Елена Тудоровская - Приключения Одиссея. Прозаический пересказ «Одиссеи» Гомера

Одиссей взобрался на вершину скалы и осмотрелся. На пустом берегу он увидел бесконечное нагромождение голых утесов да широкую дорогу, которая начиналась от самой бухты, извивалась и пропадала среди скал. Но нигде не было заметно ни жилья, ни людей.

Одиссей выбрал среди своих товарищей двух отважных воинов и решил отправить их вместе с глашатаем Эврибатом разведать, куда ведет пустынная дорога.

— Будьте осторожны, — сказал он Эврибату, — избегайте городов и селений. Лучше всего притаитесь где-нибудь в роще, возле источника. Подождите, пока придут за водой к источнику женщины. У них узнайте, какой парод обитает в этой угрюмой стране.

С тревогой смотрел Одиссей вслед уходящим товарищам. Он остался на утесе и не сводил глаз с пустынной дороги.

Прошло немного времени. Вдруг Одиссей увидел на дороге своих посланников; они бежали так, как будто за ними гналась сама смерть. Эврибата не было с ними. До ушей Одиссея донесся их вопль:

— Лестригоны, лестригоны![31] Спасайтесь!

Тут Одиссею почудилось, будто далекие утесы сдвинулись с места и несутся к берегу страшными прыжками.

Но тотчас же он понял, что это показалась из-за скал толпа чудовищных великанов. Они были похожи на живые горы; Полифем показался бы маленьким рядом с ними.

Одиссей быстро соскользнул с утеса на корабль. Великаны достигли берега.

Герой оцепенел от ужаса; он увидел, как великаны напали на корабли, стоявшие у берега, и принялись крошить их в щепки острыми камнями. Итакийцы с воплями прыгали с кораблей в воду и пытались спастись, но великаны ловили их, безжалостно убивали и тут же нанизывали на жерди, как рыб.

Жалкая гибель товарищей заставила Одиссея опомниться. Он перерубил мечом натянутый канат и окликнул своих путников. Гребцы схватились за весла. Корабль быстро выскользнул из бухты.

Спутники Одиссея отвели корабль подальше от берега и долго ждали товарищей. Ни один корабль больше не показался из ущелья. Одиссей понял, что спасся только он и его гребцы. Уцелевшие итакийцы поплыли дальше. Они всё еще дрожали от пережитого ужаса. Гребцы судорожно налегали на весла; бессильный гнев, жестокое горе душили их.

Одиссей один стоял на носу корабля и плакал, закрываясь плащом. Он оплакивал погибших друзей, но больше всех — своего верного, разумного Эврибата, которого он сам послал на смерть. Наконец Одиссей выпрямился, отер слезы и обратился к своим спутникам:

— Гребите сильнее, мои бедные друзья. Мы спаслись от гибели, постараемся же бодро продолжать наш путь, какие бы испытания ни ожидали нас впереди.

Корабль направился на север. Итакийцы и сами не знали, как далеко от острова Эола занес их бурный Эвр, восточный ветер. Они надеялись, что скоро покажутся из синеющей зыби берега какой-нибудь приютной страны, где жители дружелюбно примут усталых мореходов, наделят их пищей и вином и укажут им путь по хребтам многошумного моря к родимой земле.

Широковетвистые ивы тесно обступили круглую бухту. У берега, на белом, блестящем песке высился потрепанный бурями итакийский корабль. Причудливую раскраску его бортов смыли соленые морские волны. Потускнели огромные белые глаза, нарисованные с обеих сторон судна, слиняли красные щеки и нос.[32]

Уныло поглядывали на подслеповатое лицо своего корабля итакийцы. Многострадальные путники разбрелись по берегу бухты. Кто улегся среди густой травы, кто сидел в тени деревьев. Вдали глухо шумело море. Его неумолчный гул то ослабевал, то нарастал, утомляя слух. Изо дня в день всё то же вечношумящее море… Кончились запасы пищи, чужая страна грозит неведомыми бедами, а странствию нет конца…

Итакийцы надеялись на своего мудрого и находчивого вождя. Одиссей с утра бродил где-то между лесистыми холмами. Может быть, ему удастся добыть пищи и разузнать, к какому берегу пристал их злополучный корабль?

Среди деревьев показалась знакомая фигура вождя. Герой опирался на копье, сгибаясь под тяжелой ношей. На плечах его лежало грузное тело пятнистого оленя. Ноги животного были связаны травяным жгутом. За спиной охотника безжизненно болталась голова оленя и цеплялась за кусты ветвистыми рогами.

Два рослых молодых воина вскочили навстречу вождю. Они сняли с плеч Одиссея тяжелое тело оленя. Одиссей пучком травы обтер с плеч и рук застывшую оленью кровь.

— Ободритесь, друзья! — сказал он. — Мы не сойдем в область Аида, прежде чем нам назначено судьбой. Подкрепитесь сочным оленьим мясом, утолите голод, — и тогда мы обсудим, что нам делать.

Проголодавшиеся воины быстро разрубили и изжарили мясо и уселись обедать вокруг костров. Когда последняя оленья кость была обглодана, Одиссей собрал своих повеселевших спутников.

— Я поднялся на вершину холма, — говорил герой. — Мы находимся на маленьком острове, кругом расстилается безбрежное море. На острове нет ничего, кроме шумящего леса. Но посередине — я заметил — восходит дым от скрытого в лесу жилища. Там живут люди! У них мы можем узнать, что это за остров.

Угрюмо слушали итакийцы слова своего вождя, а Эврилох воскликнул:

— Ты снова хочешь идти к неизвестному жилищу, неугомонный Одиссей? Мы не забыли свирепых лестригонов и людоеда Полифема! Кто знает, какое чудовище мы встретим здесь?

Одиссей возразил сурово:

— А какой толк сидеть здесь и бояться отойти от берега? Мы должны узнать, в какую сторону беспредельного моря надо нам направить бег своего корабля. Как же иначе достигнем мы родной Итаки?

Эврилох замолчал; воины поневоле согласились с Одиссеем. Тогда герой разделил своих спутников на два отряда, — по двадцать два воина в каждом. Одной дружиной предводительствовал он сам, начальником другой дружины назначил Эврилоха. Беспокойный и вздорный в мирной жизни, Эврилох становился в походах смелым воином и решительным военачальником. Товарищи охотно повиновались ему.

Одиссей снял с себя медный шлем и бросил туда два камня — за себя и за Эврилоха. Он сильно встряхнул шлем; выпал жребий Эврилоха. Тотчас спутники Эврилоха стали готовиться к походу. Они натягивали плотные кожаные шлемы на свои курчавые волосы, надевали короткие плащи,[33] подвязывали к ногам сандалии. Каждый воин взял в левую руку круглый кожаный щит, а в правую — два боевых копья.

С тяжелым чувством расстались товарищи. Эврилох повел свой отряд. Один за другим скрывались воины в молчаливой глубине сумрачного леса.

Медленно плыл по небу раскаленный Гелиос. Оставшиеся на берегу итакийцы прислушивались в тревожном ожидании. Не раз чудился им то треск сучьев, то шелест травы. Наконец, в лесу захрустели ветки, и путники увидели бегущего Эврилоха. Он был один. Глаза его были полны слез, волосы и борода взлохмачены. Он заговорил, горестно простирая руки к друзьям. Вот что рассказал он:

— Мы добрались до жилища, которое видел ты, Одиссей, с вершины холма. Оно стоит на зеленой поляне посреди густого леса. Никогда еще я не видел такого красивого здания! У него высокий цоколь из розового гранита, стены, облицованные серым мрамором, позолоченная резьба двери, мраморные черепицы на крыше. Мы долго любовались бы им, но нам помешало неожиданное и удивительное происшествие. На поляну из-за толстых деревьев выбежала стая диких зверей. Тут были остромордые волки и черногривые горные львы; они припадали к земле и прыгали, словно играя. Мы с криком столпились в кучу и подняли копья, но хищники миролюбиво подбежали к нам, помахивая хвостами, как собаки. Они ластились к нам и заглядывали в глаза. Иные хватали нас за плащи, мотали головами, тянули нас за собой прочь от дома. Я крикнул товарищам:

— Опустите копья, друзья, не дразните хищников. За мной, пробирайтесь к дому!

Осторожно ступая, мы приблизились к дверям. Из дома донеслась до нас веселая песня. Невидимая певица пела за работой; в лад песне постукивал ткацкий станок. Мы ободрились: казалось, тут бояться нечего. Дружным криком мы стали звать певицу. Песня оборвалась, послышались легкие шаги, скрип двери. К нам вышла красавица в затканной серебром одежде — несомненно, богиня или нимфа. Она приветливо улыбалась нам. Я с облегчением увидел, что звери бросились врассыпную и скрылись в высокой траве. Я только удивился — чего они так испугались? Неужели златокудрая красавица была их строгой повелительницей? Своим нежным голосом она пригласила нас войти в дом. Я взглянул на нее пристальнее, и, клянусь, мне почудилось что-то недоброе в ее прелестной улыбке. Товарищи послушно пошли за красавицей, а я тайком отстал от них и спрятался за дверью. Долго ждал я. Сначала до меня доносились веселые голоса товарищей, звон кубков. Внезапно я услышал непонятное восклицание богини. Ее слова звучали резко и насмешливо. Всё стихло; я не слышал больше ни звука, только где-то на заднем дворе захрюкали свиньи, — и снова настала тишина. Я подождал еще, но не решился идти разыскивать моих несчастных спутников, а вернулся к вам, — к тебе, Одиссей. Увы, боюсь, что с нашими друзьями случилась беда!