Иранская сказочная энциклопедия - Коллектив авторов

Увидев Маймуну, Ибрагим спросил:

— О Маймуна, знаешь ли ты, зачем я тебя пригласил?

— Знаю, — отвечала та, — ты хочешь, чтобы я помогла тебе сблизиться с Хуршеди Аламгир, — и добавила — Я согласна. Только мне нужно сначала найти для тебя подходящее укрытие, потом мы отправимся к Хуршеди Аламгир. — С этими словами она улетела.

Вскоре птица Рух возвратилась без Маймуны, взяла шахзаде, малику и Махи Зарафшан и доставила их в сад, где та их ждала.

— Вы подождите меня здесь, — сказала Маймуна, — я постараюсь привести Хуршеди Аламгир.

— Смотри не напугай ее! — встревожился Султан Ибрагим, — Самое главное, чтобы она ни о чем не догадалась.

Когда Маймуна пришла к Хуршеди Аламгир, то, прикинувшись опьяневшей, прочитала такие стихи:

Маймуна осторожно приблизилась к Хуршеди Аламгир, и они несколько мгновений в растерянности смотрели друг на друга. Затем, вспомнив о гостеприимных обычаях своей страны, Хуршеди Аламгир пригласила гостью к трапезе. Воспользовавшись тем, что прелестная хозяйка, испив вина, опьянела, Маймуна, не испросив ее согласия, понесла ее к своим друзьям. Когда Хуршеди Аламгир немного протрезвилась, она увидела рядом с собой шахзаде Султана Ибрагима, который учтиво протягивал ей чашу с вином. Краска стыда залила лицо Хуршеди Аламгир, и, не внемля просьбам и увещеваниям Маймуны и Махи Зарафшан, она низко опустила голову. Видя, что все его усилия тщетны, Султан Ибрагим взволнованно вскочил с места и, сорвав со своей головы корону, бросил ее оземь. Сам же, обливаясь слезами, упал в ноги Хуршеди Аламгир и лишился сознания. Когда он пришел в себя, то увидел, что голова его покоится на коленях у Хуршеди Аламгир. От избытка чувств он обнял ее, поцеловал, и она ответила ему тем же. Немного погодя Хуршеди Аламгир, обратясь к Ибрагиму, сказала:

— О свет моих очей, теперь прошу твоего соизволения удалиться, дабы никто из моих слуг не видел нас рядом.

Возвратясь к приближенным, Хуршеди Аламгир объяснила, что все это время находилась в обществе Маймуны, дочери шаха Гулистани Ирама, и те несказанно обрадовались знакомству своей госпожи с маликой-пери.

На следующий день Султан Ибрагим снова стал просить Маймуну устроить ему свидание с возлюбленной.

Узнав от Хуршеди Аламгир, что та, объясняя свое отсутствие, сослалась на встречу с ней, Маймуна сказала:

— Ты хорошо придумала! Теперь Султан Ибрагим может находиться у тебя.

Маймуна немедля вернулась к шахзаде, рассказала ему обо всем подробно и, усадив своих друзей на летающий трон, понесла их во дворец Хуршеди Аламгир. Там они веселились и пировали до утра, а с наступлением рассвета Ханмухаммад, обратясь к Султану Ибрагиму, сказал:

— О господин, нам пора!

Тогда Султан Ибрагим, склонясь в почтительном поклоне, молвил:

— О прельстительная Хуршеди Аламгир! Разреши нам удалиться, ибо нас ждет долгий путь.

Однако та стала просить их остаться еще на пять дней, да и сам шахзаде никак не мог с ней расстаться, и обратился он за советом к Ханмухаммаду.

И Ханмухаммад сказал:

— Мы простимся с шахиней и отправимся в дорогу, а она на следующий день догонит нас на летающем троне. Своим приближенным пусть Хуршеди Аламгир скажет, что едет в гости к Маймуне в Гулистани Ирам, и те из страха перед ее дружбой с дивами и пери не выйдут у нее из повиновения, если она будет отсутствовать даже несколько лет.

Выслушав разумные речи Ханмухаммада, Хуршеди Аламгир несказанно возрадовалась и, одарив дорогих гостей богатыми подарками, проводила их за ворота сада.

Тем временем Султан Ибрагим, обратясь к Маймуне, сказал:

— О луноликая, покуда отправляйся домой, а тотчас по прибытии в Чин я снова тебя призову.

— Да будет по-твоему, — отвечала ему Маймуна. — Только оставь на всякий случай при себе Фархангдива. Если я тебе понадоблюсь или ты захочешь мне что-нибудь сообщить, он немедля выполнит твое поручение.

Простились друзья с Маймуной и отправились в дорогу.

По прошествии тридцати дней и тридцати ночей, одолев большую часть пути, они достигли подножья высокой горы, у которой остановились на отдых.

Между тем высокородные приближенные Хуршеди Аламгир задумали свергнуть ее с престола, а шахскую власть передать родственнику покойного шаха Канияза — Каянушу. Сам же Каянуш с войском подошел к Фарангу и остановился у городской стены. Когда слух об этом дошел до Хуршеди Аламгир, собрала она своих придворных и строго спросила:

— Почему Каянуш задумал против нас недоброе?

— Так всегда бывает, когда правитель страны, пренебрегая интересами верноподданных, предается порочным страстям, — отвечали те.

— Тогда Хуршеди Аламгир сказала:

— Теперь с этим покончено, и мы должны подумать о безопасности нашего государства.

— Поздно, — возразили придворные. — Всю нашу казну ты отдала Султану Ибрагиму, а теперь обращаешься к нам за помощью, печешься о безопасности государства.

Услышав такую отповедь, Хуршеди Аламгир, опечаленная, удалилась. Позвала она в свои покои самых близких и верных людей, и они, не колеблясь, согласились оказать Каянушу сопротивление.

Поутру Хуршеди Аламгир доложили, что Каянуш направился к городским воротам, и она тотчас приказала своим военачальникам готовиться к битве. Внимательно оглядев собравшееся войско, Хуршеди Аламгир облачилась в военные доспехи и заняла место под боевыми знаменами. Приняв ее вызов, Каянуш вышел на поле боя, и напряженный поединок продолжался до вечера. А когда стемнело, барабанный бой возвестил о том, что поединок прерван.

Между тем Султан Ибрагим недоумевал, ибо прошло уже два дня и две ночи, а Хуршеди Аламгир все еще их не догнала. Испытывая все нарастающую тревогу и непреодолимое желание ее увидеть, он поручил малику Нушафарин заботам Ханмухаммада, а сам, усевшись на Фархангдива, полетел в Фаранг. И появился он на месте поединка именно в тот момент, когда Каянуш набросил аркан на Хуршеди Аламгир. Заметив это, Султан Ибрагим грозно закричал, и воинов Каянуша, увидевших спускающихся с неба человека и дива, объял дикий страх. Султан Ибрагим вступил в поединок с Каянушем, Фархангдив же, хватая по нескольку воинов противника одновременно, подбрасывал их в воздух, так что те, падая на землю, разбивались насмерть. А когда Султан Ибрагим отрубил Каянушу голову, остатки войска обратились в бегство. Воины Хуршеди Аламгир, воспрянув духом, бросились их преследовать. С ненавистью взглянув на труп поверженного врага, Ибрагим поспешил на помощь к Хуршеди Аламгир.

Вдруг откуда ни возьмись появилась Маймуна. Удивился Султан Ибрагим.

— Почему ты здесь? — спросил он у нее.

И Маймуна сказала:

— Я направлялась к тебе и решила по пути повидаться с Хуршеди Аламгир и вдруг увидела все, что тут происходит.

Когда же Султан Ибрагим выслушал рассказ Хуршеди Аламгир о том, как покинула ее часть приближенных в отместку за ее любовь к нему, он воспылал негодованием и, отправив Хуршеди Аламгир и Маймуну во дворец, вошел в город. Придворные, убедившись, что их черные замыслы рухнули, поспешили к нему навстречу и, бросившись ему в ноги, стали слезно просить о пощаде. Однако Султан Ибрагим был неумолим. Он повелел Фархангдиву покончить с предателями, сам же поторопился во дворец, дабы утешить обеспокоенных женщин. Допоздна пировали они в честь одержанной над врагом победы, а с наступлением утра Маймуна испросила его соизволения вернуться домой.

Между тем Султан Ибрагим, нарядив Хуршеди Аламгир в шахские одежды и украсив бесчисленными редкостными драгоценностями, усадил ее на трон и пригласил высокородных придворных, дабы те собственными глазами узрели, сколь неисчислимы богатства сокровищницы их госпожи.

— Да будет известно вам, — возвестил он, стоя неподалеку от трона шахини, — что с нынешнего дня ваша страна объединяется со страной Чин, правителем коей являюсь я. Властвовать же над вами будет по-прежнему Хуршеди Аламгир. Если вы не согласны с моим решением, я тотчас уничтожу вашу страну.