ее отца, и когда родился ребенок, никто не посмел сказать, что он от Ала ад-Дина, и на него не обращали никакого внимания. И Рукн ад-Дин использовал это дитя как приманку. Обманув и введя в заблуждение своих министров и советников, он притворился, что собирается послать своего сына, а в действительности 17 рамадан [8 октября] отправил с ельчи этого ребенка.