Махариши Вальмики - Рамаяна

И вот царь Дашаратха, радуясь тому, что сын его наделен столькими достоинствами, и поразмыслив, так сказал себе: «Я должен позаботиться о том, чтобы Рама, любимый сын мой, стал царем еще при моей жизни. Я знаю, что всегда стремится он к благу народа. И народ предан ему еще больше, чем мне. Поставив Раму на царство, смогу я спокойно покинуть этот мир».

Царь объявил советникам о намерении своем и повелел созвать в Айодхью благородных раджей и властителей из различных стран земли. Только Джанаку и царя кекаев второпях не успел пригласить Дашаратха, но решил, что потом пошлет к ним гонцов с добрыми вестями.

И из разных стран пришли в Айодхью во множестве раджи и владетельные кшатрии со своими воинами и слугами и явились в собрание, где восседал могучий Дашаратха, покоритель вражеских городов, и сели по старшинству на те места, которые он указал им. И подвластные Дашаратхе цари, пребывающие обычно в его столице, сошлись там, и в окружении царственных воинов владыка Айодхьи восседал на блистающем троне, как владыка небес в окружении бессмертных богов.

Тогда сказал Дашаратха в собрании раджей голосом, подобным раскатам грома, торжественным и звучным: «Ведомо вам, о мужи, сколь я радею о благе страны и народа, следуя в том славным предкам моим, — ведь все они пеклись о подданных как о собственных детях. Но многие тысячи лет протекли с тех пор, как начал я править землею под сенью белого балдахина государей, старость согнула мои плечи, и бремя царского долга утомило меня. Ныне я стремлюсь к покою, и с согласия всех собравшихся здесь дваждырожденных, ради блага подданных я возлагаю тяжкое это бремя на старшего моего сына, одаренного всеми качествами, какие должно иметь государю. Завтра утром я намереваюсь возвести его на трон. Думаю я, что не только для меня, но и для всей страны будут от этого великая польза и утешение. Рассудите же, о мужи, прав ли я; ведь беспристрастные мыслят здраво, и лишь свободное суждение ведет к решению, согласному с истиной».

Едва окончил Дашаратха свою речь, как раздались в собрании громкие возгласы одобрения. Цари, военачальники и брахманы, горожане и жители дальних областей выразили непритворную радость; многократно воздали они хвалу благодетельной мудрости Дашаратхи и достоинствам Рамы. Воздев над головою руки со сложенными ладонями, они единодушно изъявили свое согласие с решением царя.

Видя эти многочисленные знаки одобрения, царь Дашаратха возрадовался душою и поручил Васиштхе и другим брахманам приготовить назавтра все для обрядов, совершаемых при возведении наследника на трон, и тогда приветственные клики собравшихся сотрясли землю. Дашаратха же, отдав распоряжения Васиштхе, призвал к себе Сумантру, колесничего, и повелел ему отправиться за Рамой и привезти его в собрание.

И Дашаратха, стоя в том блистательном собрании среди царей Севера и Юга, Востока и Запада, среди арийских властителей и вождей варваров, как Индра-громовержец среди марутов, узрел своего сына, приближающегося ко дворцу в сиянии своей красоты и мужества, обликом подобного повелителю гандхарвов, любезного взорам и сердцам людей как благостный ливень, укрощающий жестокий зной летнего дня.

Сойдя с колесницы, Рама быстро взбежал по ступеням дворцовой лестницы — Сумантра же шел за ним следом — и предстал перед отцом, сложив смиренно ладони. И, возгласив имя царя, Рама склонился к его ногам. Царь Дашаратха взял сына за руки, привлек его к себе и обнял. Потом он указал Раме место, приготовленное для него на возвышении, украшенном золотом и драгоценными камнями, и, возведя сына на возвышение, излучающее золотой блеск, царь обратился к нему с такими словами: «Рожденный первою моей женою, равной мне достоинствами, украшенный высокими добродетелями, ты, о Рама, мой достойный сын, милый сердцу! Твое величие и благородство духа принесли тебе славу и любовь народа; потому в эти дни, когда луна пребывает в созвездии Пушья, прими звание государя. Да будет правление твое благим для твоего народа, обуздывая гнев и страсть, избегай зла, храни смирение; верши мудро правосудие над подданными, и тем ты умножишь их любовь и преданность и великое познаешь блаженство, с коим сравнится лишь то, что доступно вкушающим амриту бессмертным богам».

Услышав речи Дашаратхи, друзья и доброжелатели Рамы поспешно покинули собрание, чтобы принести радостные вести царице Каушалье. И эта лучшая из женщин щедро одарила добрых вестников золотом, и коровами, и всяческими драгоценностями.

Разошлись и другие, присутствовавшие в собрании, воздав почести царю и царскому сыну. Дашаратха же удалился во внутренние покои и там, призвав к себе Раму, сказал ему: «О Рама, я исполнил свой долг в этом мире, и все, что мне еще осталось, — это возвести тебя на трон. В минувшую ночь, о сын мой, я видел зловещие сны. Звезды падали с неба со страшным ревом, и громовые раскаты сотрясали землю. Прорицатели говорят, что звезда моей жизни вошла в сочетание с враждебными планетами — Солнцем, Мангалой и Раху. Все это предвещает царю ужасное несчастье, грозящее смертью. И в последнее время недобрые знамения появляются всюду — в небе, в воздухе и на земле; тяжкие испытания предстоят государству.

«Завтра луна войдет в созвездие Пушья» — так говорят звездочеты; завтра при благоприятном положении светил ты будешь возведен на трон. И потому, когда зайдет солнце, ты соверши вместе с Ситой необходимые обряды, и на ложе из травы куша вы проведите ночь в посте и покаянии. И пусть в эту ночь твои друзья бдительно охраняют твои покои, дабы предотвратить все беды, какие могут воспрепятствовать тому, что должно совершиться завтра».

Затем Дашаратха благословил сына и покинул покои, чтобы распорядиться о приготовлениях к завтрашним торжествам.

А весть об избрании Рамы уже разнеслась по столице, и возликовал народ Айодхьи и вышел на улицы, чтобы приветствовать будущего царя, возвращающегося из чертогов Дашаратхи в свой дом.

Мантхара, подруга и наперсница царицы Кайкейи, выросшая вместе с нею, бывшая служанка в доме ее дяди, выглянув из окон дворца, увидала, что улицы Айодхьи украшены стягами и цветами и полны народа. Она услышала музыку и пение ведийских гимнов и радостный говор толпы, мешающийся с ревом слонов, ржанием лошадей и мычанием коров. Повстречав в дворцовых покоях няньку, одетую в нарядное платье из белого шелка, поспешающую куда-то с радостным лицом, Мантхара спросила у нее о причине всеобщего ликования и узнала, что Рама должен быть возведен завтра на царский трон.

Мантхара, безобразная и завистливая сердцем горбунья, услышав это от няньки, возгорелась потаенной злобой. И, поспешив тотчас же к Кайкейи в ее спальню, где та покоилась еще на своем ложе, не восстав ото сна, она обратилась к царице с такими словами: «Вставай, о неразумная! Время ли спать? Великая опасность надвигается на тебя. Ведомо ли тебе, что счастье твое, неверное, как речное половодье летом, ускользает от тебя ныне?»

Встревоженная словами горбуньи, Кайкейи опросила, трепеща от страха: «Какая беда случилась, о Мантхара? Что означает твой вид, исполненный смятения и горести?» Мантхара ей сказала: «О благородная, тебе грозит ужасное и непоправимое несчастье. Царь Дашаратха решил возвести Раму на трон. Безмерный страх объял меня, когда я услышала об этом, и, словно горя в огне, я поспешила к тебе, поглощенная заботой о твоем благе. Ведь твое горе, о Кайкейи, умножает мои страдания, и мое благополучие возрастает вместе с твоим. О несчастная, ты лелеяла на своей груди ядовитую змею — твоего супруга. Речи его источают мед, но сердце исполнено зла. Отослав Бхарату в дом твоих родичей, коварный Дашаратха возжелал отдать Раме царство своих предков. Утешая тебя ласковыми словами, он готовит погибель тебе и твоему сыну; пришло для тебя время помыслить о том, что ты можешь сделать для своего спасения». Услышав слова горбуньи, прекрасная Кайкейи преисполнилась радости и привстала на своем ложе, подобная ясному лунному свету осенней ночи; и она одарила Мантхару драгоценным украшением как добрую вестницу. «О Мантхара, — сказала она, — новость, которую ты принесла мне, отрадна моему сердцу. Ведь я люблю Раму, как родного сына, и ничто не утешило бы меня больше, чем вступление его на царство. За эту весть, о Мантхара, требуй от меня какой хочешь награды».

В ярости швырнула горбунья богатое украшение наземь и так сказала царице Кайкейи: «Чему ты радуешься, безумная? Или ты не видишь, что ты — на краю бездны? Горько мне, царица, но я смеюсь в душе, глядя на тебя. Какая женщина в здравом уме станет радоваться успеху сына жены-соперницы? Ты будешь служить как рабыня гордой Каушалье, она будет помыкать тобою и нами всеми, и сын твой будет ждать милости от Рамы, словно слуга; я дрожу при мысли об этом».

«Но Рама справедлив и предан истине, благочестив и добродетелен, — отвечала Мантхаре Кайкейи. — Он старший сын царя и наследует царство по праву. Он будет милостив к своим братьям и ко всем своим родным, как и его отец. Почему же ты горюешь, о горбунья, услышав о вступлении Рамы на трон? Минут годы, и для Бхараты придет время царствовать. Власть же над страною принадлежит ему столько же, сколько и Раме, и я не утрачу почета нимало в сравнении с Каушальей».