Если бы Ницше был нарвалом. Что интеллект животных говорит о человеческой глупости - Justin Gregg

двух суверенных владык - боли и удовольствия. Только им принадлежит право указывать, что мы должны делать, и определять, что мы будем делать. С одной стороны, к их трону прикреплены стандарты добра и зла, с другой - цепь причин и следствий. Они управляют нами во всем, что мы делаем, что говорим, что думаем: все усилия, которые мы можем предпринять, чтобы сбросить с себя это подчинение, служат лишь для того, чтобы продемонстрировать и подтвердить его.

Соедините этот утилитаризм с биологической ценностью qualia, и вы получите систему оценки того, какие животные, как говорит Брендан, #выигрывают. Выигрывают те виды, которые могут прожить свою жизнь, испытав наибольшее количество удовольствия. К сожалению, если мы переформулируем успех как способность генерировать удовольствие от мира, то люди все равно столкнутся с парадоксом исключительности.

Рассмотрим язык, один из когнитивных навыков, который Брендан выделил как неотъемлемую часть того, что делает людей такими особенными. Действительно, это поведение, которое не знает себе равных у нечеловеческих видов. Как и все когнитивные навыки, строительные блоки языка можно найти в коммуникационных системах многих других видов, от референтных призывов прерийных собак, которые могут описать размер, цвет и вид животного, которое они видят, до сложной структуры песни птиц или китов, которая, по нашим ощущениям, представляет собой рудиментарную форму грамматики. Но нет ни одного вида, кроме человека, который обладал бы генеративной грамматической системой, способной объединять осмысленные элементы слов в предложения, которые могут представлять любую идею, приходящую нам в голову.

Первый вопрос заключается в том, испытываем ли мы как вид больше удовольствия от использования языка, чем нелингвистические животные, с которыми мы делим эту планету? С одной стороны, язык можно использовать для создания песен, шуток и историй, которые в моей жизни являются, возможно, единственным крупнейшим источником удовольствия, которое я испытываю на регулярной основе. Мои цыплята никогда не узнают этого удовольствия. Но делает ли это их менее счастливыми? Это сложный вопрос. Куры не эволюционировали, чтобы использовать язык, точно так же, как люди не эволюционировали, чтобы петушиться. Обеднела ли моя жизнь от того, что я не сплю ночью на ветке? Очевидно, что нет. Моя биология не рассчитана на насест. Однако она предназначена для изучения и использования языка, и я, скорее всего, прожил бы гораздо более печальную жизнь, если бы вырос без его использования. Цыплята же не знают, чего им не хватает, потому что они не созданы для этого. Они получают удовольствие от того, что царапают землю и едят личинок. Они не получат такого же удовольствия от просмотра эпизода сериала "Борген". Таким образом, нет никаких причин предполагать, что наши нелингвистические собратья по животному миру потеряют в удовольствии.

Но, возможно, для людей это будет чистый проигрыш именно благодаря нашей способности к языкам. В главе 2 мы рассмотрели способность человека к обману, которая ускоряется с появлением языка. Наша способность лгать и обманывать, убеждать и хитрить отчасти ответственна за все зло в этом мире. Способность к языкам может быть тем, что дает тиранам и лидерам их власть; вспомните, какое влияние оказали речи Гитлера (и труды Ницше) на подъем нацизма в Германии. И даже когда лидеры не отличаются особым красноречием, их слова передают идеи, которые двигают страны вперед к джингоистическим и геноцидным целям, приводящим к страданиям и смерти миллионов людей. Насколько язык ответственен за славные достижения нашего вида (например, культура, искусство, наука), настолько же он виноват в том, что способен сеять несчастья и разрушения. Без языка и основополагающих социально-когнитивных навыков, которые делают его возможным, мои цыплята вряд ли когда-нибудь массово объединятся, чтобы обрушить на мир дождь смерти в погоне за славой Великой куриной нации. Как и большинство человеческих когнитивных достижений, язык - это обоюдоострый меч, несущий столько же страданий, сколько и удовольствия. Были бы мы, как вид, счастливее без него? Вполне возможно. Было бы в мире столько же смертей и страданий, если бы люди оставались неязыковыми обезьянами? Скорее всего, нет. Язык может принести животному царству в целом больше страданий, чем удовольствия. Язык становится жертвой парадокса исключительности: он является высшим символом уникальности человеческого разума, и все же, несмотря на свою чудесность, он помог породить больше страданий для существ на этой планете (включая нас самих), чем удовольствия.

А как насчет наших способностей к науке и математике? Как и язык, наши математические способности уходят корнями глубоко в сознание всех животных. Пятнистые гиены умеют считать, сколько особей в конкурирующих группах гиен, что помогает им решить, стоит ли ввязываться в драку. Новорожденные гуппи умеют считать как минимум до трех, предпочитая присоединиться к группе из трех рыб, а не из двух, - удобный навык, когда речь идет о безопасности. Медоносные пчелы умеют считать количество ориентиров, над которыми они пролетают по пути из улья к источнику пищи, что помогает им найти дорогу обратно к аппетитному цветку, например, подсчитывая количество домов по пути. Но люди подняли эти математические способности на новый уровень. Уравнение поля Эйнштейна, объясняющее, как пространство-время искривляется под действием гравитации, возможно, уходит корнями в числовые способности, общие для гиен и медоносных пчел, но это сходство так же сильно, как сходство моей свечи с ароматом корицы с солнцем.

Наука работает на столь же сложном уровне. Это наша способность к причинно-следственным выводам на стероидах. Научный метод дает нам инструменты для проверки гипотез и выявления причинно-следственных связей, благодаря которым мы получили такие меняющие парадигму идеи, как теория зародышей или квантовая механика. Наша общая культура построена на науке и математике, и современный мир существует благодаря этим навыкам. И эти навыки просто не существуют у нечеловеческих животных ни в какой другой, кроме самой базовой форме.

Так приносят ли наука и математика ненормальное удовольствие нашему виду? Пожалуй, да. Хотя наука и математика принесли нам смерть и разрушения (например, атомные бомбы), они также ответственны за современную медицину и производство продуктов питания. Таким образом, в среднем мы наблюдаем всплеск удовольствия - как вид - благодаря ей. И этот всплеск может означать, что наша повседневная жизнь чуть менее наполнена страданиями, чем у других видов. Возможно, они тратят больше времени на поиски пищи и крова и борьбу с болезнями, чем ваш средний человек.

Но, с другой стороны, наука и математика принесли нам атомную бомбу и механизированные методы ведения сельского хозяйства, благодаря которым мы получили не только бананы в продуктовых магазинах, но и атмосферу, полную углерода. Так что не все так хорошо. Как и язык,