Наум Синдаловский - На языке улиц. Рассказы о петербургской фразеологии

На Шпалерной улице находится один из корпусов старой, еще дореволюционных времен следственной тюрьмы, а «Шпалеркой» называют весь комплекс сооружений «Большого дома» на Литейном проспекте. История его возведения начинается в феврале 1917 года, когда восставшим народом был подожжен и затем разрушен один из символов свергнутой монархии — Окружной суд, построенный еще в XVIII веке архитектором В. И. Баженовым на углу Шпалерной и Литейного. Рядом с Окружным судом на Литейном проспекте стояла Сергиевская Всей Артиллерии церковь, возведенная в конце XVIII века в память о национальном герое Древней Руси Сергии Радонежском. В народе ее называли «Артиллерийской». В начале 1930-х она была взорвана. В 1931–1932 годах на месте этих двух зданий вдоль Литейного проспекта в квартале между улицами Воинова (ныне Шпалерная) и Чайковского (в прошлом Сергиевская) были выстроены два административных здания: № 4 — по проекту архитекторов А. И. Гегелло, Н. А. Троцкого и А. А. Оля и № 6, спроектированное И. Ф. Безпаловым. Решенные в монументальных формах модного тогда конструктивизма, выходящие сразу на три городские магистрали, они заняли ведущее положение в окружающей архитектурной среде и давно стали архитектурными доминантами всего Литейного проспекта.

Оба дома, объединенные общими переходами и коридорами, были также соединены еще с одним зданием — старинной царской тюрьмой, расположенной на участке № 25 по Шпалерной улице. Это так называемый Дом предварительного заключения (ДПЗ), или знаменитая в свое время «Шпалерка». Это была внутренняя тюрьма, или «Глухарь» на языке заключенных, в которой сидел еще сам Владимир Ильич, и где, по местным преданиям, он неоднократно «ел чернильницу, изготовленную из хлеба, и запивал чернилами из молока». В мрачном фольклоре советского периода аббревиатуру ДПЗ расшифровывали «Домой Пойти Забудь». Кроме нее тюрьма прославилась так называемыми «Шпалерными тройками» — внесудебными органами из трех человек, назначенными от КГБ и ВКП(б). Через эти пресловутые тройки прошли десятки тысяч замученных в советских тюрьмах и лагерях людей. О «Шпалерке» сочиняли острые куплеты:

С 1932 года в помещениях всех трех зданий расположилось управление НКВД — зловещая организация, получившая в народе соответствующие прозвища: «Жандармерия», «Девятый угол», «Девятый вал», «Мусорная управа», «Черная сотня». Деятельность этого мрачного института советской власти оставила неизгладимый след в судьбах сотен тысяч ленинградцев. Столь же характерными были фольклорные наименования всего комплекса сооружений: «Большой дом», «Литейка», «Белый дом», «Серый дом», «Собор Пляса-на-крови», «Дом на Шпалерной» и даже «Малая Лубянка» — по аналогии с печально знаменитой московской Лубянкой. «Большой дом» стал страшным символом беззакония и террора, знаком беды, нависшей над городом.

Первые анекдоты о «Большом доме» начали появляться в 1950-х годах, когда деятельность НКВД была предана огласке. Приезжий, выходя из Финляндского вокзала, останавливает прохожего: «Скажите, пожалуйста, где здесь Госстрах?» Прохожий указывает на противоположный берег Невы: «Где госстрах, не знаю, а госужас — напротив». И второй анекдот. Армянское радио спросили: «Что такое комочек перьев, а под ним ужас?» — «Это воробей сидит на крыше „Большого дома“». «Что выше — ОГПУ или Исаакиевский собор?» — спрашивали ленинградцы и сами отвечали: «Конечно, ГПУ. С Исаакиевского собора виден Кронштадт, а из „Большого дома“ — Соловки и Сибирь».

Петербургский фольклор до сих пор обращается к зловещей деятельности одного из самых страшных учреждений советской власти, которая сумела вовлечь в безумную пляску смерти как откровенных противников режима, так и ее верноподданных, и просто законопослушных граждан. Не нам с вами, с высоты наших знаний и информированности, судить или осуждать их. Да и фольклор этим не занимается. Он просто констатирует. И каждый, даже самый ничтожный штрих той жизни, сохраненный для нас, важен как бесценное свидетельство о событиях нашей истории.

Балтийский флот — плоть от плоти дитя Петербурга, он зародился одновременно с новой столицей, рос и развивался вместе с нею. Здесь строилось большинство кораблей, здесь формировались флотские экипажи, здесь проживало огромное количество мужского населения, так или иначе причастного к корабельной службе. Понятно, что петербургский городской фольклор не мог оставить без самого пристального внимания ни сам Балтийский флот, ни своих любимцев — моряков этого флота. Большинство образцов такого фольклора носит грубоватую, иногда непристойную форму, но все это с лихвой искупается яркой образностью и исключительной выразительностью неисчерпаемого флотского юмора.

Кроме того, интерес к флотскому быту не ограничивался корабельной жизнью самих моряков. Улицы Петербурга и особенно Кронштадта всегда были наводнены матросами, добрая зависть к которым была присуща обыкновенному обывателю. О моряках ходили замысловатые байки и затейливые анекдоты. Известно, с какой завистью смотрели юные недоросли на матросскую форму. И хотя многие ее элементы были довольно позднего происхождения, все они в фольклоре связывались с именем Петра I, основателя русского военно-морского флота. Например, рассказывали, как однажды, прогуливаясь по Летнему саду, Петр заметил в кустах обнаженную задницу. Подойдя ближе, он увидел и ее обладателя — матроса, пристроившегося со спущенными штанами к какой-то девке. «Сия голая задница позорит флот российский», — недовольно проворчал император и вскоре ввел на флоте форменные брюки с клапаном, что позволяло матросам заниматься любовью, не обнажая при этом зады. Так это или нет, судите сами, но, если верить легенде, с тех пор и носят российские моряки форменные брюки с клапаном вместо ширинки.

Хорошо известен в Петербурге краснокирпичный комплекс «Крюковских», или морских, казарм, ныне занятых так называемым Флотским экипажем. Он построен в 1843–1848 годах на берегу Крюкова канала вблизи Поцелуева моста по проекту архитектора И. Д. Черника. Казармы несколько раз перестраивались. Ныне они более знакомы петербуржцам по одной интригующей архитектурной особенности. Все окна «Крюковских казарм» со стороны Благовещенской улицы наглухо замурованы кирпичной кладкой. Говорят, что первоначально они такими глухими не были. Если верить фольклору, однажды матросы, не выдержав издевательств своих командиров, будто бы решили выразить протест против царивших в Экипаже порядков. Они загодя узнали о проезде по Благовещенской улице императора, и в тот момент, когда экипаж Николая I показался в створе улицы, моряки все, как один, скинули штаны, встали на подоконники и повернулись обнаженными задами к распахнутым окнам. Говорят, Николай был взбешен. В гневе он вызвал флотского начальника, топал ногами, кричал, а затем будто бы приказал немедленно замуровать все окна.

Службой на Балтийском флоте гордились. Служить на действующих кораблях стремились все без исключения, будь то юные призывники или выпускники военно-морских училищ. «Ж… в мыле, нос в тавоте, но зато в Балтийском флоте», — с достоинством говорят моряки. Есть у этой флотской поговорки и более жесткий вариант, в котором «нос» заменен другой частью человеческого тела. Приводить его нет смысла, поскольку и тот и другой варианты говорят об одном и том же — о высокой чести служить моряком на флоте. А уж дослужиться до погон с двумя просветами, и говорить нечего: «Я вам кто — капитан первого ранга или свисток с Балтийского вокзала?!» Свисток с Балтийского вокзала не что иное, как паровозный гудок, олицетворяющий скучную, пресную и невыразительную сухопутную жизнь, да еще и намертво привязанную к рельсам.

Адмиральский час пробил, пора водку пить … 3

Архаровцы … 4

Ах, какие полосаточки в Петербурге были … 6

Без Петербурга да без бани нам как телу без души … 8

Бенуёвские переделки … 10

Блаженная Ксения поможет … 12

Броситься в объятия красавицы-Невы … 16

Быть Петербургу пусту … 19

В Кунсткамере был, а слона не видал … 23

В Питер по ветер, в Москву — по тоску … 25

В Питере все углы сшиты … 26

В Питере всех не обгонишь … 26

В Питере не пьют только четыре человека. У них руки заняты. Они коней держат … 29

Ваш Последний Шанс, Коллега … 32