Корнелия Добкевич - Штольня в Совьих Горах

Великий мыслитель и основоположник коммунизма, Карл Маркс сказал: «Бытие определяет сознание». Применительно к данной книге закон этот может быть изложен так: каждый народ по-своему воспринимает и отображает мир действительности и мир фантазии. Человек живет не только тем, что он видит вокруг себя: он еще стремится проникнуть за пределы окружающего, помечтать, пофантазировать, представить себе иную, сказочную жизнь. И в этом — огромная сила. Реальность и фантазия отнюдь не мешают одна другой, наоборот, они дополняют себя взаимно. Вспомним, например, известную фантастическую повесть Жюля Верна «С Земли на Луну». Опубликованная во Франции ровно 100 лет назад, она предвосхитила поистине фантастический подвиг советских космонавтов Павла Беляева и Алексея Леонова, вышедшего в космос! Как тут не вспомнить мудрые слова великого нашего учителя В. И. Ленина, сказанные в 1922 году:

«Напрасно думают, что она (фантазия) нужна только поэту. Это глупый предрассудок! Даже в математике она нужна, даже открытие дифференциального и интегрального исчислений невозможно было бы без фантазии. Фантазия есть качество величайшей ценности…»

Польский народ, много претерпевший от нашествий чужеземцев (и, в первую очередь, от германской экспансии), естественно, создавал и такие сказки, где «польскость» темы и действующих лиц, даже на территории, насильственно отторгнутой немцами, приобретают особое значение. Это, прежде всего, касается сказки «Прусское знамя» и, частично, легенды «Как Метек Облаз в горах затерялся». Русским людям понятны и близки чувства, мечты и чаяния братского польского народа: и древняя Русь, и более поздняя Россия, и СССР (в разные периоды своего существования) не раз подвергались вражеским нашествиям. Доля обоих народов была в какой-то мере схожа. Поэтому нет сомнения, что советские читатели с большой теплотой и пониманием отнесутся к тем глубоким мыслям, которые содержатся в этом сборнике. В самом деле — разве не перекликается поступок героя сказки «Прусское знамя», решительного парня Станека Завады с подвигами русских комсомольцев-подпольщиков, с риском для жизни, а порой и отдавая ее, срывавших ненавистное знамя с фашисткой паучьей свастикой? Разве это не пример того, как действительность и сказка взаимно дополняют друг друга? А Метек Облаз? Как он напоминает тех многих русских людей, которые в разные времена, несмотря на прельщения и угрозы чужеземных властителей, отказывались служить им!

Огромная заслуга автора сборника, замечательной исследовательницы польского фольклора Корнелии Добкевич, прежде всего, заключается в мудром подборе тех сказок, которые впервые знакомят советского читателя с народным творчеством населения мало знакомых нам областей: Ополя, Бескидов и Нижней Силезии. Это — с политической точки зрения — весьма важно в данное время. Западногерманские реваншисты из кожи вон лезут, чтобы доказать, будто эти области «по праву» принадлежат им. А ведь земли эти — исконно польские, славянские, с древнейших и незапамятных времен!

К. Добкевич этим своим трудом дала возможность советским читателям ближе узнать мир чувств и амбиций силезцев, ополян и бескидцев, то есть населения больших областей Польши, где сельское хозяйство соседствует с крупной промышленностью: металлургией и горным делом. «Штольня в Совьих Горах» знакомит нас с рудокопами, а «Золотой Селезень» — с бытом крестьянина. Представление о последнем (хотя и более поздней формации, чем в сказке) советскому читателю дал опубликованный в СССР роман Вл. Реймонта «Мужики». Теперь, сопоставляя данные одного произведения с другим, можно пополнить запас сведений о быте, обычаях, традициях и, главное, о характере польского крестьянина. Легче представить себе и то время, которое отображено Корнелией Добкевич, что уже само по себе можно поставить в заслугу автору.

В Советском Союзе любят и почитают сказку. Она не только «отдохновение от трудов» — она дает большую пищу уму. А человек жаждет знаний, ему важно постичь не только видимое, но и знать прошлое, чтобы облегчить себе путь в будущее. В этой связи невольно вспоминаются замечательные слова Александра Сергеевича Пушкина: «Сказка — ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок!»

Выше уже говорилось, что каждый народ по-своему воспринимает и отображает мир действительности и мир фантазии. Возьмем, к примеру, сказки, где фигурирует мифическое существо, Утопец. Как он непохож на русского Водяного или на «международного» Нептуна! Утопец не терпит лжи, несправедливости, заносчивости, он доброжелателен к людям, помогает им (вспомним, как он помог Ополю и его жителям во время пожара или раньше — во время строительства) и наказывает тех, кто чинит людям кривду. Своеобразие этого персонажа польских сказок, по-видимому, проистекает из национального духа самого народа, которому приходилось защищать не только чистоту своей морали против морали «гомо гомини люпус эст» многочисленных грабителей-чужеземцев, но и вооруженной рукой отбиваться от нашествий. В этом смысле весьма характерно, что образ положительного Утопца не одинок: гербом польской столицы Варшавы стало еще одно мифическое водяное существо — русалка, Сирена, вышедшая из Вислы с мечом и щитом, чтобы защитить любимый город. В сказках других народов вряд ли встретишь таких героев, как Утопец и Сирена, а введение их в легенду — хороший стимул для раздумий об извечной проблеме добра и зла!

И еще одно. Так сказать, суммарная мораль сборника заключается в стремлении польского народа создать образ идеального человека. Всем ходом действия сказка говорит: будь честным, смелым, гуманным!

Данный сборник является продолжением первой книги своеобразной трилогии, созданной талантливым автором: том первый — это «Медная лампа», которая, к сожалению, еще не вышла в СССР, а третьим томом, уже опубликованным в Польше, стал новый сборник: «Змеиная королевна». Сейчас автор работает над продолжением этого цикла.

Корнелия Добкевич долго и тщательно собирала фольклорный материал. Труд этот огромен, он потребовал не только многих лет, но и напряженнейших усилий: многое уже затерялось, многое стерлось в памяти людей, которым их отцы и деды, матери и бабки передали народные сказания, легенды, предания и сказки. Надо было долго разыскивать и скрупулезно сопоставлять подлинные тексты, очищать их от налетов времени и перемен. Но тем ценнее, тем благороднее труд бескорыстного исследователя, тем большую заслуживает он благодарность. Есть древнее изречение: «верба волянт, скрипта манент» («Слова улетают, написанное остается»). То, что собрала и обработала Корнелия Добкевич, теперь увековечено и уже не исчезнет. Оно сохранится и перейдет к грядущим поколениям!

Итак, наше путешествие в мир сказок окончено. Может быть, пройдет некоторое время, и мы снова встретимся с польской сказкой — новым сборником, таким же хорошим, как этот. И тогда снова испытаем радость и благодарность к самоотверженным собирателям фольклора. Спасибо им!

Лесной Дед — сказочный персонаж: лесовик, леший.

Комеса — графиня (в раннем польском средневековье так называли всех богатых дам).

Секанец — кусок серебра определенного веса, служивший в те времена денежной мерой.

Шлях — большая проезжая дорога (большак, тракт).

Козерыйка — веселый народный силезский танец.

Кросна — деревенский самодельный ткацкий станок.

Замлынская Гурка — по-русски это название читается иначе: Замельничная Горка.

Ландрат — немецкий начальник уезда.

Жабья Струга — по-русски это название читается иначе: Лягушкин (Жабий) ручей.

Остревка — ствол молоденькой ели, очищенной от хвои, с наполовину отсеченными ветками: служит для сушки сена.

Овензёк — бескидский народный танец.

Гайды — народный музыкальный инструмент наподобие дуды: состоит из кожаного мешочка, соединенного с пищалкой.

Кошки — специальное приспособление для влезания на столбы и деревья: имеет форму серпа с зазубринами, металлические пластинки для ног и ремни для закрепления кошек на обуви.