Еретик. Книга 3 - Вера Золотарёва

Элиза помрачнела.

– Может, ты все-таки попробуешь?

– Сомневаюсь, что из этого что-то выйдет.

– Но ты ведь можешь быть настойчивым при расспросах, разве нет?

Вивьен с изумлением уставился на нее.

– Элиза, ты хочешь, чтобы я допросил твою сестру?

Он обнял ее и рассмеялся, не услышав ответа. А Элиза отчего-то ощутила укол стыда. Она не хотела лишний раз акцентировать внимание на его связи с инквизицией, это вышло само собой. После рассказа о событиях в Кантелё Элиза отчего-то начала испытывать страшную неловкость, когда речь заходила об инквизиции и ее деятельности. К Вивьену она первое время после того разговора также приглядывалась с опаской, пытаясь убедиться, что он и вправду не злится. Вивьен терпеливо переждал период ее смятения и выказал свое отношение лишь однажды, когда Элиза не выдержала и задала ему прямой вопрос:

– Скажи, после всего, что я рассказала… твое отношение ко мне точно не изменилось? Я думаю об этом каждый день, это не дает мне покоя.

Вивьен терпеливо вздохнул, покачал головой и ответил:

– Элиза, послушай, я не держу на тебя зла. Ни малейшего, поверь ты в это наконец. А еще, – он чуть помедлил, – я тебя люблю. Тебя и все, что с тобой связано: твое прошлое, твои верования, твои занятия. Все, что тебе дорого. Надеюсь, для тебя это не пустой звук.

Больше Элиза не терзалась сомнениями и постепенно стала вести себя, как и прежде, благодаря судьбу за то, что та позволила ей быть счастливой.

***

Ближе к концу лета 1358 года от Рождества Христова, когда народные волнения чуть улеглись, судья Лоран ненадолго ослабил давление на своих подчиненных, и Вивьен предложил Ренару провести свободное время за городской чертой. Однако Ренар решил, что выдавшиеся часы хочет посветить архивам инквизиции, в которые и без того начал заглядывать заметно чаще и которых не покидал почти до темноты, словно пытался перечитать и запомнить все, что хранилось в делах руанского отделения.

– Мы с тобой будто поменялись местами, мой друг, – нервно усмехнулся Вивьен. – Могу я полюбопытствовать, что ты там надеешься отыскать?

– Просто хочу изучить некоторые дела, – уклончиво отозвался Ренар.

– Некоторые, или вполне конкретные? – приподнял бровь Вивьен. – Ты хочешь найти, что у нас есть на Анселя? Думаешь, архивы тебе помогут?

– Тебе не помогли – ты это хочешь сказать? – обидчиво отозвался Ренар. – Если ты не нашел ничего важного, это не значит, что я не найду.

– Мы поймаем его, – пообещал Вивьен, в который раз прокляв себя за прямо противоположные надежды.

– Поймаем, – буркнул Ренар, – если не будем сидеть сложа руки. – Он осуждающе посмотрел на друга и качнул головой. – Но у тебя мысли о другом, я же вижу. Иди к ней. – Заметив смущение на лице друга, он усмехнулся и махнул рукой. – Иди давай, пока от напряга не лопнул! Увидимся на службе.

Вивьен хохотнул, похлопал друга по плечу и направился на постоялый двор. Однако вопреки рекомендациям Ренара он тоже решил некоторое время провести за чтением.

Осторожно и бережно, чтобы никто не услышал его, он отогнул доску над своим тайником и извлек оттуда книгу. На ощупь она показалась ему сыроватой, и Вивьен в ужасе подумал, что не стоит класть ее в подпол просто так – нужно хотя бы во что-то заворачивать.

Открыв книгу, первая страница которой была ныне уничтожена, Вивьен стал читать. Начало катарского евангелия полностью совпадало с Евангелием от Иоанна. По сути своей, это оно и было. Что ж, неудивительно – ведь из всех четырех Евангелие именно это было пронизано чудесами, которые столь сложно вообразить в земном мире. Какое еще Евангелие могли счесть истинным катары, осуждавшие всё мирское?

Вивьен хорошо знал Писание. Он помнил, какой отрывок этой книги заставил его похолодеть еще там, в лагере прокаженных. Отрывок, где описывалась Тайная Вечеря. Не задумываясь, он пролистал книгу и нашел нужное место. Взгляд его с жадной пытливостью уставился в текст:

1. Я, Иоанн, брат твой, делящий скорби, чтобы потом войти в царствие небесное, когда покоился на груди Иисуса, сказал ему: «Господи, кто тот, кто тебя предаст?» И он мне ответил: «Тот, кто вместе со мной протянет руку к блюду. Тогда Сатана войдет в него, и он меня выдаст»^[1].

Вивьен вздохнул.

Этот отрывок был построен иначе, нежели само Евангелие. То был compendium^[2] – сборник вопросов и ответов, который, насколько Вивьен знал, изучив скудные исторические источники, пришел к альбигойцам еще от богомилов^[3].

Вивьен воскресил в памяти каноничные слова, которые писал евангелист Иоанн об Иуде Искариоте: истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня. Тогда ученики озирались друг на друга, недоумевая, о ком Он говорит. Один же из учеников Его, которого любил Иисус, возлежал у груди Иисуса. Ему Симон Петр сделал знак, чтобы спросил, кто это, о котором говорит. Он, припав к груди Иисуса, сказал Ему: Господи! кто это? Иисус отвечал: тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам. И, обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту. И после сего куска вошел в него сатана. Тогда Иисус сказал ему: что делаешь, делай скорее. Но никто из возлежавших не понял, к чему Он это сказал ему^[4].

Вивьен тяжело вздохнул, закрывая катарскую книгу и убирая ее обратно в тайное хранилище. Даже над этим небольшим отрывком ему предстояло всерьез задуматься и попытаться понять, что именно хотели вложить в свои слова еретики. Он не знал, где именно сумеет отыскать изъян – тот самый, который помог бы ему обращать полчища еретиков против их собственных ложных учений. Чтобы узнать это, он должен был осмыслить каждое слово.

Богословие и толкование священных Евангелий занимало множество часов в Сент-Уэне. Аббат Лебо самолично следил за тем, чтобы его послушники выучивали Писание наизусть и умели верно истолковывать его. Вивьен помнил, что задавал аббату много вопросов касательно разных глав – в том числе и касательно тринадцатой главы Евангелия от Иоанна. Его всерьез заинтересовала персона, о которой евангелист говорил следующее: «один из учеников Его, которого любил Иисус».

– О ком это говорится, Ваше Преподобие?

– Апостол Иоанн в этом отрывке упоминает себя самого.

– Но почему он говорит о себе так?

– Как именно, сын мой?

– «Один из учеников Его, которого любил Иисус». Разве Иисус любил не всех своих учеников? – пытливо выспрашивал Вивьен. – Почему он возносит себя над другими?

– Напротив, сын мой, апостол Иоанн очень скромен и нимало себя не возносит.

– Почему же?