Seven Crashes - Harold James

возникновением финансового кризиса. Во время этих драматических потрясений все ожидания нормального развития или плавного продолжения существующих тенденций оказываются разрушенными. Наиболее очевидным историческим переломом в восходящей траектории каждой усиливающейся глобализации была болезненная дефляция межвоенной Великой депрессии, которая усилила воинственный национализм и мышление с нулевой суммой. Сразу возникает соблазн увидеть во многих современных событиях отголоски 1930-х годов. Но не только межвоенный спад привел к переосмыслению того, что такое глобализация, кому она вредит и кому она выгодна.

 

Спрос и предложение

Не каждый кризис разрушает или обращает вспять глобализацию. Напротив, некоторые драматические переломные события привели скорее к усилению, чем к ослаблению глобализации. В 1970-х годах нефтяные потрясения изменили парадигму политики. Первоначально больше протекционизма появилось как ответ на большой дефицит торгового баланса в промышленных странах и как средство защиты от глобального риска. Кембриджский факультет прикладной экономики под руководством Уинна Годли стал базой для сторонников "осадной экономики". Но вместо ограничения торговли политическое сообщество переключилось на дерегулирование, дезинфляцию и большую открытость, причем лидировали левоцентристские правительства: Джимми Картер в США, Джеймс Каллагэн в Великобритании, Гельмут Шмидт в Германии.

Кризисы, перерывы и потрясения бывают совершенно разных форм. В результате аналитики, считающие, что все они похожи или являются разновидностями одного и того же явления, скорее всего, попадут в ловушку ложной эквивалентности. Таким образом, многие исторические описания кризисов предостерегают от тенденции экономистов, подобно генералам, ошибочно вести последнюю войну, используя обязательно неподходящие инструменты.

Чтобы увидеть, как некоторые кризисы стимулируют дальнейшую интеграцию, полезно вернуться к началу современной эры глобализации. Всплеск взаимосвязанности в XIX веке начался как реакция на потрясение: неурожай, голод, а затем финансовый и деловой крах середины 1840-х годов. Затем Европа пережила континентальную волну революции в 1848 году. Маркс дал мощный анализ того, как глобальная интеграция движет миром и порождает уязвимость и незащищенность. Но экономический шок 1840-х годов не изменил ход интеграции. Вместо этого цены росли, торговля расширялась, правительства снижали тарифные барьеры, капитал стремительно увеличивался, а люди перемещались по континентам в ответ на пережитые страдания, но также и на обещание нового процветания.

Почему одни потрясения способствуют глобализации, а другие, кажется, обращают ее вспять? Некоторые люди опишут эту траекторию в терминах интеллектуальной моды - победы экономики свободной торговли Давида Рикардо и Джона Стюарта Милля в середине XIX века или так называемого неолиберализма Милтона Фридмана и Фридриха Хайека в 1970-х годах. Но вопрос о влиянии теоретиков ведет лишь к другому вопросу: почему политика в определенные моменты оказывается открытой для определенных влияний.

Более правдоподобное объяснение для размышлений о последствиях травм кроется в характере потрясения. Не все кризисы одинаковы. В частности, следует различать шоки спроса и предложения. Экономисты анализируют влияние на ключевые показатели - объем производства и цены - проводя различие между факторами, влияющими на совокупное предложение, и факторами, формирующими спрос.

Шок предложения изменяет способность производителей производить товары, которые увеличивают общий объем производства, и напрямую влияет на цены, количество вводимых ресурсов или технологию производства. Отрицательный шок снижает объем вводимых ресурсов и повышает цены. Положительный шок увеличивает объем вводимых ресурсов и снижает цены. Таким образом, шоки предложения перемещают равновесный уровень цен и равновесный объем выпуска в противоположных направлениях.

В отличие от этого, шок спроса влияет на расходы покупателей, будь то частные лица, предприятия или правительства. Можно было бы ожидать, что он повлияет на выпуск и производство: положительный шок ведет к росту экономической активности, отрицательный - к ее снижению. Но в этом случае равновесные цены и объем производства движутся в одном направлении: вверх при положительном шоке спроса и вниз при отрицательном. Финансовые кризисы, когда они возникают в результате неправильного функционирования, плохой структуры или плохого регулирования финансовой системы, являются просто отрицательным шоком спроса, разрушающим способность людей и предприятий покупать товары и снижающим как цены, так и производство. Процесс глобализации был прерван двумя серьезными, очень негативными кризисами спроса, в каждом случае вызванными и усиленными финансовыми потрясениями: Великой депрессией 1929-1933 годов и Великой рецессией после финансового кризиса 2007-2008 годов.

И наоборот, моменты радикальных инноваций в сфере финансовых услуг вызывают прилив сахара или адреналина: цены и производство растут. Иногда финансовые кризисы также могут быть результатом негативных и позитивных шоков предложения, оба из которых вызывают ажиотаж со стороны инновационных предпринимателей (а часто и мошенников - и их трудно отличить, только после события). Тогда картина становится размытой, поскольку присутствуют элементы как шока предложения, так и шока спроса, и наша способность извлекать простые уроки из движения и поведения цен снижается.

Негативные шоки предложения могут быть просто временными, и в этом случае мы можем ожидать кратковременного всплеска инфляции, затем дефляционной интерлюдии и относительного возвращения к нормальной или дошоковой модели поведения цен. Они могут быть постоянными, когда ожидается, что цена дефицитного товара будет постоянно высокой: моделирование такого сценария предполагает, что долгосрочный эффект после первоначального всплеска на базовую или базовую инфляцию будет незначительным. Наконец, шок может стать началом долгосрочного продолжающегося движения вверх цены дефицитного товара, и в этом случае моделирование предполагает, что базовые темпы инфляции продолжат расти. Все попытки моделирования такого рода предполагают наличие четко различимой закономерности: однако крупные исторические потрясения, изменившие ход глобализации, были совершенно иными. Они не были нормальными или предсказуемыми событиями. Они привели к значительным потрясениям. Их результаты были неопределенными. Они вызвали глубокие политические травмы.

В этих обстоятельствах реакция умных людей, которые изо всех сил пытались понять, что может ждать их в будущем, фактически изменила структуру производства и распределения. Радикальный характер шока подстегнул поиск альтернатив: новых продуктов, а также новых механизмов перемещения товаров. В двух крупных эпизодах, рассматриваемых на этих страницах, - 1840-х и 1970-х годах - проблемы с поставками вызвали транспортную революцию. Дело не в том, что преобразующие технологии - железная дорога и контейнеровоз - были совершенно новыми. Неопределенность и политические неурядицы подтолкнули или устранили препятствия для гораздо более широкого внедрения, что позволило бы решить проблему снабжения за счет радикального снижения транспортных расходов.

Характер потрясений влияет на то, как они меняют отношение к интеграции, или глобализации. Современная глобализация началась в ответ на очень резкий негативный шок предложения, в частности, на традиционную проблему досовременных экономик - неурожай и болезни сельскохозяйственных культур, приведшие к массовому голоду. Цены на продовольствие, наряду с ценами на другие товары первой необходимости, резко выросли, потребление сократилось. Негативные потрясения также радикально трансформируют распределительные сети: мелкие посредники ликвидируются, часто с существенными первоначальными издержками для общего благосостояния. Во многих кризисах такого рода уязвимыми